Маркиз и маркиза Ангелов

– И мне так показалось – девчонка серьезная. Надо брать. Я отговаривать парня не стал. Представляешь, что она придумала: собирать «стволовые клетки любви» в виде стонов в первую совместную ночь. Записывать их каждой паре и употреблять для стимуляции потом, когда страсти в браке пройдут. Возрождать любовь. Это она придумала после того, как прослушала эро-рэп Клода и Соньки. Я сам еще не слушал, думаю на премьеру фильма сходить. А ты?

– Я слушал одну вещь. И прямо скажу – такое надо продавать вместе с презервативами в аптеках. Все шевелится и встает.

– Но, может, это потому, что ты видел Соньку и Клода в реальности, а девчонку еще и на том видео, которое Пашка записывал. А если они не хотят к этому делать картинку, то как это будет продаваться, кто захочет ограничиваться аудио, когда столько видео на эту тему.

Выдержит ли эро-рэп конкуренцию? Влад сказал, Таубы хотят, чтобы он создал свою звукозаписывающую студию и поставил производство записей на поток за очень хорошие проценты – до семидесяти. Я думаю, ему оставим пятьдесят, а двадцатью он со мной поделится. И будет считаться, что наша группировка «крышует» новое дело. Заодно мы отвадим возможных конкурентов. Как думаешь, «отобью» я свои вложения? Или это во мне проснулся папаша?

– Ну, что он проснулся – ничего плохого нет. Хоть один основной инстинкт да есть у тебя! Еще лучше, что ты не сообщаешь никому, что Влад – твоя кровь. Это поставит его в опасное положение. Тайно помогать, делая вид, что «крышуешь», – без лести скажу тебе, ты – стратег, каких мало. Мне это и в голову не пришло бы, – покривил душой Георгий, который придумал почти то же самое, только с уклоном в сторону защиты интересов Сони и Клода. – Но я вижу тут пару проблем, – продолжил Георгий, – именно о том, как их решить, я и пришел поговорить.

Лари молча жевал сыр, внимательно вглядываясь в лицо двоюродного брата, которого уважал за хитрость и скрытую за ней храбрость. Это его качество не раз помогло группировке уворачиваться от прямых столкновений.

Гия продолжил, сделав паузу на смакование напитка и искреннего закатывания глаз от невозможно прекрасного «букета» вина.

– Одну проблему – эксклюзивности авторских прав – Соня с Клодом решили добровольно, буквально подарив их Владу в договоре на производство дисков. Они сделали это именно для того, чтобы на них не наезжали по этому поводу те полукриминальные структуры, которые распространяют порнографию. У них – ребенок, и скоро будет двойня, так что они согласны на меньшие деньги, чтобы никто их не беспокоил. Хотят заниматься только творчеством и больше ничем. Картинки к музыке с их участием не будет. Но без них новую отрасль не раскрутить. Пусть хотя бы после премьеры фильма дадут интервью в крупнейших изданиях и на телевидении. Все такие интервью давно платные для новичков. И нужных средств у них нет. Придется нам взять это на себя.

– Не вопрос. Сделаем это от имени студии Влада – заплатим официально всем, кому надо, и сколько попросят. С откатами, разумеется, – согласно закивал Лари.

– И еще, – продолжил Гия, сделав жест рукой, чтобы кузен не сбивал его с мысли. Он им впрямь только сейчас придумал, как раскрутить студию Влада:

– Давай отмоем деньги от подпольных казино, якобы купив у Влада огромный тираж его дисков. И будем раздавать их и на премьере фильма, и после нее – в аптеках вместе с презервативами, такая будет рекламная компания. И еще сделаем вид, что диски принесли Владу мгновенное состояние. Это позволит тебе в качестве отмывания денег сделать богатым своего ребенка и создать имидж успешности самому эротическому рэпу и новой звукозаписывающей компании.

Владу тоже нужно будет организовать интервью в каком-нибудь издании типа «Коммерсантъ» или в «Форбс». Отобьются эти деньги или нет – они останутся в семье.

Но, думаю, у такой музыки будущее сравнимо только с перспективами таблеток виагры.

– Мне бы хватило и перспектив поп-группы с таким названием. Думаю, если доходов особых не будет, я просто сделаю вид, что у Влада отобрал его бизнес для группировки – в наказание за неуплату долгов.

– Что ж, ты опять все предусмотрел, – Гия остался доволен тем, что тема отчисления тридцати процентов Таубам по контракту не всплыла. Но он рано радовался.

– Но надо как-то выкрутиться, чтобы не платить Соньке с мужем их тридцать процентов хоть с этой суммы.

– Они же не в курсе, что это твои деньги и Влад – твой сын. Так что могут затребовать их через суд или расторгнуть контракт из-за несоблюдения договора одной стороной.

Илларион выругался.

– Ну и что ты предлагаешь? Озолотить их вместе с сыном? С какого перепуга?

– Вообще-то в такую сумму на Западе оценили бы только их авторские отчисления. Поэтому по дружбе они дарили такую сумму Владу. А ты ее просто вернешь. С ними выгодно иметь дело. Они еще что-нибудь новое придумают. И уж тогда мы их помимо Влада обложим с накруткой. А?

Илларион молча уставился в глаза кузену. Влюбился он в Соньку, что ли?

– Из-за того, что эта девка врала про «приходы Ангелов», ты ее теперь защищаешь или просто втюрился в нее? С чего это ты все время отваливаешь ей от моих доходов с барского плеча.

Гия так же, не моргая, уставился в глаза Лари. И в глазах загорался гнев.

– Разучился я влюбляться, – довольно резко отбрил он Иллариона, – и советовать тебе больше ничего не буду: мое дело охранять тебя физически. А не финансово. И уж тем более обогащать племянника я не обязан. – Желваки заходили у него на щеках, поэтому Лари решил спустить конфликт на тормозах.

– Разучился, говоришь, влюбляться. А я вот никогда и не умел, – немного демонстративно осклабился он.

И Гия в который раз подумал, какая злая красота у его брата. Он будто родился для роли преступного авторитета. Неужели права физиогномика?

– Ладно, – продолжил Илларион уже приказным тоном. – Делай, как договорились. И Сонькину брехню про Ангелов используют пусть журналюги. Народ любит всякую чертовщину.

Гия благоразумно не стал возражать боссу.

Просто взял под козырек только что нахлобученной бейсболки, вытянувшись в афронт.

– Ты разве в армии служил? – удивился кузен.

– Конечно, – ответил Гия. – Просто ты тогда мной не интересовался – родня из Грузии понадобилась в девяностые.

– Уел, – усмехнулся Илларион недобро, – да и ты меня в тюрьме тогда не посещал.

– Уел, – ответил Гия, засмеявшись. – С тобой суммы на СМИ согласовывать?

– По мне, так в этом случае «меньше знаешь – лучше спишь», – ответил Илларион, как всегда двусмысленно. Понимай, как хочешь.

Оба они знали, что Лари каждую трату брата проверяет через бухгалтера.

– Кстати, нужно присоединиться к подготовке к свадьбе Влада. Пока этим занимается отец невесты. А у него кредит на квартиру, так что свадьба будет скромной.

– У Влада благодаря тому, что ты переведешь на его счет деньги на студию и за якобы уже готовые диски, у самого появятся деньги. Наши – не свети. Подари ему «однушку» в Москве от себя лично. Мол, хочешь его повязать благодарностью, как перспективного «бизюка». Ну, ты же умный, сам придумаешь. За мной не заржавеет.

– Вернешь половину за подарок. Все же это единственный отпрыск нашей семьи.

– Ну, ты не можешь быть в этом уверен, – засмеялся Лари, припомнив, каким лихим ловеласом приехал Гия в Москву из грузинской деревни, как ахал при виде красоток, которых тогда в Москве было просто немеряно, еще весь мир их не разобрал по странам и модельным агентствам.

Так, смеясь, они и поднялись на скамейке вместе в беседку. И разошлись по делам.

Отец Насти Олег Иванович в этот момент проснулся в постели один. Подушка рядом пахла потом и сладкими духами «Эйдол». Понюхав ее, Олег улыбнулся от счастья. Из его мыслей о себе пропало отчество после имени с тех пор, как он женился на молодой.

По утрам у него даже морщины теперь стали не видны. Он стал тайком пользоваться женским кремом с эффектом подтяжки. Так что его истинно профессорские черты лица стали резче, задорнее, чем были в прошлом благородном браке. Волосы его не поредели, красиво серебрились пряди седины в жесткой, торчащей вверх шевелюре.

Молодая жена заглянула в спальню чмокнуть его в щечку. Окутала ароматом распущенных волос и строгого платья. Карие круглые глаза, которые будто постоянно выражали удивление, были подкрашены под Одри Хёпберн. Только шея у нее была другой формы – более прямой, как и плечи. В остальном она пыталась походить на свой идеал.

Танюша нынче пребывала в радостном предчувствии появления в офисе в новых красных туфлях. Их она наденет в прихожей, чтобы не провоцировать мужа на утренний секс. Удовлетворение во всех смыслах ожидало ее по месту работы.

Туфли были легкими и узенькими, обрезанными по краю и без перемычки, заканчивающимися округлой пяткой. Ножки в них были фигурно вырезанными, такими соблазнительными, что иностранный босс их конторы – Тэд Роял – явно захочет их разглядеть получше, опрокинув Танюшку на свой антикварный стол, и они долго будут содрогаться в бешеном ритме у него перед глазами во время «совещания» с «нашей милой Танечкой».

Босс «очень женат» – на той, кто создала его начальный капитал. И поныне он связан с мадам Надин жестким брачным договором. Поэтому свадебных перспектив с ним у Татьяны Разиной в принципе не намечалось. Но как же он хорош!

Кстати, жена его требовала, чтобы на работу муж принимал только замужних женщин. И Татьяна, как супруга крупного физика-теоретика, ее устроила. Ведь зарубежная бизнес-вумен не знала, как мало получают в России ученые, она думала, что пустоголовая шатенка будет держаться за своего именитого супруга. Но Татьяна была хитренькой, «держала за яйца» и мужа, и любовника. «Ласковый теля двух мамок сосет». И случае Танюшки это так и было.

Свою зарплату она копила, на ту же карточку падали регулярные премии шефа. А на второй – общий с мужем – счет, она клала по минимуму, выдавая эту сумму за зарплату.

Приходилось красотке сдирать бирки с того, что она ухитрялась покупать себе в бутиках, и выдавать вещи за китайские подделки, чтобы муж не изумлялся дороговизне одежды.

Таня делала вид, что копит на шубу, которую ей уже два месяца назад привез любовник из Парижа и повесил пока в шкафу квартиры в Москве, которую снимал «для шалостей», в плотно упакованном виде, чтобы «залетные» подружки на нее не позарились.