На гребнях волн

– Логично, – говорю я.

– Тогда они стали делать так. Сажают лягушку, допустим, в слегка тепловатую воду, а дальше начинают медленно подогревать. Все сильнее и сильнее, пока вода не закипит. И тогда лягушка не выпрыгивает.

– Не выпрыгивает?

– Не-а. Ей кажется, что пока все нормально. Беспокоиться не о чем. И знаешь, чем это для нее кончается?

– Чем?

– Дохнет, – отвечает он. – Это научный факт.

Он откидывается на спинку кожаной кушетки и отпивает из бокала. Я раздумываю над его словами. Прихожу к выводу, что он имеет в виду свою будущую свадьбу.

– И лягушка – это вы? – спрашиваю я наконец.

– Ква-ква, – отвечает он.

Мне хочется уйти, но я не уверена, что это будет вежливо – так и стою перед тусклым пустым экраном, а он смотрит на меня, словно на телешоу.

– Ты когда-нибудь танцевала лэп-дэнс? – спрашивает он вдруг.

– М-м… кажется, нет, – отвечаю я.

– «Кажется, нет!» – повторяет он и смеется.

Выпитое шампанское вдруг подступает мне к горлу и просится наружу, пузырьки щекочут глотку, но миг спустя все успокаивается.

– Иди-ка сюда! – говорит он вполголоса, ласково и настойчиво.

В комнате все темнее; я чувствую вдруг, как устала от этого сумрака. Я подхожу, и он жестом просит меня повернуться; так я и делаю. Он сажает меня к себе на колени, спиной к себе. Пышная юбка моего платья задирается. Он кладет руки мне на бедра и начинает двигать меня на себе, плавными круговыми движениями, словно рисуя восьмерку. Я смотрю вперед, на темный пустой экран. Кажется, в нем видны наши отражения: девочка извивается на коленях у молодого человека, тот запрокидывает голову… хотя нет, это только кажется. Может быть, после той травмы у него неладно с головой? – думаю я. В этот миг он стонет, а затем я чувствую под собой прилив жара и расплывающуюся влагу.

– О-о! – стонет он и прижимает меня к себе, вдавливает спиной в себя.

Это неудобно, и я не знаю, долго ли должна так сидеть. Считаю до десяти, затем встаю и выхожу, не оборачиваясь. Не хочу смущать Уэса своим взглядом.

Я знаю: завтра утром на окне прачечной появятся его трусы. «Бедная горничная», – вот все, о чем я думаю, когда поправляю платье, чтобы не топорщилось. Бедная горничная: ей уже за восемьдесят, и завтра ей придется отстирывать с его трусов сперму.

9

Пальмовые листья не меняют свой цвет, но по всему ясно, что наступил октябрь. Чайна-Бич опустел, если не считать рыбаков, каждое утро терпеливо сидящих на обрывистом берегу с удочками. Иногда они спускаются вниз и бродят в своих высоких сапогах по воде, невзирая на предостерегающие таблички: «Осторожно! Купаться и ходить по дну опасно!» Это предупреждение повторяется на китайском, русском и испанском языках.

Осень дает эксгибиционистам – любителям прогуляться мимо «Спрэгг» – законное основание носить длинные пальто. Окна в старших классах выходят на общественное поле для гольфа, прилегающее к школьной территории, – и не так уж редко, в рассеянности или от скуки выглянув в окно, нам случается заметить внизу мужчину, который распахивает пальто и демонстрирует нам себя.

– Просто не обращайте на него внимания, смотрите только на меня, – говорит мисс Ливси всякий раз, когда под окном появляется такой субчик.