Давай придумаем любовь

– Ну, чего ты не любопытничаешь, Маш? Неужели тебе неинтересно, с кем я сейчас говорила? Опять интеллигентской неловкостью маешься, да?

– Ну, можно и так сказать, Марин…

– А ты спроси, не стесняйся! Мы ж подруги с тобой! Должны же мы делиться секретами как подруги?

Повернув голову к Маше, Марина глянула на нее хитренько, улыбнулась. И проговорила почти шепотом, с радостным придыханием:

– Это мой любовник, Машка… Классный мужик… Мой шеф, между прочим. Он всего месяц у нас на фирме объявился, все девки сразу на уши встали – такой мужик! У нас ведь куча молодых телок, а он… А он меня из всех выделил, только на меня глаз положил. И у нас уже все было, Машка, все было! Что, осуждаешь меня, да? А ты не осуждай. Должна же была я когда-нибудь влюбиться по-настоящему! Да я ж на все готова ради него… Зовет – я бегу сломя голову… Хоть куда! Хоть в мотель, хоть на съемную хату… Ой, да я даже представить боюсь, что дальше будет! Вернее, сглазить боюсь… Ну что, что ты сидишь с такой кислой рожей, Машка? Ты радоваться за меня должна, а ты…

– А как же Женя, Марин? Что будет, если он узнает?

– Господи, Машка, что ты клуша такая, ей-богу! Раскудахталась опять – как Женя, как Женя! Да никак! Вот он, кстати… Легок на помине… Не прошло и часа, как за солеными огурчиками сходил!

Маша повернула голову, увидела, что Женя и Павлик уже подходят к машине. Вот и дверь Женя открыл, впуская на заднее сиденье Павлика, морозный воздух прокрался в салон, остудил Машины горячие щеки. А Маринка уже говорила весело с мужем, будто играючи:

– Ну что, все в порядке, Жень? Вы чего так долго ходили? Мы тут с Машкой успели соскучиться… Давайте уже поедем, там Катька с Дэном заждались нас…

Маша глаза распахнула от удивления – так сильно поменялись интонации Маринкиного голоса. Куда-то вмиг подевалось все давешнее недовольство – чудеса да и только. Вот что голос любимого мужчины делает – животворящий для Маринки голос-то…

И бедный Женя тоже улыбнулся довольно – любимая женушка с плохим настроением справилась! Вот радость-то…

* * *

– Ну наконец-то! – проворчал Денис, выходя на крыльцо. – Я уж думал, вы и к двенадцати не доберетесь! Шевелитесь, нам еще елку во дворе нарядить надо!

– А разве у вас на участке елка есть? – удивленно спросила Маша, выбираясь из машины. – Вроде не было никакой елки!

– Ну, не елка, допустим… Но мы вон ту сосенку нарядим, тоже красиво будет! Давайте, давайте… шевелитесь!

– А что, раньше нельзя было эту сосенку нарядить? – недовольно спросила Марина, выбираясь из машины.

– Да что, Маринка, это ж самый кайф – чтобы всем вместе наряжать! – рассмеялся Денис, подавая ей руку. – Это ведь Новый год, это традиция! Чтобы всем вместе, на морозце, да под рюмочку водочки, да под соленый огурчик… Кстати, вы про соленые огурчики не забыли, надеюсь?

– Нет. Не забыли. А только чихать я хотела на традиции, Денис, я в тепло хочу. Давай так – девочки пусть на кухне хлопочут, а мальчики будут елку наряжать! То бишь сосну! Кухонные предновогодние хлопоты – это ведь тоже традиция, правильно?

– Пап, я тоже буду сосну наряжать! Я ведь мальчик! – услышали они от крыльца голос Кирюшки, который уже бежал навстречу Павлику, радостно улыбаясь. Подбежав, спросил озадаченно:

– И где твой папа, Паш? Его нету, что ли?

– Он… Он позже приедет… – тихо пояснила мальчику Маша, быстро глянув на Марину.

Но та и не смотрела в ее сторону. Выбравшись из машины, раскинула руки в стороны, потянулась томно:

– Как же хорошо у вас тут… Воздух свежий… И участок, и дом как на картинке из глянцевого журнала. Живет же буржуазия, да, Маш? Нам бы с тобой так пожить…

– Да, хотелось бы… – тихо ответила Маша. – А воздух какой… правда! Прям счастьем пахнет! Семейным…

– Не сглазь, Маринка. Не сглазь… – быстро махнул рукой Денис. И скомандовал тут же: – Ладно, девчонки, идите в дом! Там Катя вас уже заждалась! И поглядывайте в окно, как мы с мужиками будем елку наряжать! И завидуйте! А еще потом сюрприз будет, между прочим!

– Да знаем мы ваши сюрпризы… – беззлобно проворчала Марина. – Натыкаете по всему участку хлопушек и фейерверков, и они начнут бабахать ровно в двенадцать часов! Знаем, знаем… Нас уже ничем не увидишь. К тому же вашими детскими радостями.

– Не ворчи, Маринка. У тебя что, настроение сегодня плохое?

– Ну что ты, Денчик, что ты! Настроение у меня замечательное! Просто блеск, а не настроение! Правда, Маш? – обернулась она к Маше, заговорщицки подмигнув.

Маша только плечами пожала, направляясь к крыльцу. Вовсе ей не нравилось это подмигивание, заговорщицкий тон не нравился. Еще не хватало, чтобы и с Катей Маринка своими подлыми секретами начала делиться, вот в чем дело!

Но Маринка и не собиралась, похоже. Да и некогда было – Катя сразу их пристроила к делу. Маринке поручила посуду на праздничном столе расставить, а Маше овощи для салата резать.

Втроем они быстро справились и присели за кухонный стол отдохнуть. Катя достала бутылку коньяка, предложила с улыбкой:

– Давайте по разминочному рюмашу опрокинем, девчонки? Не против?

– О, давай! – тут же согласилась Маринка.

– Может, лучше вина? – робко спросила Маша, с испугом глядя на бутылку.

– Да ладно тебе, Маш! – вдруг рассердилась Маринка. – Вечно ты все испортишь, ей-богу! Вот всегда ты занудой была скучно правильной! Я удивляюсь, как это Олег рядом с тобой до сих пор с тоски не помер! Вернее, нисколько не удивлюсь, если…

– Марин! Прекрати! – сердито осадила ее Маша, осторожно глянув на Катю. – Прекрати, слышишь?

– А я что, я ничего… Я же просто так сказала… – хлопнула длинными и искусственно густыми ресницами Марина.

Катя глянула на них озадаченно, спросила осторожно:

– А в чем дело, девчонки? Я что-то не знаю, да? Как-то вы странно между собой общаетесь… Или мне показалось?

– Показалось, Катюха. Наливай лучше… Не бери в голову, все в порядке… Ой, смотри, мужики и впрямь сосенку на участке нарядили! А красиво как! Будто настоящая елка, вся огоньками светится! Странно, почему мы раньше никогда эту сосну не наряжали? Молодец, Денис, классно придумал…

– Да, красиво… – тоже глянула в окно Катя. – И дети все в снегу вывалялись, не замерзли бы… Смотрите, как Женя с ними носится! И тоже весь в снегу…

– Ну, меня это не удивляет, – раздраженно махнула рукой Марина. – Мой муж, он же и сам как дитя малое. Такой же наивный, ей-богу.

– Он не наивный, Марин… Он у тебя очень искренний. Жаль, что ты этого не ценишь, очень жаль. Нынче искренность воспринимается как что-то стыдное и неловкое, а жаль…

– Ну да… Ею ведь сыт не будешь, Кать. Если б была такая возможность, я бы поменяла мужнину искренность на суровую деловитость, да только нет у меня такой возможности, ничего не поделаешь.

– Так деловитость тоже не исключает искренности, Марин… – тихо возразила Катя, поворачивая в пальцах ножку рюмки. – И доброты не исключает… Просто ты на своего Женю под каким-то странным углом смотришь, ты ему развернуться не даешь, вот в чем дело. Не любишь, не веришь в него… Может, вам все-таки ребеночка завести, а, Марин? Это многое бы поменяло…

– Тебе надо, ты и заводи! – неожиданно сердито откликнулась Маринка. – Можешь третьего завести, можешь четвертого, давай! Есть ведь кому их кормить, правда? А мне… Я Женькину искренность и доброту на хлеб не намажу, уж извините… Не будем развивать тему, наливай еще! Я сегодня напиться хочу… Новый год все-таки!

Маринка подставила рюмку, и Катя наполнила ее до краев. Себе плеснула чуть-чуть, а Маша категорически отказалась:

– Нет, мне не надо больше! И так голова уже побежала… Я как-то коньяк не очень могу, девчонки, вы ж знаете. Я от него совею, как Мюллер.

Едва Катя и Маринка успели выпить, как открылась в прихожей дверь и послышался голос Кирюши:

– Мам, ты где? Представляешь, мам, мы с Павликом три раза дядю Женю в снег завалили! И не думай, он нам специально не поддавался, нет! Можешь у папы спросить, мам!