Фомка – белый медвежонок. Рассказы

Побег

Когда наступали тёплые, солнечные дни, обезьян переводили из зимнего помещения в большую, просторную вольеру.

Целыми днями бегали по ней и гонялись друг за другом обезьяны. Словно акробаты, прыгали они с трапеции на трапецию, ходили по туго натянутому канату, взбирались по гладкому шесту.

Одна Малышка не играла. Мы даже удивлялись: всегда такая весёлая, она сидела часами около решётки, смотрела на деревья, которые росли совсем рядом. Иногда ветер склонял какую-нибудь веточку чуть ближе, и тогда Малышка просовывала через решётку руку и старалась её достать. А потом опять сидела и часами смотрела на закрытую дверь. И вот однажды, когда тётя Поля чуть пошире открыла дверь, чтобы войти в клетку, Малышка ловко проскочила около служительницы и, прежде чем та успела вскрикнуть, очутилась на самой верхушке дерева. Напрасно её звала и манила самыми вкусными вещами тётя Поля. Напрасно плакала и просила слезть. Маленькая беглянка даже не повернула головы, а когда прибыла помощь в лице коменданта и его помощника, она ловко перепрыгнула с одного дерева на другое, перескочила через забор и быстро скрылась из виду.

Через несколько минут звонили по всем телефонам Зоопарка:

– Алло! У вас ушла обезьяна? Она на Пресне.

– Говорит милиция. Это ваша обезьяна скрылась в сторону Тишинской улицы?

Комендант Зоопарка не успевал класть трубку, как опять раздавались звонки: говорят с Георгиевской площади, с Больших Грузин, с Курбатовского… Одним словом, звонили со всех улиц, где пробегала Малышка.

Мы с тётей Полей бросились на поиски. Прибегаем к Курбатовскому переулку, смотрим – у дома стоит толпа, а Малышка по карнизу третьего этажа мечется.

Металась, металась да как прыгнет в открытое окно – только горшки с цветами посыпались.

Тут мы с тётей Полей скорей в этот дом кинулись. Бежим по лестнице, а навстречу из квартиры какая-то женщина выскочила. Сразу догадались мы, где наша Малышка. Вошли в комнату, а там перепуганная обезьяна из угла в угол мечется. Насилу её поймали.

Завернули мы Малышку в халат, чтоб по дороге она не удрала, и скорей в Зоопарк побежали.

В Зоопарке посадили Малышку в прежнюю клетку. Как обрадовались обезьяны, когда увидели беглянку! Окружили её, ласкали и что-то лопотали на своём обезьяньем языке, а Малышка сидела на полочке и ела самое большое яблоко, которым её угостила тётя Поля.

РАДЖИ

Привезли Раджи зимой 1925 года. В тот первый год, когда Зоопарк только начал пополняться животными после тяжёлых лет разрухи и голода. Раджи был первый бенгальский тигр, полученный нами, и, конечно, каждому хотелось его посмотреть.

Ящик, в котором привезли тигра, был крепко сколочен, обит железом и окован толстыми металлическими обручами. Одним словом, сделан так, чтобы перевозка зверя обошлась без случайностей в дороге. Разглядеть тигра было трудно. Он сидел в ящике, забившись в угол, и оттуда слышалось только глухое, несмолкаемое рычание. Ящик с тигром подвезли к помещению львятника, потом десять человек осторожно его сняли с машины, приставили к клетке и накрепко привязали к решётке, чтобы он не сдвинулся.

Когда открыли дверь клетки, все думали, что тигр выскочит сразу. Однако зверь не спешил. Теперь даже не стало слышно его глухого рычания. Чувствовалось, что он затаился и что-то выжидает. Прошла минута… другая… Служитель уже взял крейцер, чтобы поторопить зверя, как вдруг он неожиданно, одним прыжком вскочил в клетку и тут же, резко повернувшись, со злобным рёвом бросился на решётку. Все невольно отшатнулись, а тигр с какой-то неукротимой яростью бросался на решётку ещё, ещё и ещё… Решётка сотрясалась от ударов его могучих лап, а на губах зверя показалась кровавая пена. Потом так же неожиданно тигр прижался в угол клетки, и по тому, как он отворачивался и прятал голову, было видно, что он старался скрыться от человеческих глаз.

Тогда, чтобы дать зверю успокоиться, заведующий секцией приказал всем выйти из помещения. Дежурить ночью оставили меня. Я была очень и очень этому рада. Мне хотелось посмотреть, как будет себя вести на новом месте Раджи. Я села на скамейку, которая стояла в стороне, и старалась сидеть тихо, неподвижно, чтобы не привлекать внимания зверя.

Сначала, когда все вышли из помещения, тигр продолжал сидеть по-прежнему неподвижно в углу клетки. Затем встал и подошёл к решётке. Некоторое время он стоял не шевелясь, будто к чему-то прислушиваясь, потом вытянул голову и громко, протяжно мяукнул. До этого я много раз слышала мяуканье тигра, но такого тоскливого – никогда. «У-аа-у, у-аа-у», – казалось, не мяукал, а стонал он, глядя куда-то мимо решётки, в пространство. Я хотела встать и подойти к клетке, но стоило мне чуть шелохнуться, как он резко ко мне повернулся и с рёвом бросился на решётку. После этого он больше не мяукал. Всё время безотрывно следил за мной, и достаточно было шевельнуться, как, словно в ответ, слышалось его рычание.

Около клетки Раджи свисала на шнуре яркая лампа, и я могла хорошо разглядеть тигра. Самыми интересными мне показались его глаза. Они были совсем не такие, как у остальных львов и тигров, которые жили в Зоопарке. У тех зверей глаза были коричневатые, а у Раджи светлые, будто янтарь. Глаза этого тигра невольно обращали на себя внимание и придавали ему выражение какой-то неукротимой свирепости.

Хорошо разглядела я и большую, седую голову тигра, его сильное, мускулистое тело и огромный рубец, который пересекал полосатую спину. Судя по рубцу, рана была страшная, и, как он её перенёс, я даже не могла представить.

Было уже поздно – часы пробили два часа, и я прилегла на скамейку. Не знаю, дремала я или спала, но каждый, раз, когда открывала глаза, встречала пристальный взгляд зверя и слышала его глухое рычание. Он по-прежнему находился в углу клетки, прижавшись животом к полу, каждую секунду готовый к прыжку. Прыжком на решётку и диким рёвом встретил он утром служителя, пришедшего на работу.

В первый день Раджи даже не взял мясо, которое ему дал служитель. Не ел он несколько дней. Наконец голод сделал своё дело. Рыча и оглядываясь по сторонам, Раджи крадучись подошёл к мясу. Он обнюхал лежавший перед ним кусок, потом присел на передние лапы и стал его есть. Он ел неспокойно, всё время отрываясь от еды, готовый каждую секунду броситься.

Он ел так всегда, всё то время, которое жил в Зоопарке. Другие тигры, получив свою порцию мяса, тут же ложились, а этот только приседал. Он ел в клетке так же, как на свободе.

Долго не мог привыкнуть Раджи и к посетителям Зоопарка. При каждом резком движении кого-либо из стоявших у клетки людей он с рёвом бросался на решётку. Но скоро понял, что сделать ничего не может, и перестал обращать внимание даже на тех посетителей, которые его дразнили.

По ночам все звери львятника спали. Не спал лишь один Раджи. Он метался по клетке и громко мяукал. Его голос всегда можно было отличить от голосов других тигров – столько в нём было тоски. Однажды ночью в львятнике, в той комнате, где готовили для зверей корм, работал печник. Утром, когда пришёл служитель, печник попросил показать ему зверя, который всю ночь так кричал, что «душу вывернул». Служитель сразу догадался, что разговор идёт о Раджи. Повёл печника к клетке и показал ему тигра. Долго и внимательно разглядывал печник тигра, его седую голову, жёлтые глаза…

– Видно, по воле тоскует, – сказал он, задумчиво глядя на зверя. – Ишь, седой весь, старик, видно. Такой к клетке не привыкнет.

И действительно, время шло, а тигр никак не привыкал. Он хоть и стал есть, но тосковал по-прежнему.

Но вот в Зоопарк привезли бенгальскую тигрицу, по кличке Баядерка, и нужно сказать, что она на редкость была красива. Стройная, с ярко-красными полосами, она к тому же была и игрива: то, ловко взбегая по одной стене клетки и отталкиваясь, перепрыгивала на другую стену, то, хватая в зубы кусок мяса, начинала его подбрасывать и ловить, будто это была живая добыча. Сидели тигры друг против друга. Как познакомились они, никто не знал. Но только вскоре все заметили, что тигры ласково перефыркиваются. Тогда решили пересадить Раджи в пустую клетку рядом с тигрицей.

– Боюсь, что не пойдёт в транспортную клетку, – выразил своё сомнение заведующий секцией.

– Ничего, загоним. Голод не тётка: захочет есть, сам зайдёт, – уверенно ответил служитель.

Однако расчёт служителя не оправдался. К клетке Раджи приставили транспортный ящик, положили в него мясо. Мясо пролежало несколько дней, но Раджи его не ел и в ящик упорно не шёл. Не помог и живой кролик, которого как приманку привязали в ящике. Кто знает, быть может, все эти приспособления напоминали тигру ловушку, в которую он когда-то попал. Пришлось действовать иначе: освободить ту клетку, которая была рядом с Раджи, и перевести в неё Баядерку. Так и сделали. Очутившись рядом, тигры познакомились моментально. Уже через час Раджи подошёл к дверце, ласково пофыркивая тигрице. А та, словно в ответ, тёрлась головой о дверцу, валялась на спине и всем своим видом показывала, что сосед ей очень нравится.

Своим поведением она была совсем не похожа на Раджи – подвижная, быстрая и очень коварная. Пройти мимо её клетки было далеко не безопасно. Словно молния скользнув вдоль решётки, она ловко высовывала между прутьями когтистую лапу и старалась поймать проходившего мимо её клетки служителя. Она съедала свою порцию мяса без всякой опаски и оглядки, а после сытного обеда долго и тщательно умывалась и, развалившись посередине клетки, спокойно засыпала.

С переводом Баядерки Раджи стал скучать гораздо меньше. Он заметно интересовался своей красивой соседкой. Всё чаще и чаще с ней перефыркивался, особенно после того, как смежную дверцу заменили решётчатой.

Увидев, что тигры познакомились, их решили пустить вместе. Заранее приготовили брандспойт, чтобы на случай драки разнять тигров водой, и открыли дверцу. Пока её открывали, Раджи с рёвом бросался на стоявших рядом с клеткой людей. Открыв дверцу, все быстро отошли в сторону, чтобы не злить зверей. Раджи сразу перестал бросаться на решётку, он не успел даже повернуться, как Баядерка бесстрашно скользнула в его клетку и, упав перед ним на спину, стала кататься по полу. Это был, пожалуй, самый страшный момент. Ведь отношения Раджи к тигрице строились лишь на наблюдениях и предположениях людей. И хоть заведующий был очень опытный человек, но ведь случается всякое. Был же в Зоопарке случай, когда тигр у всех на глазах загрыз впущенную к нему тигрицу. Вот поэтому все с напряжением и следили за Раджи, опасаясь с его стороны нападения. Тигрица доверчиво каталась на спине, а Раджи, пристально на неё глядя, пятился назад, словно боясь до неё дотронуться. Когда же пятиться уже было некуда, Раджи вдруг выпрямился и ласково фыркнул. Баядерка тут же поспешно вскочила и стала тереться головой о его седую грудь, шею, бока…

Все облегчённо вздохнули. Опасаться драки теперь было нечего. Звери очень сдружились. Их было трудно разлучить даже на время кормёжки. Когда Баядерка находилась в своей клетке, то Раджи всегда ложился около самой дверцы. Если же они были вместе, то часто можно было наблюдать, как Баядерка вылизывает седую голову своего друга. Просто удивительно, до чего же они были дружны.

Но вот однажды Баядерка заболела. Это стало заметно сразу. Всегда весёлая и игривая, она лежала в клетке с каким-то потускневшим взглядом. Не стала есть мясо и не ответила Раджи, когда, обеспокоенный таким непонятным поведением подруги, он, ласково пофыркивая, лизнул её своим шершавым языком. С большим трудом служитель перегнал тигрицу в другую клетку. Тяжело дыша, вся взъерошенная, она перешла на своё место и сразу легла.

В то время не было такого хорошего ветеринарного пункта, как сейчас. Тогда он весь помещался в маленькой каменной пристроечке, которая, скорее, напоминала сарай. Да и врач на весь Зоопарк был один, Пётр Маркелович, очень хороший врач, но что мог он сказать или чем помочь больной тигрице, если нет никаких приспособлений!

Баядерка проболела всего несколько дней.

Оставшись один, Раджи заскучал опять. Не только ночью, но и днём слышалось его тоскливое «уа-а-у». По-видимому, он очень сильно тосковал по своей подруге, потому что часто подходил к дверце, которая вела в её бывшую клетку, царапал её, заглядывал в щель, потом тяжело вздыхал и отходил в сторону.

Вскоре в Зоопарк привезли ещё одну бенгальскую тигрицу. Её посадили в ту же клетку, где находилась когда-то Баядерка. Сначала Раджи как будто заинтересовался тигрицей. Обнюхал дверцу, за которой она находилась, но потом, даже не фыркнув, отошёл в свой угол и лёг. Больше он к этой дверце не подходил, и сколько его ни старались познакомить с новой тигрицей, ничего не вышло. Раджи так и остался верен своей бывшей подруге.

С тех пор много тигров побывало в Зоопарке, но ни один из них не был похож на Раджи. Его огромная, седая голова с янтарными глазами, всегда следящими за людьми, его оскал уже стёртых и пожелтевших клыков, его сильное, гибкое тело с большим шрамом на боку и теперь, через столько лет, живы в моей памяти.

ФОМКА – БЕЛЫЙ МЕДВЕЖОНОК

Четвероногий пассажир

Попал Фомка в Москву не поездом, не пароходом, а прилетел на самолёте. Маршрут его: остров Котельный – Москва. Управлял этим самолётом знатный лётчик Илья Павлович Мазурук. Это ему, Илье Павловичу, преподнесли жители острова Котельный такой подарок, и экипаж самолёта решил взять его с собой в Москву.

Фомку – так звали медвежонка – поместили на самолёте в ящике… Ящик сколотили большой, крепкий, затянули одну сторону сеткой. Сначала Фомка сидел в нём очень спокойно. Но не успел самолёт оторваться от земли, как Фомка вцепился в сетку, стал рвать её зубами, лапами и поднял такой крик, что даже шум мотора не мог его заглушить.

Напрасно пробовали успокоить крикуна. Напрасно совали ему в клетку тюленье мясо, рыбий жир и другие медвежьи лакомства. Медвежонок охрип от крика, но по-прежнему продолжал орать. Тогда решили его выпустить и открыли клетку.

Осторожно, как будто кругом его поджидала опасность, вышел из неё Фомка. Насторожённо оглядываясь по сторонам, обошёл он кабину, всё обнюхал, всё осмотрел, потом влез на широкое кожаное кресло и с любопытством стал смотреть в окно. Кожаное кресло стало его любимым местом. На нём Фомка спал, ел и проводил почти всё время. На остановках его выпускали погулять. Фомка уже понимал, когда приземляется самолёт, соскакивал с кресла и занимал место около двери. А как он спешил выскочить, когда открывали её!

Кубарем скатывался он с крутой лесенки на землю, и вот тут-то начинались его игры. Фомка без удержу катался по траве, переворачивался на спину, на живот или ловил свою заднюю лапу, обхватывал её и боролся сам с собой.

Он возился с таким азартом, что даже не замечал собравшихся вокруг людей. Но как бы он ни был занят, как бы ни был увлечён игрой, стоило кому-нибудь крикнуть: «На самолёт!» – или зашуметь пропеллеру, как Фомка моментально прекращал игру и во всю свою медвежью прыть мчался к самолёту.