Уже после ухода гостя, нечаянно, Герде удалось услышать разговор отца с матерью, из которого она поняла, что один из их знакомых, тоже оказавшийся в Тифлисе в связи со строительством железнодорожных путей, некто Сергей Яковлевич Аллилуев, «умыкнул-таки» из дому (правда, давно) четырнадцатилетнюю девчонку – Олю Федоренко.
Примечание автора:
Впоследствии, Ольга Евгеньевна Аллилуева, в девичестве Федоренко, стала тёщей Иосифа Виссарионовича Сталина.
Бдительный отец семейства, учитывая южный темперамент молодых кавказских мужчин, общаясь с ними, на всякий случай держал их на расстоянии от своих дочерей. Младшая-то – Герда ещё в куклы играет, а вот для старшей – Адели, этот пример: Оли Федоренко, был бы крайне нежелателен.
В начале февраля 1921 года из Забайкалья в Москву в качестве делегата на X съезд РКП(б) прибыл хороший знакомый, друг их семьи – Михаил Абрамович Трилиссер. По-простому – дядя Миша. Когда он пришёл к ним в гости, тётя была вне себя от радости. Михаил Абрамович, в свою очередь, с интересом посматривал на Герду.
– Как ты выросла, девочка! – глядя на неё с восхищением, произнес он. – И стала дивной, потрясающей красавицей!
На что тётя пошутила:
– Американская писательница Минна Антрим писала, что «невзрачное личико и плохая фигура многим женщинам помогли попасть в Рай».
Тогда сама Герда в искренность дяди Миши не поверила. Ей показалось, что он говорит это из вежливости, желая сделать приятное ей и тёте.
«Какая неприкрытая лесть, – подумала она. – Зачем?»
Ведь самой себе она казалась «гадким утёнком». «Я же худющая, до безобразия!»
– Твоя матушка Луиза Фридриховна тоже была чрезвычайно хороша, но ты… Ты превзошла все мои ожидания, – продолжал дядя Миша «распевать» восхваления насчёт её внешности.
Ещё он чрезвычайно увлекательно рассказал много всего интересного, и в итоге расставаться с ним не хотелось ни Герде, ни её тёте. Простились далеко за полночь.
На следующий день Герда на Гоголевском бульваре неожиданно для себя встретила давних приятелей – Ганса и Машу. Ганс, как и бывший муж Герды, тоже родом из Австрии, но встретив Машу, решил в России задержаться. Они поделились с ней потрясающей новостью, что любят друг друга и решили пожениться. Недалеко от бульвара на Кропоткинской улице недавно открылась столовая. Сюда «попить чайку» и побеседовать обо всём на свете наведывалась почти вся московская творческая интеллигенция. Тут можно было встретить знаменитых артистов, литераторов, юристов…
После революции искусство в России получило новую заинтересованную аудиторию. Тётя же, большую часть своего времени, отдавала любимому театру и никакие заведения, ни новые, ни старые, её не интересовали. Если она о чём-то и сетовала, то только по поводу того, что, из-за собственной занятости, ей не удалось из «авантюристки» воспитать достойную личность. Тётина сценическая известность давала ей право рассчитывать на некоторые привилегии, одной из которых, было получение талонов на чай и посещение этой новой столовой. Самой тёте это было ни к чему, поэтому талоны она отдавала Герде. На племянницу же, как на члена семьи актрисы, это право распространялось тоже.
Пользуясь такой возможностью, Герда привела в столовую своих друзей. На улице было жутко холодно, и они втроём очень замёрзли. Разруха, нищета…, чего уж – всем трудно.
Народу в столовой было много. И, несмотря на дневное время, кого тут только не было.
– Как я рада за вас, ребята! – щебетала Герда.
С продуктами в стране, не только в Москве, тоже были большие трудности, всего категорически не хватало, поэтому горячий чай, уже сам по себе, был хорошим поздравлением и угощением.
Как это ни странно, но Ганс заявил им обеим, что он не просто здесь задерживается, а хочет принадлежать России навсегда, хотя, и не уверен, что эта страна останется такой в будущем.
– А голод тебя тоже устраивает? – не преминула поехидничать Герда.
– Я верю, что всё образуется. Зато, в России есть нечто, дерзновенное, позволяющее думать и действовать, с верой в лучшую жизнь! И именно это нравится мне более всего. Здесь думают о простых людях, а не о прибылях и выгодах. Я верю, что, именно здесь, только в большевистской России, молодёжи даётся максимум: свобода и возможности добиваться всего, чего хочешь, – с каким-то необычным воодушевлением и искренностью заявил молодой человек.
Минувший 1920-й год был богат событиями. Поэтому здесь можно было услышать и разговор на повышенных тонах и споры. До Герды донеслось чьё-то высказывание: «Любые вражеские войска рассыплются при столкновении с нашими, из-за классовой солидарности всех рабочих и крестьян!»
– Не скажи, – возражал некто, – наша армия должна быть хорошо обученной и вооружённой, и нечего уповать на «авось», да на чью-либо солидарность.
За соседним столиком Герда заметила знакомого писателя, беседующего с каким-то иностранцем, и вздрогнула от неожиданности, когда кто-то придержал её за локоть. Обернувшись, Герда увидела Михаила Абрамовича.
– Добрый день, молодые люди. Извини, что напугал, – сказал Михаил Абрамович, обращаясь к Герде.
– Здравствуйте! Не ожидала Вас здесь увидеть, – воскликнула она. – Позвольте, Михаил Абрамович, представить Вам моих друзей, Ганса и Машу. И давайте я угощу Вас чаем.
– Спасибо, но от чая откажусь. А к тебе у меня есть не простой разговор. Тётя в театре?
– Да.
– Тогда, если не возражаешь, пройдём к вам домой и поговорим. Разговор предстоит серьёзный.
Герда извинилась перед друзьями и. в сопровождении Михаила Абрамовича, направилась к выходу. Пешком они дошли до Пречистенки. Дома при закрытых дверях он, внимательно посмотрев ей в глаза, сказал:
– Независимо от твоего решения, девочка, пусть этот разговор навсегда останется между нами.
Герда заверила его, что так и будет.
– Как ты думаешь, девочка, твои родители просто так оказались в Сибири у Колчака?
Его вопрос застал Герду врасплох.
Действительно её отец с мамой и маленькой дочерью Герды – Адой не так давно вернулись из Сибири. Но, вот то, что её отец оказался в Сибири не случайно, такая мысль ей в голову не приходила. Да, армия Верховного Правителя адмирала Колчака потерпела поражение. Его поезд был остановлен в Нижнеудинске повстанцами. Там же находились и эшелоны чехов. Их Национальный совет потребовал вывода всех забайкальских частей. И эти «союзнички» предали русское офицерство! Белые всё ещё уповали на войска Владимира Оскаровича Каппеля, по слухам прорывавшегося через тайгу. Но, те не успели. Ещё прошёл слух, что в Иркутск вошли войска Семёнова, а затем, что и Иркутск пал! Якобы Белая армия капитулировала, потому что нижние чины дезертировали. Мол, и среди офицеров были такие кто погоны долой, армяк на плечи и ходу…. И что местное население поддерживало исключительно большевиков, а повстанцы контролировали все окрестности. Сибирское же правительство выпустило даже денежные знаки, вот только эти бумажки были уже никому не нужны. В ходу было только золото. О чехах же и их вероломстве, говорили с ненавистью не только сторонники белой армии. Предательство, с какой стороны на него не посмотри, оным остаётся и сие противно!
Поначалу казалось, что победа белой армии на Каме, тогда в 19-ом, была почти что рядом. Но вот итог: в Красноярске – красные, а в Иркутске обосновался Политцентр из эсеров. Герде же миссия отца была неизвестна, а того, что она услышала от матери хватило, чтобы понимать в каких условиях они там находились: жуткий холод, паника, тусклый свет станционных огней, мигающие вдали на сопках огоньки повстанческих костров. Страшно, не только за себя, прежде всего за своих близких. Да, ещё и выбраться из этой передряги почти что невозможно. Помог случай, но подробности мама не упоминала. Отец отправился в Сибирь в самый разгар боёв на Каме. Со слов матери какой-то знакомый отца, по заданию Деникина в марте 19-го совершил отчаянный переход через волжские и уральские степи к адмиралу. А в апреле, в переполненном беженцами Омске, отец нашёл маму с Адой. Тогда в Екатеринбурге возникла страшная эпидемия тифа! Одним словом – натерпелись. Выжили чудом! И, по счастью, им удалось вернуться.
Сейчас же вопрос Михаила Абрамовича Герду озадачил. «Могло ли пребывание отца в расположении Колчака быть, каким-то образом, связано с дядей Мишей?» – вдруг, в её голове внезапно промелькнула такая неожиданная мысль.
– А как ты думаешь, твой брат Лев, ваш Лёвушка, тоже случайно оказался в Белой армии и, затем, с врангелевцами отправился в Югославию? – продолжил расспросы Михаил Абрамович. И, не дожидаясь ответа на вопрос, добавил, – Лев и сейчас там, ради интересов нашей Родины. Мы-то это знаем, а вот ты – нет.
– Как, и Лёвушка тоже?! – воскликнула Герда.
– Именно. И тебе не кажется странным лояльное отношение советской власти к вашей семье после пребывания отца и брата в стане врага? Ты никогда не интересовалась, почему, к вам так хорошо и бережно относятся? Ведь, твой отец, Герда, вернулся домой без каких либо сложностей? Ведь так? И без последствий? – спрашивал дядя Миша.
Только сейчас до сознания Герды кое-что стало доходить.
«Значит, и мои родители, и брат работают на большевистскую разведку?» – предположила она. Но, Михаил Абрамович прервал её размышления.
– Пока всё складывается как нельзя лучше. Твой муж – австриец, и у него есть возможность выехать из нашей страны. А ты можешь поехать за ним следом.
– Я с ним жить не хочу! – возразила Герда. – Я от него ушла.
– Кто-нибудь из твоих знакомых знает, что ты ушла от своего австрийца Пфлиегера?
– Нет, пока никто, кроме Ганса и Маши.
– Страна в опасности, – сосредоточенно и серьёзно проговорил Михаил Абрамович. – Запад объявил нам бойкот, мы не имеем возможности покупать оборудование, паровозы, продукты и ещё много чего. А 21 августа 1919 года страны Антанты потребовали от Германии запретить банкам осуществлять с нами операции, почтовую, телеграфную и радиотелеграфную связь, и заходить их кораблям в наши порты! Советское правительство было вынуждено передать ноту Берлину, что в случае присоединения Германии к блокаде, против нас, мы будем считать её действия враждебными и тоже примем соответствующие меры. Как ты думаешь, что предприняла Германия? Она стала «лавировать». По-прежнему, к России чрезвычайно враждебна Франция. Именно там обосновался рассадник белой эмиграции, раскинувший свои щупальца повсюду: в Чехословакии, в той же Германии, в Польше. Главной своей задачей и целью они ставят возможность, как можно серьёзнее, навредить нашей молодой Республике Советов! Надеются на интервенцию нашей страны и польские военные круги. Сидеть и ждать в такой ситуации? – Нельзя! Это скорая и верная погибель! Мы должны, обязаны быть в курсе всех вражеских планов и предпринимаемых ими действий. И мы, во что бы то ни стало, поломаем их попытки нанести нам, какой бы то ни было, вред и ущерб. А так же помешаем им воспрепятствовать нам, в восстановлении нашей экономики. Мы в окружении врагов, и они пытаются нашу страну уничтожить! Но зло, исходящее из Франции – это ещё не всё. Со всех сторон алчно поглядывают: и Америка, и Япония, и Англия. Коалицию затевают. Всем скопом наброситься хотят! Я хочу знать, готова ли ты послужить своей Отчизне так, как это делали и продолжают, до сих пор, твои отец и брат? Готова ли ты, верой и правдой, отдать свой патриотический долг стране, тебя взрастившей? Готова ли ты, в случае чего, ради безопасности и процветания нашей страны, пожертвовать своей жизнью? Не торопись с ответом, девочка, вопрос очень серьёзный, – упредил её возглас дядя Миша. – Но, и медлить с ответом нельзя. Тебе предстоит хорошо подумать. Завтра я уезжаю в Петроград, там мы встретимся с твоим отцом, а когда вернусь, хотелось бы услышать твой положительный или отрицательный ответ.
«Надо же, – думала Герда, – отец «ходил всё вокруг, да около», а прямо так и не сказал. Не решился. Передоверил разговор другу».
Несмотря на растерянность, Герда всё же воскликнула, не задумываясь: