Точка отсчета

– Что ты здесь стоишь и смотришь на меня? Где твои родители?

– Мне очень понравились ваши лоскутики, – тихим высоким голосом ответила девочка. – Я хотела посмотреть, что вы будете с ними делать.

Галена очень напрягало ее присутствие.

– Почему ты ходишь здесь одна? Не знаешь, что это может быть опасно?

– Я живу рядом, в детском санатории, – вновь пролепетала девочка. – Нам разрешают гулять поблизости. Здесь обычно никого не бывает и совсем не страшно.

– На самом деле, детям очень опасно гулять одним, и надо бы напомнить про это вашим воспитателям.

Девочка испуганно отступила назад, и в ее глазах блеснули мокрые предвестники слез. Гален заметил, что она готова была уже убежать, но что-то заставило его попросить ее вернуться.

– Не убегай, я ничего плохого не сделаю. Но тебе надо быть аккуратнее со взрослыми. Хочешь посмотреть? – он протянул ей пакет с лоскутами.

– Да, очень хочу.

– Мне дали задание сделать куклу из тряпочек и ниток. Вот я и пытаюсь с ним справиться.

– Разве взрослым кто-то дает такие задания? – удивленно спросила девочка.

– Да, бывает. Человек учится всю жизнь, и, если тебе кажется, что после школы тебе никогда не придется учиться, то ты очень сильно ошибаешься. Ты ведь уже ходишь в школу?

– Да, конечно. Я закончила первый класс. Но в этом году еще не была в классе. Пока здесь, в санатории. Но как только родители за мной приедут, я сразу пойду учиться. А можно я вам помогу? Я умею шить, меня мама учила.

Гален с недоверием посмотрел на нее, но все-таки ответил:

– Давай попробуем. Я вот что-то никак не вспомню, как это делается.

Так они просидели вместе на лавочке больше часа. Что-то странное было в этой ситуации, Гален чувствовал. Он никогда не любил детей, и те немногие люди, которых он мог бы назвать друзьями, пока не обзавелись потомством. Да и как врач он работал исключительно со взрослыми.

Когда после института нужно было выбирать специализацию, он выбрал офтальмологию. Было что-то удивительно опасное и чарующее в том, чтобы работать с глазами, самым важным из органов чувств. И самым хрупким. Мама оплатила дорогостоящее обучение, и теперь Гален делал операции по коррекции зрения в одной из самых престижных клиник города. Здесь царили чистота, аккуратность, и не было бедных клиентов. Работать в бесплатной муниципальной больнице он никогда бы не согласился. Сейчас Гален не жалел о выборе профессии, как раньше. Мать хотела, чтобы он стал юристом, как и она сама. С ее связями найти работу в Тамбове не составило бы труда. Но ему так не хотелось вновь делать все по ее указке. Поэтому успешную карьеру адвоката он оставил сестре Милане. А сам стал врачом.

Мать злилась, она вообще не умела признавать поражения. Он вновь оказался плохим, как всегда в детстве. Идеальной для всех оставалась Милана. Но никак не он. Гален всегда был на втором месте, хоть и был старшим. Мамина хорошая дочка выполнила все, что от нее требовалось. Поступила в юридический институт и уехала учиться в Москву, где и жила до сих пор. От него же, как всегда, откупились деньгами, в которых в его семье никогда не нуждались.

Мать до сих пор помогала ему. Но заставила все-таки, когда Гален стал врачом, получить заочно и юридическое образование. С этим он смирился. Даже сейчас, после той истории, Гален первым делом обратился к матери. Кто еще мог помочь? Он помнил, в каком бешенстве она была. Но ничего не поделаешь. Гален все равно оставался ее ребенком. Пусть и не любимым, как Милана, зато принимавшим вместо любви ее дорогие подарки. Видимо, мать испытывала чувство вины – даже в той истории она собралась и решила все его проблемы. Но в ответ заставила поехать сюда, чтобы «подлечиться».

Хотя мысли то и дело возвращались в Тамбов, Гален ловко пальцами складывал лоскуты и орудовал иголкой. Девочка весело щебетала и предлагала разные идеи, чтобы сделать куклу красивее. Она действительно казалась очень доброй и милой. Может, не все дети плаксивые, сопливые и обкакавшиеся? Может, действительно есть что-то хорошее в отцовстве и материнстве? Но нет, он не хотел об этом думать. Его это не ждет, Гален был уверен. Даже если и удастся вернуться к нормальной жизни, детей он заводить не будет. Оставит это другим, кому хочется тратить жизнь на подгузники и сопли.

– Ой, какая красивая получилась, – воскликнула девочка.

В руках Галена лежала и смотрела черными глазами-пуговками яркая тряпичная кукла с большой мягкой головой и в широком платьице.

– А можно я оставлю ее себе? – добавила девочка.

– Вот еще, – как-то резко посуровев, сказал Гален. – Я же тебе говорил, что это домашнее задание. Я не для того столько времени потратил, чтобы его переделывать. Но спасибо тебе за помощь.

– А можно, если у вас будут еще такие задания, я вам тоже помогу?

Гален опять с неодобрением взглянул на девочку:

– Я подумаю. Неужели тебе нечем заняться? Что ты слоняешься здесь одна? – ему хотелось отогнать от себя прилив теплоты, который так неожиданно случился за работой с нитками.

– Нечем… Со мною никто не хочет дружить в санатории. Поэтому не люблю, когда дают свободное время. Я лучше бы поучилась, – в голосе девочки опять стали появляться признаки слез.

– Ну, почитала бы что-нибудь. Ты же уже умеешь читать?

– Конечно. Но здесь все книжки совсем детские. Они мне неинтересны. Дома я читаю книги для старшеклассников, – она вздохнула и добавила, – ну, так можно я сюда еще приду?

– Да приходи, кто тебе мешает. Может, и я еще приду, – вздохнул Гален. – Беги уже в санаторий.

– А сколько сейчас времени?

– Не «сколько времени», а «который час»! Учись говорить правильно. Сейчас тринадцать тридцать, – произнес он, взглянув на часы.

– Ой, мне пора на обед.

– Давно пора. Беги, – Гален, собрав за собой остатки материалов, направился к дороге. Сделав пару шагов, он оглянулся и увидел, что девочка все еще стоит, смотря ему вслед. – Эй, как тебя там, – он вспомнил, что даже не спросил ее имя. – Спасибо тебе! – выдавил он из себя.

– Не за что! – улыбнулась девочка.

Услышав за спиной удаляющиеся детские шажки, Гален побрел в гостиницу.

Глава 4

Ника лежала на пляже, наслаждаясь лучами солнца, которое все выше поднималось над темными скалами. Она приоткрыла глаза, видя перед собой все ту же картинку, что и десять минут назад. Саша с Альбертом плыли вдали: их головы то исчезали, то вновь появлялись среди недобрых волн. Лика же нелепо по-собачьи плавала вдоль берега, каждые три-пять метров останавливаясь и пытаясь нащупать дно. Процедура эта была не особенно приятной: Ника сама, зайдя в море, сразу же поморщилась от боли, наступая на острую крупную гальку. Но она хорошо плавала, и поскольку море было достаточно глубоким, то уже в нескольких метрах от берега она легла на воду, пытаясь быстрыми движениями согреться в холодной воде. Ника давно не плавала в море, когда его температура опускалась ниже двадцати пяти градусов, а пляж представлял собой груду камней, лишь слегка обточенных волнами и отдыхающими. Мягкий белый песочек Доминиканы и египетские кораллы встречали ее на отдыхе, но даже в таком случае, она предпочитала плавать в бассейне, чтобы не сушить кожу чрезмерно соленой водой. Неужели теперь ее удел – холодное осеннее Черное море с его каменистыми пляжами и водорослями, гниющими после шторма прямо на берегу?

– Как же хорошо! – Ника и не заметила, как возле нее оказалась Анжелика, загородившая солнечный свет, и в попытке вытереться полотенцем обрызгавшая ее высохшее тело холодными солеными каплями. – Почему вы… то есть ты, не купаешься больше?

– Мне одного раза вполне достаточно, – сказала Ника, осторожно переворачиваясь на живот на жестком пляжном коврике, который лишь слегка защищал от впивавшихся в тело камней. – А мужчины наши далеко уплыли?

– Да, за ними не угонишься. Так хорошо плавают, а я вот никак не могу научиться, – Анжелика попыталась улечься на мокрое полотенце, которым только что закончила вытирать волосы.

– Да в такую погоду и я бы не рискнула далеко уплывать.

– Странно, мне кажется, я вижу только одну голову, – сказала Лика, замерев полусидя и вглядываясь вдаль.

Ника нехотя приподнялась и оглянулась. Пляж опустел, и в море, кроме двух игравших в воде подростков лет десяти-двенадцати, уже никого не было. Только по направлению к берегу издали плыл мужчина – судя по всему, это был Саша.

– Не волнуйся, если бы что-то случилось, мы бы заметили, – произнесла Ника. – Возможно, Альберт решил сплавать до пляжа в соседней бухте. Он говорил, что очень хорошо плавает.

Уже через несколько минут, Саша выбрался на берег и, отряхивая с себя соленую холодную воду, подошел к девушкам.

– Где ты потерял Альберта? – с улыбкой и одновременно легкой тревогой в голосе спросила Ника.

– Да, он решил сплавать в соседнюю бухту.

– Ну вот, я же тебе говорила, – Ника повернулась к Анжелике. – Все нормально. А почему ты с ним не поплыл? – спросила она у Саши.