Побочный эффект

У доктора были седые, аккуратно подстриженные усы, печальные и добрые глаза за стеклами очков. Правый глаз его оказался полуприкрыт, отчего доктор был похож на большого умного пса из мультфильма про Бременских музыкантов. Он усмехнулся, снял очки, потер кончиками пальцев уголки глаз, покачал головой и ответил:

– Если бы я знал это, то уже готовил бы речь для церемонии награждения новоиспеченного Нобелевского лауреата.

Егор кивнул на очередь к пляжу:

– Ведь это не шоу, они не подсадные?

– За шоу обычно платят деньги. Здесь, как вы могли убедиться, всё совершенно бесплатно, – доктор поманил Егора пальцем и указал куда-то себе за спину: – Загляните вон за эти лодки.

– Спасибо, доктор, – Егор поднялся со стула и пошел туда, куда показал врач. У стены, которую образовывала балюстрада набережной, лежали старые лодки и катамараны для катания. Между ними и стеной валялись костыли, старые и абсолютно новые и стояла даже пара инвалидных колясок. Егор обернулся к медпункту, но доктор уже занимался очередным пациентом, возможно, уже бывшим.

Когда Егор вернулся на набережную, то понял, что пришло время перекусить. Вид очереди, стоящей в одну из ближайших столовых, его не смутил, он взял поднос и принялся ждать.

Заставив поднос тарелками, и заплатив по счету на кассе, Егор огляделся, ища, куда бы пристроиться. Свободных столов не оказалось, и Егор уже было пожалел, что не пошел в какое-нибудь более дорогое заведение, как ему призывно махнули рукой из-за одного из столов. Это был таксист Поперечный и Егор с облегчением двинулся к нему. Они поздоровались, и Егор присел напротив.

– Как отдыхается? – спросил Поперечный, придвигая к себе тарелку с куриной отбивной и рисом с подливой. Егор повесил на край стула свой рюкзак и фотокамеру и принялся протирать салфеткой вилку.

– Ничего, – ответил Егор и занялся салатом. – У вас тут, на территории завода, можно строить парк, не хуже Диснейленда будет.

– Что имеем, то есть, – согласился Поперечный. – Бассейн видели?

– Какой бассейн?

– Там бассейн есть, без воды, конечно. Туда запускали торпеды, и они там барахтались что поплавки.

– Не успел, – вздохнул Егор. – Меня оттуда вывел охранник.

– Охранник? – удивился Поперечный. – Вы за клоуна в черном?

– За него.

– У нас от них бегают даже дети, я вас умоляю! – Поперечный закончил с едой, отодвинул тарелку и придвинул стакан с компотом.

– Сначала меня хотели заманить на экскурсию за 700 рублей, но я отказался.

– И правильно сделали! Но вы не видели самого главного!

– Бассейн?

– Какой бассейн, чтоб он утонул! – Поперечный осушил стакан одним движением и отставил. – Там есть гора, на которой маяк. В горе и есть самое интересное, что надо смотреть!

– И что там? – Егор приступил к борщу. Тот более всего походил на макет борща, и Егор пообещал себе больше его не брать. Поперечный прищурил один глаз и объяснил:

– В горе есть пещерка. Ее немного подправили под нужды завода еще в советское время. Там причал, куда заходили военные суда, и даже подводные лодки. Вот это аттракцион, скажу я вам. Только лучше заходить туда с воды. – Поперечный поднялся. – Ладно, бывайте. У нас нынче день год кормит, пора за баранку.

И он ушел, унося поднос к специальному столику с грязной посудой.

Флаг терпящего бедствие

В разгар купального сезона в жилом секторе поселка было очень малолюдно. Катерина забрела сюда, уже совсем отчаявшись найти хоть какую-то зацепку в районе мини отелей и пляжей: там люди равнодушно скользили взглядом по фотографии Вадима, и той, случайной, и вполне себе официальной, только в гражданке, и говорили, что нет, мол, не видели. И в самом деле, мало ли здесь похожих молодых парней, где упомнить хоть одного, прошедшего, скажем, по набережной или даже по пляжу в этих самых красных шортах? Даже специально обученные запоминать люди и те не сразу отыщут в памяти обстоятельства встречи с незнакомцем на фотографии, а уж эти отдыхающие, которые уже вечером с трудом могут вспомнить, что они ели на завтрак – какие из них помощники?

Здесь, на значительном расстоянии от пляжа, жили те из отпускников, кому не хватило заплатить за постой в мини отеле, пусть даже самом захудалом. Впрочем, были среди них и те эстеты советской закалки, которым наличие собственной кухни было важнее первой пляжной линии и стандартных удобств отеля. Массовое средоточие жителей поселка и его гостей было на рынке, именно там Катерина сначала металась от одного продавца к другому, от одного покупателя к следующему и скоро все были в курсе дел отчаянной сестры, потерявшей брата. Товарки судачили, что, мол, море парня забрало, чего уж тут поделаешь, ищи не ищи, всё бесполезно. Когда рынок был опрошен весь и поток новых покупателей ближе к обеду иссяк, Катерина переместилась во дворы пятиэтажек. И именно здесь судьба даровала ей ту удачу, что бывает раз на тысячу и больше, когда и надеяться и уповать на что-то уже нет ни сил, ни возможности. Катерина увидела на одном из балконов красный «флаг», которым на карте метят место клада, генштаба, приложения главных сил и т.д. – красные шорты Вадима с той случайной фотографии. Они мирно висели, прихваченные прищепками вместе с другими постиранными вещами: блузами, наволочками и еще бог знает чем. Затаив дыхание, будто этим можно было спугнуть удачу или шорты были чудо-птицей, которая могла улететь, Катерина сравнила их с фотографией. Цвет тот, и белый кант по краям линии карманов тоже присутствовал. Они. Катерина убрала телефон и кинулась к подъезду. На лестнице немного пахло кошками. Катерина взбежала на третий этаж, встала напротив нужной двери, собралась с мыслями и нажала кнопку звонка.

Дверь открыла испуганная женщина. Катерина решила брать быка за рога.

– Где Вадим? – Катерина шагнула к женщине вплотную, буравя ее взглядом исподлобья. – Что с ним?

– Господи, воля твоя! – прижала красные от трудов руки к груди женщина. – Вы его родственница?

– Сестра. – Сердце Катерины удовлетворенно забилось мерно. – Меня зовут Катерина.

– Тамара Михайловна. – Женщина посторонилась, пропуская Катерину в квартиру. – Проходите. Там он, в комнате.

Катерина миновала крошечную прихожую, прошла комнату побольше, за окном которой были вывешены шорты Вадима и вошла в комнату поменьше. Здесь, на кровати, лежал бледный Вадим, и глаза его были закрыты. Тамара Михайловна ни на шаг не отставала от Катерины. Та обернулась к ней:

– Что с ним?

Тамара Михайловна развела руками:

– Ваня его привел. Принес, вернее. Сейчас Вадим ваш еще ничего, а тогда…

– Почему не вызвали «скорую»? Я с ног сбилась, полиция приезжала, сказали, что утонул. Вы представляете, что я пережила?

По лицу Тамары Михайловны неудержимо полились слезы.

– Ваня не дал «скорую» вызвать, – сказала она просевшим голосом. – Говорит, мол, ничего страшного. Чуть не утоп, но ведь жив. Да и я медицинская сестра. Работаю в Виноградном, в горбольнице. Вот, выходной сегодня. Решила прибраться, а то у Вани всё разбросано, не стирано. И голодный, конечно, сидит. А за Вадимом вашим я как за родным. Вы уж не сомневайтесь. Ему здесь даже лучше, чем в больнице.

– Вы и диагноз ему поставили? – Катерина не допускала смягчения голоса. Тамара Михайловна не сумела ничего ответить, подняла край кухонного фартука и закрыла им лицо.

Катерина подошла к постели, опустилась на колени, взяла Вадима за руку.

– Вадим! – сказала она громким шепотом. – Ты меня слышишь?

Вадим разлепил веки, увидел Катерину и дернул губами, словно хотел улыбнуться.

– Как ты себя чувствуешь? – Катерина погладила руку Вадима. Он слабо кивнул головой – ничего, мол. Катерина нахмурилась, обернулась к Тамаре Михайловне и негромко спросила:

– Он что, не разговаривает?

Тамара Михайловна отняла фартук от лица: оно было пунцовым не то от стыда, не то от слез и ответила:

– Нет. Пока ни слова не сказал.

Катерина поднялась с колен, подошла к ней и еще тише сказала:

– Как вам не стыдно? Если он не поправится, вам же придется отвечать!

– Очень стыдно, Катюша. – Тамара Михайловна высморкалась прямо в фартук. – Я уж говорила Ване…