Одиссей покидает Итаку

Глядя на эту фотографию, она и написала показавшиеся ей тогда очень остроумными слова о белых офицерских перчатках, при воспоминании о которых стыдом вспыхнуло сейчас лицо. Почему-то тогда именно его щеголеватый вид и эти самые белые перчатки особенно ее разозлили. На самом деле, как она поняла сейчас, в глубине души и тогда ей была ясна, скажем так, неэтичность ее поступка, и резкостью слов она пыталась заглушить, выражаясь старинным стилем, «голос совести», переложить вину на него, якобы не желающего войти в ее трудное положение…

Наталья Андреевна вздохнула и поставила фотографию на полку, лицом к двери.

Выходя, еще раз оглянулась. «Вот и стой так. Хоть какой мужик в доме».

Пожала плечами, удивляясь сама себе. И заспешила.

Торопясь, Наташа шла, почти бежала в сгущающейся перед входом в метро толпе, невыспавшейся, раздраженной, норовящей наступить на ногу, столкнуть в лужу, ударить под коленки узлом или чемоданом, обругать без повода…

А сверху все сыпал мелкий, серый, нудный дождь.

Совсем как там.

Во сне…

Часть II

НА ДАЛЕКОМ БЕРЕГУ

И кажется, в мире, как прежде, есть страны,

Куда не ступала людская нога,

Где в солнечных рощах живут великаны

И светят в прозрачной воде жемчуга.

    Н. Гумилев

Глава 1

– Надеюсь, ты все же примешь правильное решение, – сказал Антон. – Но в любом случае ты абсолютно свободен в выборе. – Он сидел на полукруглом диванчике у окна и рассеянно перелистывал какую-то книгу в картонном, под мрамор, переплете.

– Сначала скажи, а что все же с Натальей? – спросил Воронцов. Он с удивлением отметил, что не испытывает больше вчерашнего раздражения и злости. Как будто ничего и не было и просто встретились они с Антоном в очередное свое сухумское утро.

– Абсолютно ничего, – пожал плечами Антон. – Проснется у себя дома, может быть, со временем кое-что вспомнит, если сама этого сильно захочет. А нет – так нет. Мы никому ничего не навязываем.

– Но она сказала, что хочет помнить…

– Это она тебе так сказала. А на самом деле она в этом совсем не была уверена. Женщина, что поделаешь… – И Антон развел руками с самой что ни на есть естественной улыбкой. Ничуть не выходя из своего человеческого образа. – Как спалось? – тут же, без связи с предыдущим, спросил он.

– Будто не знаешь…

– Для чего мне знать? Я не гувернантка. И в то, что меня не касается, не лезу… без крайней необходимости.

– Пусть не гувернантка. А кто? Надзиратель? Вербовщик? Дьявол, желающий приобрести очередную безгрешную душу?

– Безгрешную… – хмыкнул Антон. – Впрочем, по большому счету, пожалуй, и так… Если же всерьез говорить, мы с тобой на сей момент просто союзники.

– Интересное дело. Союзники… Против кого или в чем? Не сочти за труд пояснить.

– Тогда лучше начать с самого начала. Не возражаешь?

Воронцов кивнул. Все-таки Антон ему нравился. Даже и такой вот манерой разговаривать. Сейчас, увы, люди почти разучились вести беседу. Не болтать, не трепаться, не плести косноязычно невесть что, а вот именно – вести беседу. С таким человеком приятно общаться, даже если и расходишься с ним в позиции. Что, кстати, как раз и предстояло выяснить.

– Прежде всего, – заговорил Антон, откладывая книгу, – то, о чем вчера говорили, – чистая правда. Хотя и не вся. Да, тебя проверяли. Доступными нам способами. Этичны они или нет, с твоей точки зрения, выяснять сейчас не будем. Главное, что они эффективны. – Он сделал короткую паузу, будто собираясь с мыслями. – Поведение твое с момента нашей встречи безупречно. Прежде всего, по мотивам, которыми ты руководствовался. А кое-где ты ухитрился расширить рамки тестов. Они оказались многозначнее, чем мы предполагали. Но это не все. Проверка твоих моральных качеств, психологической устойчивости, адаптационных возможностей, гибкости мышления – первый этап операции. Спасение Книги, которая, кроме древних текстов, содержит жизненно важные для нас документы экспедиции, – второй этап, который планировался как завершающий. Однако по ходу дела неожиданно сложились обстоятельства, повлекшие за собой совершенно непредвиденные последствия. Нам пришлось изменить свои планы и в отношении тебя. Хотя, повторяю, все, что я предложил раньше, остается в силе. Если захочешь, вернешься домой. Или сегодня же мы можем отправиться к нам, в метрополию…

– Что-то преамбулы у тебя длинные, – перебил его Воронцов.

– Иначе не получается, извини. Но уже все. До сути добрались. Дело в том, что мы, форзейли, и вся наша конфедерация находимся в состоянии… я бы не сказал – войны, но перманентного, не ограниченного во времени и пространстве конфликта…

– Ни хрена себе формулировочка, – вновь не сдержался Дмитрий. – А я всегда думал, что конфликт от войны только ограниченностью и отличается…

– Не будем спорить о формулировках. Я знаю, о чем говорю. Так вот – конфликта с некой суперцивилизацией, также галактического масштаба, но несовместимой с нами по всем параметрам. Мы, как и вы, люди, отрицаем войны, не считаем их способом решения проблем, но что прикажешь делать, если выбора нет? Противник не способен к компромиссам и считает, что в галактике не может быть двоевластия… Мы вынуждены защищаться адекватным способом.

– Все так говорят. Я еще не слышал иных трактовок. Даже Гитлер, по его словам, вел вынужденную превентивную оборонительную войну.

– Ты прав, конечно. Однако… Мы защищаем принципы, которые близки вашим. Мы вообще с вами очень близки. Я беседую с тобой в своем подлинном облике, у нас почти одинаковая психология, сходные взгляды на… – он усмехнулся, – на исторический материализм. В общем, мы способны понять друг друга, потому что мы в свое время прошли путь, подобный вашему. Наши же враги одинаково далеки и от землян, и от форзейлей. При прямом контакте ты, к примеру, просто не понял бы их абсолютно, как каких-нибудь осьминогов… Хотя они как раз умеют приспосабливаться и выходить на нужный уровень общения с гуманоидами.

– Ты хочешь сказать, что они не гуманоиды и превосходят нас с вами в развитии?

– Я такого не говорил. Кто кого превосходит и в чем – таракан, кальмар или соловей? Да нравственные оценки условны. Мы лишь констатируем, что в настоящее время их образ жизни, идеология, а главное – практическая политика несовместимы с исторически обусловленными и в правовом порядке оформленными общегалактическими нормами.

– Туманно ты выражаешься, брат по разуму. Или меня по-прежнему за дурака держишь, или в своей позиции не уверен. Давай лучше попросту.

– Я тебя понял. Но поверь, что очень трудно вот так сразу изложить общественно-политическую обстановку в галактике, о которой ты до сего момента и понятия не имел, да еще и за многие тысячелетия. Наверно, лучше отложить это до более подходящих времен. Достаточно сказать, что Земля довольно давно является объектом внимания наших противников. Удобное расположение ее в пространстве, позволяющее создать здесь операционную базу, богатые ресурсы Солнечной системы, а главное – люди, которые могли бы стать их, а не нашими союзниками… Есть у вас такие качества, которые делают союз с Землей очень заманчивым.

– И для вас, и для них? – спросил Воронцов.

– Для нас тоже, – согласился Антон. – Я и не скрываю. Вообще пора бы мне и представиться. В близком переводе моя должность звучит как «шеф-атташе департамента активной дипломатии на планете Земля». Довольно высокий пост, смею заметить.

– Польщен знакомством. Ну а чем все-таки мы всех вас так прельщаем?

– Скажу в свое время. А сейчас я слегка отвлекусь, – он вновь взял в руки книгу в картонном переплете. – Ты слышал такую фамилию – Андреев?

– И неоднократно. Леонид Андреев, писатель. Вадим Андреев, его сын, тоже писатель. Виктор Петрович Андреев, командир учебного отряда на Балтике…

– Даниил Андреев.

– Такого не знаю, – ответил Воронцов.

– Это второй сын Леонида Андреева, отсидел десять лет по пятьдесят восьмой статье, вскоре после освобождения умер. В тюрьме создал философское учение, которое изложил в книге, названной «Роза мира». Естественно, издана она не была. Однако специально для тебя я это сделал. Вот она…

– Любопытно. Что-то на самом деле интересное?

– Можно сказать, что этим трудом он поставил себя в ряд крупнейших мыслителей человечества. Впрочем, когда прочтешь, сможешь составить собственное мнение. Сейчас же для тебя интересна космологическая составляющая его теории. Кое в чем она точно совпадает с реальностью. Поразительна сама сила провидения, тем более что никаких фактов он не имел и иметь не мог, сидя в тюрьме.

– Когда это было? В тридцать седьмом? – Все представления Воронцова об эпохе «большого террора» связаны были только с этой датой.