Яд минувшего

– Выходит, – поднял бровь Алва, – вы командующему уже доложились?

– Маршал спал, я с начальником штаба… опять имя из головы вон, говорил.

– Генерал Кракл. Это он рассказал вам про пропавшего курьера и оплатил грядущую попойку на весь полк, заодно отпустив из лагеря? Очень мило.

– Мило?

– Предельно мило, но я как временный командующий вас придерживаю. Арно, я к Манрику.

– Все к Манрику, – зевнул Савиньяк, с явным трудом поднимаясь. – Ты-то своих головорезов сберег, а у меня… Помочь взялся, называется! Помог: трети кавалерии как не бывало… И Фульгат… Отбегался, бедолага…

– Наши кони нас и там дождутся… Полковник, ваша свита идет с нами. Так эффектней.

Процессия и впрямь получилась на загляденье, по крайней мере, начинавшие потихоньку прикладываться к вину лагерные вовсю таращились на бергерско-кэналлийское великолепие. Алве этого, однако, было мало, и он по дороге прихватил интенданта, при котором отчего-то болтался адъютант-кэналлиец, и еще одного генерала, плотного одноглазого здоровяка в богатом полудоспехе, оказавшегося командующим артиллерией бароном Понси. Сиял артиллерист не хуже собственной кирасы и при этом не замолкал ни на мгновенье.

– Павлинов надо гнать до самой Паоны, – гремел он, демонстрируя недюжинные знания о вражеской столице, – и утопить в главном бассейне! Красавчики устроили себе бассейн – ха-ха-ха – с воротами и фонтанами! Там они у нас и булькнут средь струй и радуг! Это они сами про себя говорят «средь струй и радуг», вот ужо будут им струи…

– Оду фонтану написал Лахуза, – зачем-то уточнил вдруг вспомнивший уроки словесности фок Варзов и услышал в ответ, что тем лучше, и вообще были бы «павлины» и струи, а уж мы утопим…

– Некоторые фонтаны… не иссякают, – обрадовал опиравшийся на Алву Савиньяк. Ну вот зачем так над собой издеваться? Хотя положи Рейнхард у оврага треть своих, он бы тоже рвался схватить виновных за грудки.

– Интенданты во Второй армии выше всяческих похвал, – маркиз Алвасете в обсуждении фонтанов участия не принимал, его занимала заметно погустевшая толпа возле палатки Манрика. – Было бы обидно в такой вечер оставить общество без должных удовольствий… Кажется, я вижу господина Кракла.

– А Кракл, – заржал Понси, – видит нас. Все, пошел наперерез. Готовьтесь, сейчас нас обмажут патокой.

Уже не безымянный начальник штаба приветствовал нагрянувшую компанию бодро, хоть и с некоторой растерянностью.

– Принимать победителя – большое счастье, – немедленно признался он, – но не скажу, что мы готовы к встрече. Буду откровенен, мы не ждали вас так быстро.

Судя по стоящим в стороне у разложенных костров здоровенным обозным фурам, которые лишь начинали разгружать, Кракл не врал. Подготовка к генеральской попойке даже не успела толком начаться, но Алва оказался слишком стремителен не только для имперцев.

– Возвращение фок Варзов и впрямь может удивить, – немедленно согласился временный командующий, – но я-то обещал маршалу незамедлительный доклад. Согласитесь, момент требует некоторой торжественности?

– Несомненно, я со своей…

– В таком случае нам понадобятся Ожери, Люра и какое-то количество свитских.

– Маркиз, я осознаю торжественность момента, но командующий нуждается в покое. Врач опасается…

– Опасаться нечего, – успокоил заботливого Кракла кэналлиец. – В хворях я разбираюсь всяко не хуже ваших лекарей. Не скажу, что это приятно, но так уж в нашем доме повелось. С другой стороны, занятия морисской медициной порождают привычку не медлить, не жалеть и не ошибаться.

– Сегодня вы это показали, – торжественно изрек начальник штаба. – Если выражаться фигурально, «под копытами вашего коня» решалась судьба сражения, а значит, и всей южной кампании этого года. Вам было страшно?

– Не было, но стало, – в тон Краклу откликнулся Алва. – От решающих копыт. Обычно в фигуральных выражениях под них что-то «ложится» или «стелется». Рейнхард, пусть ваши люди ждут здесь вместе с моими. Эстебан, пригласи Люра и Ожери, полковники и прочие адъютанты по их выбору, но не больше дюжины. Идемте, господа.

4

Савиньяк об адъютанте позабыл, а остаться с бергерами и кэналлийцами Дени не догадался. До входа в палатку можно было если не отпроситься, то просто отстать, теперь стало поздно; хорошо хоть тело, в отличие от напрочь отказавшейся соображать головы, еще слушалось. А ведь, пожалуй, еще и праздновать придется: если не поднять хотя бы первые стаканы, бывшие сослуживцы не поймут…

Колиньяр с досадой оглядел знакомые стены. Манрик любил собирать здесь советы, но сейчас в подбитой светло-зеленым шелком походной обители, которую вернее было бы назвать шатром, чем палаткой, было непривычно пусто. Обложенный кожаными подушками маршал, возле которого торчал штаб-лекарь, напоминал одинокую очищенную грушу на большом блюде. Выглядел командующий, тем не менее, бодро и вторжению был явно рад.

– Молодец, что прорвался, – заявил он Алве, имея в виду не то бросок эквестров на левый фланг, не то появление в палатке. – Ну, что?

– Господин маршал, – весело доложил генерал, – мой визит преследует сразу несколько целей. Во-первых, я, как и обещал, докладываю вам о победе, которая очевидна, пусть бой формально еще не окончен. Враг отступает, маркиз Дьегаррон ведет преследование. О трофеях вам сообщит полковник Капуль. Ведь сообщите?

– Пока лишь в самых общих чертах…

– Когда? – еще больше оживился командующий. – Когда у вас будут более или менее подробные сведения?

– Завтра к полудню.

– К двум жду вас с докладом и описью. Маркиз, что дальше? О сражении вы наверняка можете сказать больше, чем о трофеях.

– Пожалуй, но сперва уладим пару мелочей. Поскольку вы все равно лежите, прошу вас одолжить ваше кресло генералу Савиньяку. Арно, тебе лучше сесть, иначе ты или упадешь, или убьешь.

– А есть… кого?

– Не исключено. С вашего разрешения, маршал.

– Конечно-конечно, садитесь все… – маршал покосился на чем-то недовольного лекаря и слегка поморщился. – Мэтр, можете идти, я в порядке. Алва, мы же договорились, пока идет сражение, а оно идет, командуете вы.

– Я помню, но кресло принадлежит лично вам, к тому же только вы можете прояснить появление одной бумаги. Фок Варзов, передайте господину маршалу утренний приказ.

Опять они с этим, хорошо хоть сесть позволили… На совещаниях адъютанты стоят, но старик сказал «все», и Дени поспешил этим воспользоваться, на всякий случай оттащив складной стул к стене за любимый манриков сундук. Безобразное нарушение субординации прошло незамеченным: все смотрели на впившегося в пресловутый приказ Манрика.

– Что это? – дочитавший, наконец, маршал с недоумением уставился на Кракла. – Откуда вы это взяли?!

– Прошу простить, – только что севший генерал торопливо вскочил, – но я исполнил ваше распоряжение. Конечно, вы могли запамятовать… Вам стало плохо…

– Что вы несете! Мне бы не стало плохо, знай я, куда подевался бергерский корпус!

– Вы… Вы были обеспокоены возможностью противника… пройти краем оврага и выйти нам в тыл. Вы распорядились… исключить такую возможность… все, кроме бергеров, были к тому времени на позициях. Решение было очевидным и единственным, других резервов не имелось.

– Я не распоряжался, – огрызнулся Манрик, судя по тону, он был вполне здоров. – Чтоб не влезли воры, заводят собаку, а не двигают дом. Выставили бы караулы, при необходимости сняли бы пару рот с гряды, а вы что устроили?

– Об исполнении я вам доложил, – генерал был тверд, а что ему еще оставалось? – Вы не возражали.

– О переводе бергеров вы не докладывали!

– Кракл, – подал голос Савиньяк, – прежде всего вы должны были… сообщить мне.

– Вам было сообщено в обычном порядке.

– То есть? – резко бросил Алва. – Какие порядки здесь в обычае?

– Маркиз, должен вам…

– Помолчите! – кэналлиец рявкнул на Кракла, но неуютно стало Дени, тем более сейчас Алва смотрел прямо на него. – Теньент Колиньяр, вы служили при командующем. Как во Второй Южной передают приказы? Не вскакивайте.