Андреевское братство

Я читал, что кто-то экспериментировал с наложением образов, и в итоге, при использовании нескольких тысяч прототипов, получался портрет женщины, которая казалась абсолютной красавицей любому. Сравнить бы тот артефакт с дамой за соседним столиком.

И еще в ней было то, что модельеры называют «супер», – неброский, необъяснимый словами, но очевидный шарм.

Причем следует отметить, что я весь был поглощен мыслями о судьбе Аллы, то есть отнюдь не расположен, разинув рот, бежать за любой более-менее привлекательной женщиной. Даже несмотря на синдром длительного воздержания.

Одета она была во все белое, простое по замыслу, но удивительно ей идущее… Ровно настолько, как нужно, открывающее и длинные загорелые ноги, и высокую шею, и руки, украшенные массивными браслетами.

Тонкий прямой нос, надменного выреза губы, не делающие, впрочем, ее облик слишком уж неприступным, роскошные пепельные волосы. Но главное – глаза! Огромные, небывалого фиалкового цвета. У меня даже холодок пробежал по телу от восхищения. И другого, более сложного чувства. Будто и зависть, и тоска, и мгновенная платоническая влюбленность, и готовность к преклонению. Вот именно. А я ведь никогда эдаким уж Казановой не был, женским чарам поддавался с трудом.

Даже в более, чем сейчас, безмятежные времена.

Честно сказать, подобное я испытал, когда впервые увидел Аллу. Но сейчас эффект был даже сильнее.

Спутник прекрасной незнакомки ничего особенного собой не представлял. Ну, высокий, крепкий, следящий за своей формой, тоже очень загорелый, одет, как богатый яхтсмен, в светло-синие брюки и белый блейзер с бронзовыми пуговицами, лицо вполне правильное и располагающее, но все же… Подобных мужиков девять на дюжину, а ТАКОЙ женщине нужен был другой кавалер. Не знаю, какой именно, не мое это дело, но – явно другой.

Наверное, я слишком уж бестактно на них смотрел, потому что женщина наклонилась к спутнику и что-то тихо ему сказала. Как я понял, в мой адрес. Не разбирая слов, инстинктивно, по тональности и артикуляции, догадался, что говорили они по-русски.

В первый момент меня это неприятно поразило. Слишком напомнило встречу с Паниным. Возможно, Алла тоже на него подействовала, как на меня сейчас незнакомка, с чего все и началось.

Упаси меня бог от подобных соотечественников.

Но, с другой стороны, во Фриско обширная русская колония, ничего обычного в факте русской речи нет.

А если они не просто соотечественники, а земляки из России, то чем не повод? Узнаю чуть больше о сказочной красавице, да и время скоротаю, все лучше, чем сидеть и терзаться дурными предчувствиями.

– Простите великодушно, – сказал я, обращаясь к мужчине, поднявшему на меня благожелательно-любопытствующий взгляд, – я журналист из Москвы, услышал, что вы по-русски говорите, и мучаюсь, наши вы или местные. Такая у меня профессиональная слабость – разгадывать людей.

Они переглянулись. Мне показалось, что женщина чуть заметно качнула головой, будто предостерегая спутника.

Но он не внял.

– Ну и как, что решили?

– Вот именно, ничего определенного. Обычно я легко угадываю, а тут осечка. Отчего и подошел, не сочтите за нескромность…

– Ради бога. Присаживайтесь к нам, пообщаемся… на чужбине. Шампанского хотите?

– Хочу, – сказал я, сразу почувствовав себя легко. И все же ощущение какой-то странности от разговора осталось.

Я представился. Он назвал женщину – Ирина, и себя – Новиков Андрей.

– Мы, видите ли, путешествуем. Вокруг света. На яхте. Дома не были довольно давно. Вчера пришли сюда. Через пару дней – дальше… И как там сейчас, на Родине?

«В каком смысле?» – подумал я, а он уже продолжал:

– Мы в море новостями не интересуемся, отдыхаем от всего. Как бы отшельничаем. Знаете, вроде Летучего Голландца. Раз в столетие он сходил на берег на одну ночь, а с рассветом снова в путь.

– Забавно. Я почти в том же положении. Полгода-год в космосе, и когда возвращаюсь домой – словно в чужой стране… И тоже яхтсмен. Не раз мечтал, как вы… Яхта. Южные моря, полгода без захода в порты… Только постоянно что-то мешает… Однако на днях все же прогулялся… В тайфун «Элли» влетел. Еле выбрался. Вы не с веста шли?

– С веста. И краем он нас тоже прихватил…

Минут пять мы с увлечением говорили о тонкостях хорошей морской практики, вспомнили и Джека Лондона, и Чичерстера, и Завьялова, а он еще и неизвестного мне Лухманова, который тоже принадлежал к настоящим марсофлотам, по словам Андрея, и много интересного написал о парусных плаваниях.

В чем мы еще сошлись, к взаимному удовольствию, так это в оценке последней книги Фолсома «Феноменология альтернативной истории». Он ее купил в Вануату и как раз на днях закончил читать.

Вообще говорить с ним было интересно и слушать неутомительно, что большая, замечу, редкость.

При этом я мог вволю смотреть на Ирину. Она в разговоре не участвовала, больше рассматривала панораму города, но время от времени вставляла не слишком тривиальные замечания. «Умная вдобавок, – подумал я, – а при такой красоте это перебор. А может, наоборот, как раз при такой немыслимой красоте неизбежен и интеллект. Если считать красоту знаком высшего совершенства».

Через полчаса мы уже чувствовали себя почти как старые знакомые. Они пригласили меня составить им компанию в экскурсии по городу, а затем отобедать у них на яхте.

Я заколебался, и тут Ирина вдруг спросила, что меня так гнетет? Она, мол, это чувствует, я словно время от времени отключаюсь, что-то меня очень беспокоит. Андрей тоже посерьезнел, сказал, что сразу это заметил, отчего и пригласил за свой стол, решив, что вот человеку плохо и надо помочь ему справиться с депрессией.

Неужели я так разучился владеть собой? Но ведь все наоборот, и, пусть это и стыдно, беседуя с ними, я почти не вспоминал об Алле. И впервые мелькнула мысль, что вдруг на самом деле я Аллу не люблю, что это так, привычка, а еще – затянувшаяся на годы тщеславная гордость победителя?.. И она все время это же чувствовала, отчего и вела себя так непредсказуемо…

Под влиянием неожиданного сочувствия моих новых знакомых и собственных эмоций я неожиданно и безрассудно, словно мало жизнь меня учила, взял и рассказал им, не все, конечно, а только то, что касалось похищения Аллы и связи этого с некими секретными разработками. Просто для облегчения души.

Андрей помрачнел, а Ирина поджала губы и вновь, как мне показалось, сделала неуловимый отрицательный жест.

– Интересно, – словно отвечая не мне, а своим мыслям, протянул Андрей. – И вы надеетесь достойно из вашей истории выпутаться?

– Соображаю… Есть наметки, варианты кое-какие. А вообще, конечно, кисло…

– Если б вы обрисовали все поподробнее… – с сомнением начал он, а Ирина не выдержала и сказала открытым текстом:

– Андрей, ну о чем ты? Зачем обнадеживаешь человека? Да в конце концов у нас и времени совсем нет…

На что он ответил замысловато и с усмешкой:

– Ну, не человек для субботы, а суббота для человека… Тем более что уже были прецеденты…

Лицо у нее стало не то чтобы недовольное, а скорее озабоченное. Вздохнув, она протянула руку, и Андрей тут же извлек из кармана большой и тонкий золотой портсигар с искрящейся алмазной монограммой. Ирина взяла длинную сигарету, прикурила от встроенной в портсигар зажигалки, медленно выпустила дым через тонкие ноздри.

Мне вдруг приоткрылась какая-то интересная сторона их взаимоотношений.

– Ничего, ничего, Ирок, случай-то больно интересный…

Непонятно, что он тут мог найти интересного? Не зная предыстории. Без нее все как раз в высшей степени банально.

– Я, конечно, располагаю весьма ограниченными возможностями, – сказал он, помолчав. – Но, кажется, мог бы оказаться вам полезен. Особенно если вы поделитесь со мной тем, о чем пока старательно умалчиваете… Какая, например, связь между вашей профессией, морским путешествием, похищением Аллы в чужом для вас городе и нежеланием обращаться куда следует?

Я вновь насторожился. А что, если разыгрывается просто очередной тайм? Вполне возможно вообразить, как напуганный моими словами Панин срочно изменил тактику и вместо вечерних головорезов подставил мне эту милую пару. Вопрос только в одном – как такое осуществить практически? Я ведь не обязан был приходить в этот именно ресторан и приставать со своим странным предложением познакомиться к абсолютно чужим людям. Разве что вновь обратиться к сфере сверхъестественного…

Не найдя подходящего ответа на вопросы Новикова, я ограничился признательностью за сочувствие и обещание помощи, присовокупив, что как раз сейчас мне необходимо мчаться на архиважную встречу. Но если уж они проявили ко мне искреннее участие, то я непременно дам о себе знать при любом исходе. Кроме крайнего. И если вдруг что – ловлю на слове, – попрошу посильной помощи. Постарался сказать с юмором – если возникнет необходимость уносить ноги, а иным способом это окажется невозможно.

Ирина не стала скрывать удовлетворения таким исходом, а Андрей, похоже, испытал разочарование, как болельщик, которому не дали самому сесть за игорный стол.

– Что ж, и мы, и наш «Призрак» к вашим услугам… Пару суток здесь еще побудем. Добро пожаловать.