Время игры

Еще Шульгин думал о том, что такой сюжет жизни куда предпочтительнее любого другого, и, возможно, все предыдущие события оказались необходимыми и возможными как раз для того, чтобы позволить московскому мальчишке послевоенных лет, страстному любителю определенного сорта книг и трофейных приключенческих фильмов вроде «Тарзана» и «Королевских пиратов», осуществить свою истинную мечту.

Побыв предварительно врачом, цирковым артистом, соратником форзейлей и противником аггров, белогвардейским генералом и кандидатом в Держатели Мира.

Именно для того, чтобы превратиться в конце концов в некую инкарнацию лорда Джона Рокстона, аристократа-плейбоя (хотя и нет пока в этом мире такого термина).

Хорошо бы…

Жаль только, что предстоит еще слишком много трудов, чтобы сделать нынешний мир вполне соответствующим означенной жизненной установке.

А посему в ожидании дальнейшего невредно и поспать, но предварительно…

Шульгин докурил действительно великолепную сигару, солидный запас которых его теперешний «альтер эго» всегда возил с собой, поскольку откуда взяться настоящей «Короне» или «Упманну» в варварских странах, где приходится странствовать?

– Джо! – окликнул он слугу. – Открой наш пятый чемодан, и приступим, пожалуй.

… Светский человек, тем более англосакс, должен путешествовать с комфортом. Иметь меньше пяти громадных, твердой кожи, окованных медными полосами кофров с надежными замками ему просто неприлично.

Ибо, где бы он ни оказался, кроме походного снаряжения, необходимо иметь и несколько выходных костюмов, и смокинг, соответствующие комплекты обуви, пару дюжин сорочек, манишек, крахмальных воротничков и манжет и так далее, и так далее.

Именно столько чемоданов и было погружено в кузов вездехода, прикрытый брезентовым тентом.

Один – с вышеназванными предметами роскоши.

Второй – с суровыми походными и охотничьими доспехами.

Третий, самый тяжелый – с оружием и боеприпасами.

Четвертый – с предметами личной гигиены.

И, наконец, пятый был загружен всевозможными «спецсредствами», необходимыми в нелегкой и малопредсказуемой жизни международного авантюриста.

Шульгин поднялся на крыльцо, вошел в холл с закопченным камином, разделся до пояса и уселся на широкую тахту.

Слуга включил электрический аккумуляторный фонарь, подвесил его на кованый крюк, торчавший из стены, откинул крышку чемодана, который сразу превратился в подобие лабораторного шкафа с выдвижными полками, сплошь уставленными пузырьками, фарфоровыми, пластмассовыми и стеклянными баночками, ступками и пестиками для растирания мазей, футлярами со всевозможными инструментами странного для непосвященных назначения.

Но слуга к «непосвященным» не относился. В данный момент включилась программа, согласно которой робот становился не меньше как магистром фармации, гримером, косметологом и средневековым алхимиком одновременно.

Не прошло и получаса, как Шульгин, предварительно подстриженный и побритый в соответствии с легендой, лежал на спине с головой, обмотанной подобием тюрбана, лицом, облепленным остро и пряно пахнущими салфетками, торсом и руками, натертыми пощипывающей кожу мазью.

– Теперь постарайтесь заснуть, сэр. Процедура займет не меньше трех часов. А потом продолжим…

Заснуть Шульгин и сам был не прочь, сутки выдались нелегкие, а если не получается? Едва шевеля губами, он пробормотал:

– Если бы ты мне хоть через трубочку граммов сто бренди сюда подал, я бы тебя послушался.

– Как прикажете, сэр.

«Тоже вот привычка, – думал Шульгин, медленно цедя жгуче терпкий напиток через пластиковую соломинку. – Добро бы я действительно напивался, как нормальные мужики, а то ведь нет. Сколько ни пей, а голова практически ясная, ни забыться, ни «стать другим человеком» не получается.

Так что процесс ради процесса. Приятен сам момент, те две-три минуты, когда ощущаешь вкус, букет, можно сказать, и по пищеводу потекло, и самый первый толчок в мозгу – достало, значит. А дальше уже лишнее…

Пьешь скорее по привычке или от наивной надежды, что каждый следующий глоток будет как первый… – в который уже раз Сашке начиная с молодых еще лет приходилось отвечать самому себе на вопрос: «Для чего же ты, братец, все пьешь и пьешь, не пора ли остановиться?» И каждый раз он отвечал по-разному, но сводилось все к простейшей формуле: «А вот нравится, и все».

Потом уже начинались дополнительные толкования, ничего принципиально не меняющие.

И если раньше, в первой, нормальной, так сказать, жизни, он еще задумывался подчас о возможном вреде для здоровья, то после появления браслета-гомеостата вопрос отпал сам собой. Пей хоть непрерывно круглые сутки, через два-три часа в организме не оставалось ни молекулы спирта, не говоря о полном отсутствии каких бы то ни было следов его действия. Мечта алкоголика…

Но пока что медленно, тщательно потребляемый напиток свое действие оказывал.

Как там у Ремарка? «Алкоголь ценен прежде всего тем, что превращает тоску обыкновенную в тоску сладкую, и человек переполняется десятикратно усиленным ощущением самого себя…»

Оснований тосковать у Сашки пока что не было, скорее наоборот, а вот на ощущение самого себя тянуло непреодолимо. Тем более что только теперь выдался по-настоящему подходящий момент разобраться, какого именно черта он делает здесь и сейчас?

С Андреем, с тем все понятно. Он действительно безумно устал, вольно и одновременно невольно взвалив на себя «всю тяжесть мира». Со своей, иногда избыточной, честностью и слегка превратно усвоенным лозунгом «шестидесятников»: «Я отвечаю за все!»

Он вообразил, что это действительно так, и со всеми благоприобретенными и полученными извне силами бросился воплощать его в жизнь.

Почти все, что Новиков хотел и представлял, у него получилось. В соответствии с начертанным на родовом гербе девизом: «Vouloir s' est pouvoir!»[4 - Хотеть – значит мочь (фр.)]. Но – надорвался и теперь действительно не мечтает ни о чем кроме отдыха.

Чтобы потом вернуться «на фронт». Отпуск по ранению, если угодно.

А ты сам, Александр Иванович Шульгин? Ведь признайся хотя бы себе, для тебя ведь это действительно в огромной мере не более чем игра?

Увлекательная, опасная, даже смертельно опасная моментами, но все же игра. Как альпинизм, как прыжки с парашютом, как охота на медведя с рогатиной, наконец.

Не последний шанс добыть пропитание для себя и семьи, а очередной способ взять дозу адреналинчика, а потом гордиться перед собой, перед женщинами, перед такими же отчаюгами, всегда готовыми поставить на кон голову против «зубочистки в бисерном футляре, данной нам в сувенир»…

Нет, они с Новиковым все обсудили вдвоем достаточно подробно. Еще тогда, в эйфорические дни победы на Босфоре и в Дарданеллах.

Заговор?

Ну, если угодно.

Против ближайших друзей?

Вот уж нет. Скорее ради их блага. Пусть они тоже поживут спокойно. В полном соответствии с желаниями и наклонностями каждого.

Не мешать, не навязывать собственные цели в качестве общих и обязательных к исполнению.

А главное – вывести их из-под удара, который рано или поздно последует. Не со стороны Англии или полумифической, хотя и вполне дееспособной организации, пресловутой «Системы». Там ребята справятся.

Но вот Держатели им не по зубам.

Зато теперь, без демаскирующего присутствия Шульгина и Новикова, все остальные становятся как бы «невидимками».

Неразличимыми для пронзающих века и парсеки взглядов мастеров Игры.

Как отдельные рабочие особи в гигантском муравейнике.