Надежда на свободу

– Я не знаю, – выдаю через минуту, – хочу знать все, с самого начал, – он кивает.

– Когда ты родилась, мы с мамой сразу поняли, что ты – альфа, – он ждет вопроса или реакции, но я молчу, и он продолжает, – я испугался, что ты станешь лабораторной мышью или к тебе будет приковано слишком много внимания, ну или… – он замолкает на мгновение, – люди уничтожают то, что не понимают, и тех кто от них отличается, – вижу, как ему тяжело все это говорить.

Внутри меня бушует настоящий шторм, но внешне я остаюсь спокойной. Я должна дослушать до конца. Хочу знать абсолютно все.

С каждой секундой мне все легче сдерживать этот шторм.

– А потом погиб Азол, – он шумно сглатывает, и меня ударяет чувство вины, – и мы с мамой решили уехать куда-нибудь, где сможем тебя спрятать, чтобы у тебя было нормальное детство, на сколько это было возможно. К первому году твоей жизни энергия альфы, исходящая от тебя стала стихать, а к трем годам ты стала самой обычной девочкой, только немного сильнее и ловчее, – он опять делает паузу, слегка улыбается и ждет от меня вопросов.

– Продолжай, – прошу я.

– Мы с мамой немного успокоились, надеялись, что все позади. А когда ты не расцвела ни в шестнадцать, ни в двадцать, – еще один тяжелый вздох, – мы решили, что твое женское начало и энергия альфы просто поглотили друг друга, не оставив тебе ни того, ни другого.

На глаза наворачиваются слезы. Я чувствую себя преданной и обманутой и своими родителями, и своим телом.

В голове проносятся куча воспоминаний и слов, которые теперь имеют совсем другой смысл. Моя жизнь будто вся состоит из лжи. Эти мысли и эмоции я тоже решаю отодвинуть на потом, я не готова ни к этим чувствам, и тем более к их принятию.

– Что будет дальше? Что с Люком? Когда смогу увидеть маму? – вопросы посыпались из меня без контроля. Надо разобраться, что происходит здесь и сейчас.

– Я отвечу, как смогу, – предупреждает папа, и я киваю.

– То, что с тобой произошло не получилось оставить совсем в секрете. Многие сняли тебя и выложили в сеть еще до того, как что-то стало понятно. Это все очень усложняет, а с другой стороны это нам на руку, – поясняет мне папа.

Не совсем понимаю, что все это значит, но чувствую приближение чего-то плохо. В такие глобальные передряги я еще не попадала.

– Территория СОТ полностью закрыта. Отсюда нельзя выйти и сюда нельзя зайти. Исключение сделали только для меня, поэтому маму тебе пока не удастся увидеть, – он с грустью заглядывает мне в глаза, а я отворачиваюсь.

Он продолжает.

– Ты находишься в медицинском корпусе, в специальной палате для неконтролируемых альф, – слова отца пугают меня.

– Что это значит? – я немного теряю контроль, голос сразу гремит, как раскат грома.

Папа решает немного притормозить, что бы я успокоилась.

Я киваю, почувствовав себя лучше.

– Сейчас здесь собралось более десятка врачей и ученых. Они будут за тобой наблюдать делать тесты и анализы. Альфы-мужчины учатся с самого рождения владеть собой, и их сила растет вместе с ними, давая привыкнуть постепенно, а тебе надо справиться со всем сразу, плюс твое гормональное созревание тоже не простой процесс. Одно накладывается на другое, и ты получила коктейль из неконтролируемых реакций своего тела. Это понятно? – спрашивает отец.

– Да, – коротко отвечаю я.

– Я отвечу тебе еще на один твой вопрос и на сегодня хватит для тебя. Хорошо?

– Это точно, – хмыкаю, пытаясь улыбнуться, и папа улыбается в ответ, немного опуская плечи.

– Люк. Ты помнишь, что там произошло? – настороженность и осторожность в его голосе я могу почувствовать кожей.

Скила ему рассказал, он все знает.

Папа еле заметно поднимает глаза вверх. Я знаю о чем он. Камеру в углу моей тюрьмы я заметила еще тогда, когда ко мне приходил тренер.

Я опускаю глаза на его руку, и он меня понимает.

– Чтобы ты понимала опасность своей силы, я покажу тебе фотографии. Хорошо? Ты готова? – отец достает из заднего кармана своих джинс телефон.

– Думаю да, – отвечаю я.

Он поворачивает ко мне телефон и начинает листать фото, от которых на моей спине выступает холодный пот.

Фото сделаны, скорее всего, уже в больнице, потому что крови совсем нет и можно рассмотреть жуткие увечья, которые я нанесла альфе всего одним ударом.

Челюсть сломана в нескольких местах, выбиты зубы, и все это прекрасно видно, потому что кожа и мышцы разорваны в лохмотья.

Я закрываю глаза и качаю головой. Что же я наделала? Все это со мной делало его тело, но … разум. Им владел совсем другой человек.

– Я хочу, чтобы ты досмотрела, – настаивает отец.

Его голос настойчив, значит это действительно важно, поэтому заставляю себя открыть глаза.

Папа проводит пальцами по экрану еще раз, и вместо фото я вижу скриншот экрана с текстом:

«Люк все помнит, но не понимает почему так поступил. Он не мог успокоиться, когда пришел в себя. Мы все рассказали ему и двум другим. Официальная версия, что ты ударила его, не контролируя себя. В подворотню тебя загнали, чтобы поймать. Все было, как на тренировке?»

– Я больше не могу смотреть, – говорю я зажмурившись, но не качаю головой в знак согласия, уверена, что папа меня поймет.

Открыв глаза, я больше не вижу телефона, но эти фото будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Этот красивый всегда улыбающийся парень уже больше никогда не станет прежним.

– И еще самое последнее. Сейчас ты подключена к капельнице, – он кивает на мою руку, – через которую тебе вводят препарат, он подавляет в тебе альфу. Но долго это не продлиться, твоя сила скоро научиться его обходить, а этого допустить нельзя, по крайней мере пока. Поэтому с сегодняшнего дня его будут постепенно уменьшать. Ты должна будешь быть к этому готова. – Он стал таким серьезным и мне так намного привычнее и спокойнее.

– И на сколько меня подавляют? – интересуюсь я.

– Не знаю точно, но сейчас думаю процентов на восемьдесят.

Я в шоке! Просто в ауте!

– Ты справишься. Ты у меня сильная, – подбадривает меня папа, видя мою реакцию.

Он уходит, как и Скила, захватив с собой стул, оставляя меня с ураганом мыслей и чувств, которые я должна еще и контролировать.

Просто супер! Да! Двадцать первый день рождения – официально самый поганый день в моей жизни. С ним будет сложно конкурировать.

Глава 20

Я лежу какое-то время, таращась в потолок. Мне кажется с каждой минутой рисунок трещин становится все более четким, или просто я рассматриваю его внимательнее.

Живот сводит от голова. Интересно, меня специально не кормят? Сколько я здесь валяюсь?

Словно прочитав мои мысли, щелкает замок, и ко мне заходит очередной великан в белом халате, неся с собой поднос.