Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер

– Это точно. Давайте, господин полковник, я за руль сяду.

– Ни к чему. Ты наших правил движения не знаешь. Вот выскочит сейчас из-за тех кустов гаишник с радаром и объявит, что ты разрешённую скорость превысил, поскольку вон на том повороте был знак, правда, его в позапрошлом году спёрли, но и сам должен понимать… Что ты ему ответишь, чтобы не спалиться мгновенно?

Поручик впал в задумчивость.

– Что такое «гаишник», господин полковник, почему с радаром, какая-такая «разрешённая скорость», зачем в чистом поле «знак» и откуда я должен знать, что его спёрли? И что, тем более, понимать?

– А мне говорили, будто «печенеги» – ребята, способные на всё и не теряющиеся ни в какой обстановке. Ваш же полковник Ляхов и говорил. А у тебя на одну совершенно бытовую ситуацию – шесть вопросов. Поэтому, пока не освоишься в моём «прекрасном и яростном мире», сиди в коляске, рот как следует сполосни из фляжки «НЗ», да и внутрь в пределах ста граммов принять можешь, чтобы «футурошока» не случилось. И молчи до последней крайности, или пока я не разрешу. Если представитель власти обратится лично к тебе, отвечай невнятно – «день рождения вчера начали праздновать, а сегодня отходняк у меня, Вадик лучше помнит». Любого штатского просто посылай по матушке, но без перехода на личности, а то и схлопотать можешь. На Урале народ политесам не обучен…

– Серьёзная тут жизнь, – без усмешки сказал поручик. – А говорили – на историческую Родину идём. Получается – снова в десант?

– Так не в Центрально-Африканскую империю всё-таки, – успокоил офицера Фёст. – Я там послужил, херовее места не придумаешь, да ещё вокруг – сплошные негры-людоеды с автоматами. А здесь – в лучшем случае с обрезами. И не людоеды, за исключением особых случаев. По-русски говорят. Пооботрёшься немного – может, и понравится. Как нашим евреям в Израиле.

Вадим откровенно развлекался, очень ему забавным казалось подобным образом дурака валять.

Он держал на спидометре пятьдесят, самое то для подобной дороги. Через десять километров им встретился жёлтый молоковоз, древний «ГАЗ-53» с проржавевшими до дыр крыльями. Значит, и райцентр какой-нибудь есть поблизости с заводиком, и фермы, где люди скотину держат. В этих краях Фёсту бывать никогда в жизни не приходилось, но, листая иногда «либеральную прессу», подсознательно думал, что не могут же господа воловичи врать настолько уж беспросветно. И, чёрт его знает, может, за пределами МКАД народ действительно обречённо вымирает, если уже вообще не вымер, ибо как можно жить не на многотысячедолларовые гранты, а на зарплату в пять тысяч рублей? На три заправки «Лендровера» не хватит.

А вот нет – тридцатилетний парень за рулём молоковоза выглядел бодрым и весёлым, машина шла хорошо, не бренча оторванными деталями, тётка лет под пятьдесят – экспедиторша или хозяйка «бизнеса» – с трудом помещалась телом в кабине, а лицом – в лобовом стекле. И взгляд, который водитель бросил на встречный мотоцикл, был удивлённым. Вот тут Фёст осознал свою ошибку. На сотню вёрст в округе, может, и нет теперь ни одного мотоциклиста. Все на джипы, хоть «Нивы», хоть «Нисан патрули» пересели. И откуда они едут? Вёрст на пятьдесят в округе этот шофёр должен всех знать и со всей подноготной. А они, выходит, подозрительные чужаки. Нехорошо. Лучше бы нормальный БТР взяли, тот в любой точке необъятной нашей Родины удивления не вызвал бы. Однако деваться некуда, название ближайшего села узнать необходимо. Да и газетку с датой купить.

До села они доехали, прочитали надпись на синем щите, через двести метров увидели магазинчик с гордой надписью «Минигипермаркерт «Атлант». Фёст хохотнул от удовольствия за фантазию уральцев, поручик изящества ситуации не оценил.

– Здорово, девчата, – обратился Вадим к двум продавщицам, скорее всего – внучке и бабушке. – Нам две поллитры, вон той, «Кедровой», два плавленых сырка и полторашку минеральной.

– Не мало будет? – спросила старшая тётка.

– Да нет, закуси у нас навалом. Просто вдруг сырков захотелось. Ещё сигарет дайте, блок «Кэмела». И…

Он увидел то, что ему и требовалось больше всего, а остальное так, антураж. В проволочной корзиночке левее кассы сиротливо торчали две «Комсомолки-толстушки» и журнальчик «Теле-семь». А почему и нет: почти на каждом доме и даже на вросших в землю, почерневших от времени избах торчали телевизионные тарелки.

– Я про водку говорю, – пояснила продавщица. – Вы ж туристы? У нас на мотоциклах давно никто не ездит. И говорите не по-нашему. А мы в четыре закроемся и до десяти до завтра. Больше нигде не купите, самогонку давно не делают, разве для себя кто, так пойди ещё найди. Народ обычно по ящику берёт, чтоб два раза не бегать.

– А что, мать, ты права, наверное. Давай ящик!

Фёст сообразил, что лучшего сувенира для участников открытия тоннеля и не придумаешь.

– Надька, подай… – распорядилась старшая.

Деваха сибирской стати легко выбросила на прилавок двадцатикилограммовый, аккуратно звякнувший ящик.

– Перегружать будете? Или за тару ещё триста.

– Давай с тарой, – махнул рукой Фёст. – Коля, неси в багажник…

Пока он расплачивался да и просто болтал с продавщицами, редко видевшими свежих людей, поручик Николай, укладывавший ящик в коляску, таки получил возможность встретиться с представителем местной власти.

Участковый как участковый, в капитанском чине, не молод, но и не стар ещё, не толст, но в теле. Тормознул свой «Патриот» возле магазина, увидев незнакомый транспорт. Что водку в него грузил мужик в чёрной кожанке и крепких, почти под колено шнурованных ботинках, его ничуть не удивило.

Но вот кое-что другое давало шанс негаданно подзаработать.

Николай, как и приказано было Ляховым, в разговор не вступал, смотрел на капитана умело расфокусированными глазами и пытался выковырнуть из здесь уже купленной, в познавательных целях, пачки сигарету. Всё, что он ухитрялся произнести, с трудом складывалось в те же самые: «День рождения, отходняк, садись – налью».

– Здравствуйте, – сказал, поднеся ладонь к козырьку, участковый. – Капитан Самокрутов. Документики ваши предъявите, пожалуйста.

– Свободно, – ответил засёкший осложнение и быстро спустившийся с крыльца Вадим, подавая права и паспорт. С этим у него было всё в порядке. И прописка московская. Не придерёшься.

Капитан рассматривал документы так долго, будто они были действительно из Центрально-Африканской Республики и написаны на суахили или какой там язык в ходу?

Ляхов, скучая, курил, глядя на быстро летящие серые тучи, между которыми иногда проблёскивало синее небо. Украдкой посмотрел на газету в руке. На дату, конечно. Смотри, как чётко выскочили! Всего на неделю раньше, чем планировали. А место уже и неважно – полста километров туда, полста сюда – раз шоссейная дорога рядом, а от неё и до железной рукой подать.

– Ну и что делать будем, Вадим Петрович? – с прежней вежливостью спросил капитан, задерживая при этом документы в руке.

– А ваши предложения?

– На то, что вы возите с собой человека в крайней степени алкогольного опьянения, способного в любой момент совершить любое правонарушение вплоть до выпадения из коляски на дорогу, как смотрите?

– Плохо, – тяжело вздохнул Ляхов. – А куда ж его девать? К вам в ИВС? Жалко. День рождения у человека. Вам бы понравилось такую дату в «обезьяннике» отмечать?

– Я употребляю в положенное время, в положенном месте и в допустимых дозах, – веско сообщил капитан.

– Вот ведь беда. А он всего лишь кандидат философских наук, впервые в жизни выехавший на уральскую природу, то есть за пределы московской цивилизации, я хочу сказать, и от наслаждения первозданностью мира слегка забыл о непреложности произнесённых вами тезисов.

Самокрутов, вдумавшись, оценил изящество словесной конструкции.

– А вы-то сами как?

– Как стёклышко. За рулём с рождения – ни капли. Отец так учил, да и чужой печальный опыт…

– Правильно, – одобрил капитан. – Тогда второй вопрос – и можем распрощаться. – С этими вроде бы вселяющими надежду словами он сунул документы Ляхова в карман кителя. – Как это вы из Москвы до нас – и без номеров? Мотоцикл у вас хороший, раритетный, и четыре тысячи кэмэ на нём проехать можно. А четыреста постов ДПС?

«Это он молодец! – подумал Вадим, как Румата про дона Рэбу. Нет, в книге было сказано – «великодушно подумал». С великодушием у бывшего капитана Ляхова было не очень. – Тут мы, пожалуй, недодумали. Чёрт его знает, я ведь и не посмотрел, что мотоцикл без номеров. А был бы с номерами? С чужими!»

– Как вас, простите, товарищ капитан? – мягко спросил он.

– Прокофий Порфирьевич, – с некоторым вызовом произнёс участковый. Небось надоели ему некоторые граждане «из Центра», с удивлением воспринимающие его имя-отчество.

– Из староверов? – проявил понимание Ляхов. – У меня врач в полку был Авраам Моисеевич, причём – русский в десятом колене. А солдаты и девушки смеялись. Пришлось Андреем Михайловичем именоваться. Но это к делу не относится. Вот, посмотрите…

Вадим протянул специально изготовленное в столешниковской квартире удостоверение полковника Федеральной службы охраны. Ничуть не хуже настоящего, хоть в экспертно-криминалистический отдел на проверку отдавай.

– Мы, Прокофий Порфирьевич, прилетели в Ё-бург самолётом. Спецрейсом МЧС на «Ил-76». Оттуда – на вертолёте. Таких, как этот мотоцикл, «раритетов» у нас с десяток. Даже один гусеничный есть. Образца тысяча девятьсот тридцать девятого года. Не приходилось видеть? Зря. Но у всех всё впереди. Катаемся, отдыхаем. Иногда дни рождения справляем…

И, не желая показаться московским жлобом, не понимающим «человеческого обращения», одну руку протянул вверх ладонью, другой протянул бумажку в сто евро.

– Возьмите для коллекции. Или детям покажете, что за «фантики» в дальних странах за деньги считают. Так мы поехали?

Капитан, крякнув, поправил фуражку. Немного подумал. Нет, не подстава. Не станут ребята из областного ССБ[7 - Служба собственной безопасности МВД.] такие сложные игры затевать с сельским участковым. И мотоцикла такого им взять негде. Спрятал сувенир в карман, потом возвратил права.

– А вы далеко отдыхаете? И надолго ли задержитесь?