Зеркало желаний

А что же Порфирий Иванович Мусанин? Ему, несмотря на ходатайство половины населения Шишкинска, собравшего подписи на семи листах, суд присудил два года общего режима. И хоть реально от его действий никто не пострадал, но нашлась и на него статья: не то за посягательство, не то за подстрекательство.

Марфе Ивановне от этого было очень обидно и горько. «Ведь хорошее же дело задумал Порфиша. Помочь хотел и Петру Петровичу, и всем людям. А его, не то, чтобы в должности повысить, так еще и в тюрьму спровадили»! – страдала она одинокими вечерами. И хотя супруг писал ей, что в тюрьме ему живется хорошо, она никак не могла поверить в это. Пока сама не съездила к нему на свидание.

И, правда, Порфирий Иванович сидел за стеклом переговорной кабины бодрый, румяный, поправившийся, каким не бывал и дома. Это слегка задело Марфу Ивановну. Уж она ли не старалась для своего благоверного, потчуя его разносолами? И глазки его, вечно уставшие и потухшие, теперь просто сияли!

– Ах, Марфуша, как жаль, что не вышло у нас с Мальдивами…

От этих слов Марфу Ивановну передернуло, как от удара током.

– Но ничего, ничего. Освобожусь, и мы с тобой на нашем Москвиче в лес закатим, да с палаточкой…

– Ну вот, это хорошо, – обрадовалась Марфа Ивановна, вытирая непрошенные слезы, – Это по-нашему. А то придумал какие-то Мальдивы! Чего мы там не видали?

– А за меня не переживай, душа моя. Я здесь в большом почете! Авторитет, по-ихнему. Товарищи по пар.., тьфу, по камере, как узнали, за что я сижу, сильно меня зауважали! А Ванька Курский – это старшой у них, так и сказал, что, как освободится, то тоже…

Но что «тоже» Порфирий Иванович сказать не успел: свидание закончилось, и переговорник отключили.

26.02.2012

ВОЗВРАЩЕНИЕ

I

Мэйс безмятежно спал, когда из ночной темноты, как из небытия возникли Стражники. Они сумрачной тенью окружили, подняли и вынесли его с сеновала. Не потревожив ночного безмолвия, стражники погрузили Мэйса на одну их двух телег и двинулись в путь.

Мэйс проснулся только когда стало припекать солнце. Оглядевшись, Мэйс узнал дорогу и немного успокоился. Ежегодно селяне ездили по ней на Праздник Даров к Городу Властителей. Каждая семья ехала на двух телегах. Одну, груженную продуктами, везли в дар Властителям. На вторых везли утиль: мотыги, лопаты, плуги, поношенную одежду, кухонную утварь и конскую упряжь – все, отслужившее свой срок. В эти же телеги запрягали и старых лошадей.

В самом Городе Властителей никто никогда не бывал. Люди обустраивались у ворот. Потом выходили безмолвные Стражники, и начинался обмен. Селяне передавали им телеги со скарбом и продуктами, чтобы получить обратно с новой одеждой, обувью, орудиями труда – всем необходимым для жизни. Если Властители находили нужным, они меняли и лошадей. Люди, радовались обновкам и, восхваляя Властителей, пели, плясали, водили хороводы, рядились в шкуры животных, пили порченку[1 - Порченка – забродивший сок ягод.]. Над стоянкой несколько дней не смолкало веселье.

Когда обмен завершался, к высоким железным воротам парами подходили женихи и невесты. Черные Стражники все так же бесстрастно выводили им лошадей, запряженных в две телеги, груженные домашним скарбом. Это были дары Властителей новой семье. Последними к воротам подходили матери с новорожденными детьми. Им также выводилась телега с дарами для нового человека.

Но память людская помнила случаи, когда Стражники выходили, чтобы навсегда увести жениха или невесту, или отнять у обеспамятевшей от горя матери ребенка. Толпа цепенела, глядя, как закрываются огромные мрачные ворота за их сородичами, и тогда праздник Даров для кого-то превращался в тризну.

По этой дороге сейчас везли Мэйса. На второй телеге, он увидел свой птицелет. «Наверное, наградят», – не без гордости подумал он.

Вскоре показались стены города. Они тянулись, возвышаясь с одной стороны над кромкой леса, а с другой – истаивая в безбрежной степи. Казалось, они опоясывали весь мир, деля его пополам. Старики рассказывали, что в давние времена находились смельчаки, которые пытались найти конец этой стены. Но возвращались ни с чем.

Эти стены и подтолкнули Мэйса на создание птицелета. Они были такой высоты, что если поставить на плечи друг другу троих таких, как Мэйс, на них все равно невозможно было взобраться. А так хотелось посмотреть, что творится за этими стенами! Особенно ночью, когда из-за них, озаряя окрестность, мерцал голубой свет. Он походил на сияние далеких звезд, только стократ увеличенное. «Может быть, там звезда, упавшая с неба?» – думал Мэйс. Он завидовал птицам и стал присматриваться, как они держатся в воздухе, а потом пришла мысль: «А что, если сделать крылья?»

Два года ушло у него на осуществление мечты. Мэйс скрывал ее ото всех, из-за чего растерял всех друзей. Ему стали неинтересны их прежние забавы. Даже Милона – предмет его воздыханий, перестала обращать на Мэйса внимание.

Из палок, соединенных треугольником, Мэйс смастерил крылья и обтянул их старыми рубахами. Ночами, когда в доме все засыпали, он тайком выводил коня и уезжал далеко за поля, туда, где высилась одинокая скала. Там же в узкой расщелине он прятал свой птицелет, заваливая его камнями.

Поначалу он просто привязывал крылья к рукам и махал ими, подражая птицам. Но крылья не хотели поднимать его мощное тело. Позже Мэйс соединил два крыла в одно, а снизу приделал перекладину, на которой можно было удерживаться, держась руками за веревки. Этими веревками можно было управлять птицелетом. Со временем он понял, что нужно «поймать ветер», чтобы плавно парить под этим большим крылом.

У самых ворот один из Стражников молча протянул Мэйсу баклажку. Это было кстати: его уже давно мучила жажда…

Мэйс глотнул, и словно провалился куда-то. Очнувшись, он услышал голоса. Не открывая глаз, он постарался не выдать себя лишним движением.

– Тяга к знаниям у них в генах, и мы ничего не сможем изменить,– раздраженно говорил кто-то. – То механическую сеялку смастерят, то солнечные часы. Еще три-четыре столетия, и они начнут изобретать межпланетные ракеты. Считаю, что надо закрывать проект.

– Простите, Акар, не могу согласиться с Вами. – Возразил более спокойный, голос, – Это наш долг перед космической цивилизацией. Вы не забыли, что на этот проект мы получили от ГАПа[2 - ГАП – Галактическая ассоциация планет.] такие субсидии, что наша планета безбедно просуществовала не одну тысячу лет? По решению ассоциации гибнущую цивилизацию…

– Да они уже четыре тысяч лет гибнут… – язвительно возразил первый.

– Ну, если тяга к знаниям у них так неистребима, может быть стоит предоставить им такую возможность? – спросил третий голос. – Ведь прогресс, невозможно остановить. Пусть себе изобретают…

– Да Вы представляете, во что они тогда превратят Дейру через 3-4 тысячи лет? – Яростно взорвался первый голос. – Кроме того, их численность уже превышает население Дейры! В конце концов, есть же и другие планеты…

Мэйс еще крепче зажмурил глаза, и постарался дышать размеренно, как дышит спящий человек. Но, кажется, спорящим было не до него.

– О закрытии эксперимента не может быть и речи! – перешел на крик «второй». Это источник дохода планеты! Вы разве не знаете, что за сельхозпродукты мы получаем от Земли железные руды – основной энергоисточник для Дейры, и что уже подписан договор на поставку сверхмощного оружия? Нам легче десятками отправлять их обратно на Землю…

Воцарилось недолгое молчание.

– Довольно споров. Работаем на ГАП, – продолжил он, но уже спокойно:– Лабораторные условия, в которых содержатся образцы homo sapiens, оптимально приближены к земным. Их биогенетика, согласно установке ГАПа кроме внедрения ксеногласии[3 - Ксеногласия – способность говорить на разных языках.] не подвергалась никаким изменениям. Этот вид гуманоидов успешно сохранен на случай гибели земной цивилизации. Но, поскольку некоторые из особей бывают подвержены неизученным заболеваниям, смертельно грозящим населению Дейры, мы вынуждены транспортировать их на Землю, как в данном случае. Обычная отбраковка опытного материала.

Только теперь Мэйс догадался, что это его собираются куда-то отправлять. От удивления он открыл глаза, и ужаснулся!

На каменной скамье, рядом с такой же, на какой лежал и он, возлежали три огромных чешуйчатых червяка. Все трое были похожи один на другого, как дождевые черви. Они были кроваво-красного цвета с огромным зеленым глазом у каждого и множеством кожистых перепончатых лапок, половина из которых вместе с тугим, похожим на плетку хвостом свисали со скамьи. На месте ротового отверстия у всех троих красовались отвратительные слюнявые присоски. Веретенообразные тела всех троих, довольно толстые в середине, и сужающиеся к концам конвульсивно дергались, словно внутри их шел активный пищеварительный процесс. От испуга Мэйс вскочил. «Червяки» также с удивительной легкостью поднялись на свои короткие задние лапки, опершись при этом на толстый упругий хвост. Ростом они оказались на голову ниже Мэйса. Мэйс уже размахнулся, чтобы разбросать эту гадость, но тут один из них брызгая зеленой пеной из присоски, разверзшейся во всю ширину тулова, оглушительно закричал:

– Сидеть!!!

«Так это и есть Властители?» – мелькнуло в голове у Мэйса. И он, привыкший боготворить и страшиться их, от изумления, близкого к шоку, сел.

Не успел он прийти в себя, как в помещении появились Черные Стражники.

– Ну, что, освободился аппарат? – Мотая присоской, спросил один из «червяков».

Один из стражников молча кивнул головой.

– Пора увеличивать мощность портальной станции…– недовольно пробурчал один из «червяков». – Вечные очереди.

Стражники подхватили под руки потрясенного Мэйса и куда-то потащили…

II

Больница затихла до утра, и даже дежурная медсестра дремала в кресле перед светящимися голубым светом мониторами.

– Что нового? – неслышно вынырнул из темноты коридора профессор.

От неожиданности девушка вздрогнула:

– Ой, дед, напугал!

– Что это ты такая пугливая? – рассеянно спросил профессор, вглядываясь в мониторы.

Он стоял, опершись на спинку кресла и сложившись телом влево чуть ли не пополам, как человек, изломанный сколиозом.