Домик на дереве

– Плачешь? – спросил я у Степана.

– Да. Хреново мне. Сразу в памяти всплывает тот день, когда мы похоронили его.

– Такие дни не забываются.

– Не забываются. И как нам только хватило смелости?

– Мы были детьми.

– Вот именно – детьми! – вскрикнул Степан.

– Мы делали то, что нужно было сделать. Мы похоронили, как того требовали правила.

– Мы хоронили, потому что не было выбора.

– Мы говорим об одном и том же.

– Возможно. – Степан не выдержал и вытащил из соседнего кармана чекушку коньяка. – Давай выпьем и будем траву убирать.

– Давай, – согласился я.

Справившись с вездесущей травой, мы присели отдохнуть на скамью. Оба тяжело дышали. Степан хрипел и кашлял, я одной рукой вытирал пот со лба, а второй – держался за спину, которая ныла и которая в последние годы не жаловала работу, где нужна была физическая сила.

– Ну и рохлями мы стали, – сказал Степан и закурил.

– Бросать надо курить.

– Надо.

– Дай закурить.

– Ха! – Степан засмеялся. – Ты ведь бросил?

– Было дело, – согласился я, закуривая сигарету.

– И?

– Все равно до ста не дожить, пару затяжек можно себе позволить. Особенно сегодня.

– Я вот все думаю. – Молчание. – Хотя это глупо, не буду пудрить тебе голову.

– Говори раз начал.

– Считаешь? – Я кивнул. – Ладно. Ты никогда не задумывался, что было бы, если бы Гришка остался жив?

– Задумывался. И не раз, – признался я, пристально рассматривая надгробный крест, по которому полз паучок.

– Слава Богу! – обрадовался Степан. – Значит, я не один такой.

– И что было бы, если бы Гришка остался жив?

– Я – глупый старик. Наивный. Поэтому думаю так: будь он жив, он не дал бы нам разбежаться в разные стороны, и мы всегда бы были вместе. Втроем. Как в былые времена. Три старика, доживающие свой век в этом мире и ждущие новую веху в мире ином, абсолютно противоположном первому.

– Я тоже об этом думал в свое время.

– Серьезно?

– Серьезней некуда.

– А сейчас как думаешь?

– Сейчас. Сейчас? – Я задумался и бросил взгляд на свободное место на скамейке. – А если я скажу, что он не умирал.

– Я скажу, что ты очень не прав.

– Почему?

– Потому что я лично закапывал его тело.

– А что такое тело? Так, оболочка.

– Черт, дружище, я не понимаю, о чем ты.

– Он всегда оставался и остается с нами. В нашей памяти и где-то в области сердца. Он не умер и не умрет, пока мы живы. И сейчас он с нами, сидит вот тут и подслушивает наш разговор и возможно даже курит невидимую сигарету.

– И смеется над нами, стариками, – добавил Степан.

– Он смеется не над нами, а оттого, что мы рядом.

Воцарилось молчание, которое нарушил Степан, спросив:

– А ты счастлив?

– Счастлив, как никогда раньше. Я же в компании друзей.

Так мы просидели, проговорили до самого заката. А потом простились, чтобы встретиться в мире, где друзья живут вечно, вдали от жестоких политических режимов и кровопролитных войн.