Тёмная звезда

– Увы. Теперь суриане. Эти верят, что задолго до Перворожденных мир был населен всякими чудищами, чьи останки они и сейчас находят в своих лесах. С ними боролись некие существа, весьма смахивающие на богов, которых чернокожие шепотом называют «Многоединые». По каким-то причинам «Великие» ушли. Чудовища же затаились где-то поблизости и ждут возможности вернуться, но открыть им дорогу можно только с нашей стороны, и сделать это непросто. Сперва должен появиться некий отступник, который запустит их в наш мир, что погубит всех, ибо твари эти бездушны, безжалостны и ненасытны.

– Ты полагаешь, «Великие» и «Истинные Созидатели» – одно и то же?

– А ты нет?

– Трудно сказать. Может, да, а может, именно «Великие» как-то изгнали «Истинных созидателей». Гоблины и суриане, насколько мне известно, никогда не встречались. Что думают атэвы и их Баадук, я слышал, а что говорят эльфы?

– У нас нет единства. В эпоху Исхода большинство Светорожденных ушло из этого мира, а от оставшихся отделились те, кого стали называть темными. Оставшиеся в Свете вычеркнули из памяти все связанное с отступниками. Считается, что последние из эльфов-изгоев воспитали могучего чародея, известного нам как Проклятый, победить которого удалось лишь с помощью чуда (как утверждает Церковь) или хитрости (как полагают эльфы).

– Или небывалого предательства, – вставил Рене, в очередной раз поразивший собеседника. – Вероятно, встреченные мной эльфы были несколько… темноваты, но я хорошо помню рассказ одного из них о некоей человеческой женщине, соблазнившей и предавшей на гибель величайшего мага, надежду эльфов. Предательница не знала, что обрекает на гибель и своих потомков, так как только погубленный ею маг мог противостоять страшному врагу, который рано или поздно уничтожит мир.

– Вот и седьмое Пророчество, – задумчиво произнес Роман – И, возможно, не последнее. Хотел бы я поговорить с твоими знакомыми.

– Я пытался отыскать вновь эти острова, – отозвался герцог. – И не смог. Я, кого называют Первым паладином Зеленого храма…

– Жаль. Что ж, вернемся к тому, что нам доступно. Мои сородичи помнят, что на границах этого мира притаились злобные изголодавшиеся существа, удерживаемые только древним запретом. Существа, на милость которых нельзя рассчитывать. Эльфы были предупреждены Творцом, что он отвращает свое лицо от Тарры и те из любимых чад его, кто добровольно останется здесь, разделят ужасную участь смертных. Если не смогут выстоять в грядущем сражении.

– Значит, надежда остается.

– Значит, остается.

– Роман, послушай, эти легенды ходят по миру не меньше тысячелетия. С чего ты взял, что срок близок, ведь и раньше выдавались плодородные годы и мирные десятилетия. Зачем тебе нужен Архипастырь? Так нужен, что ты предпринял целое путешествие ради «случайной» встречи со мной?

Эльф усмехнулся, но усмешка вышла невеселой.

– Ты страшный человек, Рене. Я никогда больше не возьмусь тебя обманывать. А что до Архипастыря, то лучше один раз увидеть. – Эльф сощурился, словно прицеливаясь, потом взял собеседника за руку: – Теперь на какое-то время моя память станет и твоей.

2

Маг Уанн постучал к Роману, когда солнце запуталось в кленовых ветвях.

– Я слышал, ты завтра уходишь…

– Как всегда. Я привык идти навстречу возвращающимся птицам.

– Хочу попросить тебя об одной услуге. Не возражай, я знаю, что эльфийский разведчик не обязан выполнять просьбу смертного, допущенного в Убежище из милости…

– Не кокетничайте, сударь. Ваша магия немногим слабее нашей, если, конечно, слабее. Заключив союз с Преступившими, клан Лебедя не прогадал, вы это знаете не хуже меня. Как и то, что для меня люди и эльфы в одинаковой цене.

– В отличие от твоей сестры…

– Да, Аутандиэль подвержена предрассудкам. Вернемся к вашей просьбе. Ее довольно сложно выполнить, не так ли?

– И да, и нет. Я прошу тебя узнать, не говорят ли в Благодатных землях о Белом Олене.

– О Белом Олене? – Роман, считавший себя знатоком всяческих легенд, был искренне удивлен. – Никогда не слышал ни о чем подобном. Конечно, если бывают белые вороны, волки и даже тигры, может случиться и белый олень, но почему я должен его разыскивать?

– Не разыскивать! Как только услышишь об огромном Белом Олене, ты должен бросить все и известить меня. Возможно, от этого зависит судьба Благодатных земель, да и всей Тарры. Если твоя находка окажется бредом пьяного охотника или уродом-альбиносом, я первый возблагодарю хоть Триединого, хоть Проклятого. Но если мы по недомыслию пропустим появление Белого Оленя, то можем не пережить следующей зимы.

Уанн шутить не любил и не умел, и Роман сразу понял – дело плохо. Спрашивать было бесполезно, маг-одиночка никогда не говорил больше, нежели считал нужным. Разведчик кивнул, полагая разговор оконченным, но Уанн внезапно предложил прогуляться до Лужи.

Лужей Уанн прозвал малюсенькое озерцо на восточной окраине Убежища. Эльфы называли его Зеркалом Залиэли. Даже те, кто не имел ничего против появления Преступивших, были поражены решением местоблюстителя Лебединого трона, отдавшего людям любимое место покойной матери, но время успокаивает даже Светорожденных. В благодарность глава Преступивших Примеро отваживал от Убежища перелетных птиц. Жить в гармонии с полчищами уток и гусей не смогли бы даже любящие все живое эльфы, однако удовольствия от борьбы с пернатыми путниками они не получали и с радостью свалили эту обузу на плечи беглых чародеев. Надо отдать справедливость последним, крылатых гостей они отгоняли умело. Исключение сделали лишь для певчих пичуг и нескольких пар лебедей и белых журавлей, что и летом и зимой оставались с эльфами, радуя детей Звезд своей красотой. Впрочем, к Луже ни одна из птиц не совалась. Озерцо, заросшее гигантскими желтыми кувшинками, служило обиталищем лишь стрекозам и множеству лягушек, большую часть года находившихся в состоянии свадебных песнопений. Эльфы это местечко не жаловали, так что Роман и Уанн подошли к берегу никем не замеченные.

Маг уверенно ступил на плотные кожистые листья, сплошным ковром покрывающие водоем. Роман последовал его примеру, живые зеленые плотики мягко пружинили под ногами, предвещая что-то необычное. Двое дошли почти до центра пруда, и листья расступились – блеснула вода. Уанн прикрыл глаза, сосредоточиваясь перед заклинанием, и забормотал нечто невразумительное. Водная гладь подернулась серебром, внутри закружились и затанцевали зеленоватые вихри. Они утихли, и Роман увидел полутемную комнату.

Окна скрывали тяжелые драпировки. Дубовые резные панели и массивный письменный стол создавали обстановку мрачной торжественности. За столом в кресле сидел полный седой человек в светло-зеленом одеянии. Роман узнал Архипастыря и с удивлением глянул на Уанна. Разведчик помнил, что главный клирик Благодатных земель – человек умный и занимается не столько делами небесными, сколько земными, обычно именуемыми политикой, но Белые Олени?!

Маг-одиночка прижал палец к губам, и эльф вернулся к водному зеркалу: разглядеть Архипастыря вблизи было полезно в любом случае. К главе Церкви людей Роман испытывал спокойное уважение. При Филиппе не сжигали ни еретиков, ни книг, не устраивали великих походов, не пытались разнести в клочья уцелевшие языческие постройки. Архипастырь подкармливал художников и музыкантов, стараясь с их помощью сделать церковные обряды красивее и светлее, а причитающуюся Церкви «тринадцатую долю» собирал в основном с людей состоятельных. Поговаривали, что Филипп сведущ в Высокой магии. Это не удивляло. Для того чтобы определить рамки Дозволенного, что входило в компетенцию Церкви, главе последней следовало знать больше, чем положено простым смертным. Филипп знал. Одним словом, его святейшество был человеком достойным, но пути его с тропами эльфов еще не пересекались.

С четверть часа бард рассматривал детали меблировки. Наконец Филипп очнулся от задумчивости и взялся за стоящий на столе колокольчик. Вошел кругленький монашек в очках и с обвязанным горлом.

– Брат Парамон, мне сообщили, что была предпринята попытка проникнуть в библиотеку.

– Ваше святейшество, сторож поднял тревогу, но злоумышленнику удалось бежать.

– Какой ущерб нанесен?

– Вор вслепую перерыл все помещение. В конце концов ему пришлось зажечь фонарь, свет которого его и выдал. Насколько известно мне…

– А тебе, брат Парамон, насколько известно мне, известно все связанное с библиотекой, – с улыбкой заметил Архипастырь.

Брат Парамон расплылся от похвалы, став до невозможности похожим на симпатичного сурка.

– Ваше святейшество, – доложил сияющий монах, – к счастью, не пропало ничего. Тем не менее я с большой долей вероятности могу предположить, что искал вор. Он рылся в хранилище гравюр в ящиках с литерой «Ж» – «животные», «К» – «Копытные» и «Р» – «Разное». Очевидно, ему была нужна некая гравюра с изображением копытного животного, но в необычном ракурсе. Не лошади и не мясного скота. «Лошади» и «Скот» у меня хранятся отдельно (вы же знаете, что кардинал Мирийский интересуется породистыми лошадьми, а Его Высокопреосвященство Иоахиммиус занимается мясными животными). Лично я готов предположить, что искомый предмет – старинная гравюра, выполненная в так называемом стиле темных эльфов и не имеющая аналогов. Это очень ценный экземпляр, и я не рисковал хранить ее в общем зале. Она находится в моем рабочем кабинете, куда вор не добрался.

– Принесите ее.

Роман взглянул в лицо мага; оно оставалось бесстрастным, зато на лице Архипастыря отчетливо читались тревога и нетерпение. Брат Парамон вернулся, торжественно неся потертый футляр черного сафьяна. Филипп торопливо отбросил крышку, и перед ним (и двумя сторонними наблюдателями) предстало изображение Белого Оленя.

Великолепное животное, увенчанное короной сияющих рогов… раздирало клыками человеческое тело. На заднем плане дымились развалины, а в море на всех парусах уходил корабль.

Архипастырь долго не мог оторвать взгляда от изображения. Наконец он резко повернулся:

– Брат Парамон, я прошу вас забыть об этой гравюре. Я позабочусь, чтобы никто, вы слышите, никто и никогда ее не увидел. И, кстати, почему в вашем каталоге она не числилась ни под литерой «Ж», ни под литерами «К» и «Р»?

– Ваше святейшество, она принадлежала ее святейшеству Циале и была ею собственноручно зарегистрирована на литеру «П» – «Пророчества»…

3

– Такие дела, Рене, – тихо сказал эльф. – Уанн, лучший из живущих магов, что б там ни говорил Примеро и его дружки, по каким-то лишь ему ведомым причинам наблюдал за Архипастырем и подслушал этот разговор. Старик, конечно, что-то скрывает, но и сказанного вполне достаточно, чтобы добиваться встречи с Архипастырем.

Рене Аррой молчал, прикрыв глаза. Возможно, он и был поражен, но на породистом лице не дрогнул ни один мускул.

– Филипп тебя примет, но сначала надо понять, что творится под нашим носом. Что со Стефаном?

– Для начала скажи – если ты столкнешься с чем-нибудь, что можно объяснить только чудом…

– Если других объяснений не будет, соглашусь на чудо.