Откровения Заратустры

Теперь уже и зеваки перестали хохотать, и раб испуганно озирался вокруг, как если бы вдруг оказался на краю какой-то опасной ямы. Свобода, которая еще вчера представлялась ему райским садом, вдруг предстала перед ним во всем своем ужасающем виде. Теперь у него не было ни дома, где его бьют, ни дома, где его кормят и дают ночлег. Идти было некуда, и раб кинулся на колени перед сидящим в пыли хозяином.

– Не гони меня, господин! – взмолился он во весь голос. – Мой дом здесь, и я не хочу уходить от тебя. Ты всегда был хорошим и справедливым хозяином, и если доставалось мне от тебя, то по заслугам. Я буду честно служить тебе, только не гони меня!

– Да откуда он взялся, этот бродяга? – зашумели в толпе. – Что ему надо здесь, что он пришел нас учить своим законам? Пусть идет, куда шел, тогда и мы не тронем его.

Заратустра горько усмехнулся и, подняв лицо к небу, громко сказал:

– Господи! Ты видишь, что сегодня я показал этим людям их свободу. Весь этот огромный мир, который ты дал им во владение. Но как камень без опоры не зависает в воздухе, так и эти люди, называя себя свободными, привязали себя к своим телегам и хозяевам. Пусть. Прости им их слабость.

За этими словами Заратустра вышел из города.

ИМЯ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА

Когда Заратустра вышел из того города, где шел разговор с ремесленником и его рабом, он увидел, что за ним бежит некий юноша. Тогда Заратустра остановился и присел у дороги, поджидая его. Он был тих и задумчив.

Видя это, юноша перешел на шаг, и когда приблизился к Заратустре, то вежливо поклонился ему.

– Господин! – сказал он. – Позволь и мне пройти с тобой.

Заратустра кивнул.

– Я никого не гоню от себя, ты можешь идти со мной. А можешь вернуться домой, когда дорога будет тебе в тягость.

– Спасибо, господин, – опять поклонился юноша. – Я видел, что эти люди расстроили тебя, и мне хотелось тебя утешить.

Заратустра залился веселым смехом.

– Не сердись, что я смеюсь над тобой, но скажи мне, мой новый друг, сердишься ли ты на ветер, за то, что он дует? Или на солнце за то, что оно светит? Или на своих родителей за то, что они назвали тебя Виштаспой?

– Откуда ты знаешь мое имя? – изумился юноша.

– А разве ты держишь свое имя в секрете? – Заратустра улыбнулся. – Каждый человек несет свое имя на себе, и когда ты научишься слышать и видеть, тебе не нужны будут слова.

– Да, теперь я вижу, что не зря пошел за тобой. Но неужели и вправду можно услышать и увидеть то, о чем человек молчит даже в мыслях? Прошу тебя, скажи как ты узнал мое имя, о котором я тебе не говорил.

Заратустра пожал плечами.

– Разве это так сложно? Вот и родителям ты не говорил, как тебя зовут, но ведь они как-то же догадались о твоем имени, – сказал он и, видя недоумение в глазах Виштаспы, продолжил. – Или ты веришь в случайность? Нет, каким хотели тебя увидеть, так тебя и назвали, как назвали, так и говорили с тобой, как говорили с тобой, так ты и откликался, а как ты откликался, такой и лег отпечаток на твою душу. Видишь, как все просто?

Впрочем, когда ты перестанешь отделять себя от этого мира, имя тебе будет уже ни к чему. Ведь если кто увидит за холмом мою голову, он же не станет кричать: «Вот идет голова Заратустры!» Он скажет: «Вот идет Заратустра». Так и ты, когда перестанешь отделять себя от других, тогда увидишь, что тебя нет, а есть только огромный Мир, и что ты и Он – это одно и то же. Тогда ты сам станешь целым миром и все его части будут тебе знакомы. А пока пошли. Скоро наступает ночь, и нам пора устроиться на ночлег.

* * *

Так Заратустра встретил своего первого ученика Виштаспу, и в тот раз они ночевали среди камней и травы, а покрывалом им служила звездная ночь.

– Господин, – засыпая обратился Виштаспа к Заратустре, – могу ли я научиться твоему знанию, чтобы читать души людей, как ты?

– Хорошо, – сказал Заратустра. – Тогда сначала попробуй проглотить Землю и Солнце, а звезды оставь себе на ужин. Если же тебе это покажется чересчур много, начни с малого.

ДЕРЕВО ЖИЗНИ

Долгие вечера проходили у Вишитаспы в беседах с Учителем. Только не было в этих беседах ни наставлений, ни тайных истин. Каждое слово Заратустры было загадкой для юноши, и он даже не понимал, почему называет Учителем Заратустру. Заратустра же часто садился на берегу реки, глядел закрытыми глазами на воду и, как слепой, перебирал руками прибрежную гальку. Он был молчалив и задумчив.

– Что ты делаешь? – однажды спросил его Виштаспа, пытаясь разгадать, что видит Учитель на берегу реки.

– Я пью сок дерева Жизни, – не раскрывая глаз ответил Заратустра и даже не обернулся к ученику. Это обидело Виштаспу, и с горечью в голосе юноша воскликнул:

– Учитель! Вот уже долгие дни я хожу за тобой как тень. Я называю тебя Учителем, но скажи мне, чему ты научил меня? Или я недостоин, по-твоему, узнать великие секреты твоего знания? Ты дразнишь меня, но всегда уходишь от ответа, когда я спрашиваю тебя! Почему? Почему ты отвечаешь мне сейчас: «Я пью сок дерева Жизни»? Дай и мне отведать этого сока!

Заратустра остался невозмутим и камешки в его руке продолжали играть, как и минуту назад.

– Ты тоже пьешь этот сок, Виштаспа. И он приходится тебе по вкусу. Но ты ведь не замечаешь воздух, который вдыхаешь. И не замечаешь жизнь, которую живешь. Как можешь ты замечать тогда тот живительный источник, который вливает в тебя жизнь? И ты напрасно говоришь, что ничему не научился за это время. Ты научился задавать вопросы. Теперь тебе осталось научиться находить и терять ответы.

Виштаспа огорченно сел рядом с Заратустрой.

– Все равно я не понимаю тебя. Учитель. Наверное, я глуп, что не могу разгадать твои слова.

– Глупый не задает вопросы. Глупый и так все знает. Если хочешь, я расскажу тебе одну притчу. Но не торопись, если окажется, что ты уже слышал ее. В этой притче вопросов больше, чем ответов на них.

Виштаспа покорно вздохнул и, заметив это, Заратустра весело рассмеялся.

– Наберись терпения, мой друг Виштаспа. Каждый день ты слушаешь пение птиц, шорох ветра и журчание реки. «Что особенного в этих звуках?» – спрашиваешь ты до тех пор, пока однажды не услышишь в них сокровенного от людских ушей смысла. Но ты же не станешь перебивать ветер, крича ему, что ты это уже слышал однажды. Пусть и мои слова будут для тебя как ветер. Быть может, они пролетят незаметно, а может быть, оставят в твоих ушах добрый след.

Услышав эти слова, засмеялся и Виштаспа.

– Хорошо, Учитель! Я готов слушать тебя до бесконечности. Пусть еще раз в моем сердце загорится огонек надежды. Надеюсь, ты не потушишь его своим ветром.

Река продолжала журчать у ног Заратустры и казалось, не было никакого молчания между словами.

– Скажи, Виштаспа, для какого дела был посеян первый человек на земле? Для злого или для доброго?

– Одни говорят, для злого, другие – для доброго, – пожал плечами Виштаспа. – Крестьянин верит, что он рожден пахать землю, воин – чтобы воевать, а Верховный жрец при дворе моего отца говорит, что люди рождены для греха и соблазна. Кто из них прав? Я думаю, что мы рождены для познания. Ну, а добрые ли это дела или злые, это мне неведомо. Каждый полагает по-своему.

– Вот видишь, как ты умен, мудрый Виштаспа! В моих словах нет насмешки, и улыбка моя искренна. Ведь даже собака знает, что такое добро и зло. Она может стащить у хозяина кусок мяса, но посмотри, как она виновато виляет хвостом, пытаясь загладить вину, когда хозяин вернется. Таким сперва был и человек. Все было просто для него, и жизнь казалась прогулкой рядом со всемогущим хозяином. Достаточно было слушать все его указания, чтобы хозяйская палка не причинила боль, но даже когда хозяин наказывал человека, за этим все равно виделся добрый отец, который не даст тебе сбиться с пути, намеченного им.

– Я понял, Учитель, – воскликнул Виштаспа. – Ты говоришь о сотворении человека и о его жизни в раю. Я много раз слышал эту историю от нашего жреца. Но потом человек ослушался хозяина. А точнее, Бога.

– А тебе, Виштаспа, когда-нибудь хотелось заговорить с собакой? Ты ни разу не жалел о том, что твой любимый пес только виляет хвостом, гавкает и лижет твое лицо? Конечно, тебе становилось грустно, когда рядом с твоим любимым псом ты был одинок в своих мыслях. Может быть поэтому люди больше желают детей, чем собак? А сколько ты раз слышал о том, что человек сотворен по образу и подобию Божьему? Разве для того, чтобы бродить за хозяином послушным и молчаливым псом?

Виштаспа залился звонким юношеским смехом.

– Учитель! Если бы тебя услышал наш жрец, он бы стал требовать у отца твоей казни, как сквернослова и богохульника. Он бы сказал, что ты носитель смуты и беспорядков.