Спасти Ивановку

– Ой, – заметила она, – а дверцы закрылись! Хорошо хоть моя сумка с телефоном при мне осталась!

Она повернулась к водителю. Тот был уставший и злой, и почему-то продолжал сидеть на земле. Неужели ему не хочется встать и размяться?

– Мне уже все равно, – поднял он голову, – я в эту машину ни за что больше не сяду! Вопрос: где мы находимся и как отсюда выбраться?

– Боюсь, мы находимся на том же месте, где и были, то есть на самом въезде в Благовещенск.

– Почему тогда все другое? Где дороги, дома, люди, в конце концов? Блин, и телефон не работает!

Женщина отчаянно пыталась прогнать комаров и мошку, которые с противным жужжанием нагло атаковали все открытые участки тела и нещадно жалили. Только теперь до нее дошло, что условия в современном городе и в дальневосточной тайге – это две большие разницы.

– У меня стрелки часов всю дорогу крутились назад, думаю, мы в прошлом.

– Ты обалдела? – подскочил паренек и со стоном грохнулся опять на землю. – Нога болит правая, я же давил на тормоз всю дорогу!

– Скоро пройдет, – пообещала Ирина Игоревна, – не переживай. И правильно, что мы на «ты» перешли, нам теперь вместе держаться надо, помогать друг другу, да и выбираться отсюда вместе придется. И по именам познакомиться не помешает. Можешь называть меня Ириной.

Паренек согласно кивнул:

– Никита, – представился он. – Ты, кстати, на часы смотрела? Что там со стрелками?

– Смотрела, теперь все в порядке, идут как обычно.

– Сколько времени показывают?

– Двенадцать дня. Может, поэтому, и людей нет, обедать ушли.

– Какие люди в лесу? – поморщился Никита, массируя правую ногу.

– Думаю, те самые, которые начинали строить Благовещенск. Видишь, земля вся перелопачена? Именно так они отвоевывают у тайги место под строительство первых домов. Выкорчевывают деревья, потом пилят их на дрова, чтобы зимой согревать помещения. Оглянись вокруг, вон целый склад дров, вон топоры и другие инструменты. Людей тут немного, но нам без них никак, сам понимаешь.

– Ну про первых переселенцев я знаю, нас в детстве водили в музей, и про это рассказывали. Только они же совсем другие, чем мы, как с ними общаться?

– Главное, не спрашивать, какой сейчас год, – задумчиво протянула Ирина Игоревна, – а то, пожалуй, примут за сумасшедших и, чего доброго, пристрелят.

Никита внимательно огляделся по сторонам.

– Интересно, какое время года у них?

– Да такое же, как и у нас, июль месяц. Ладно, вставай, я тебе помогу, если что. Река совсем близко, а идти надо вдоль реки, чтобы скорей на людей выйти.

Отчего так трудно узнать Амур, ведь всего каких-то сто шестьдесят лет прошло? А вот пожалуйста, на противоположном берегу никаких фешенебельных китайских зданий, никаких огней и, само собой, нет колеса обозрения. На нашей стороне ни дорог, ни набережных, ни улиц, ни площадей, ни гуляющих горожан, ни музыки, ни привычного шума. Только пьянящий чистейший воздух, который, оказывается, лучше и свежее любого французского парфюма. Если бы еще не было вездесущих кровососущих насекомых!

А вот и люди. Навстречу путникам неспешно ехала телега, запряженная гнедой спокойной лошадкой.

– Тпру! – лошадь остановилась, и с телеги спрыгнули двое молодых мужчин в защитного цвета рубахах и синих шароварах с желтыми лампасами. Фуражки, надетые набекрень, тоже имели желтые околыши. Мужчины направлялись явно в сторону путников, и, не сводя с них глаз, весело переговаривались:

– Кто такие? На китайцев вроде непохожи. Может, здесь, кроме китайцев, еще какие малые народности проживают?

Ирина Игоревна с детства обожала историю, зачитывалась историческими романами, обсуждала с близкими события, происходившие в разные времена, а исторических личностей воспринимала как хороших давних знакомых. У нее была феноменальная память на даты и события, и даты она совсем не зазубривала, просто понимала связи между значимыми событиями и эпохами, поэтому запоминалось само собой. Была у нее мечта после школы – поступить на исторический факультет в пединститут, но ближайший институт с таким направлением располагался за тысячу километров, интернета в те времена не было, и девушка банально опоздала на вступительные экзамены. Поэтому высшее образование она получила позже и совсем другой направленности.

В то же время она понимала, что прекрасное знание истории не поможет ей при живом общении с людьми другой эпохи, ведь и разговариваем мы с ними по-разному, причем настолько, что можем не понять друг друга, и одежда у них другая (что-что, а женщину, одетую в джинсовые шорты в девятнадцатом веке, представить себе невозможно), и макияж у нее вполне себе современный, с четко прорисованными бровями и темно-красной помадой. Хорошо хоть, никогда не увлекалась накачиванием губ, наращиванием ресниц и ногтей, а то была бы картина маслом!

Между тем мужчины в штанах с лампасами подошли вплотную к взволнованным не на шутку путникам.

Ирина Игоревна робко подняла глаза на одного из них. Совсем молодой парнишка лет двадцати пяти, светлые волнистые волосы чубом выбиваются из-под фуражки, в светлых внимательных глазах ни капли страха, нет и отвращения, а лишь вопрос, недоумение, неподдельный интерес.

– Кто такие, откуда? – спросил он, наконец.

– Я из…

Сказать из казачьей станицы? Но они сами оттуда и сразу поймут, что это не так.

– Я родилась в… Верхнеудинске, а потом много лет жила в Петербурге. Год назад овдовела, решила податься на родину, теперь вот ищу родственников.

– В Петербурге мода такая, полуголыми ходить? – парень округлившимися глазами рассматривал серебристую тунику с коротким рукавчиком, летние шортики и легкие босоножки.

Его товарищ, парень постарше, смуглый и с черным чубом, решил вмешаться:

– Я слыхал про их моду, у них там бабы чуть ли не с голой грудью ходят, деликатес называется – сверху все открыто, но юбки длинные вроде.

Ирина Игоревна фыркнула, едва не расхохотавшись:

– Вырез на платье называется декольте, – поправила она, – у меня была другая одежда, но она в пути так обносилась, что пришлось выбросить, а эту мне дали китайцы, нам по пути встретилась китайская деревня. Кстати, меня зовут Ирина.

– Я – Матвей Куцев, – представился светловолосый парень.

– А я – Алатырцев Степан, – слегка улыбнулся черноволосый, – мы рядовые Аргунского полка Забайкальского казачьего войска, охраняем эту территорию. А это сынок ваш? – кивнул он на Никиту.

Ирина Игоревна едва не потеряла самообладание. Сынок? Да мне же всего сорок с небольшим, и все говорят, что я выгляжу моложе, да у меня муж ненамного старше этого таксиста!..

Но тут оживился Никита. До этой минуты он стоял молча, как вкопанный, и вдруг взахлеб затараторил:

– Братцы, так вы казаки, да? Настоящие казаки? – он смотрел на них загоревшимися глазами, с неподдельным, почти детским, восторгом.

Парни расхохотались добродушно:

– А какие еще казаки бывают, ненастоящие, что ли?

– А можно к вам? Я тоже хочу казаком стать!

Парни на этот раз заржали как молодые кони. Степан Алатырцев, насмеявшись и вытирая набежавшую слезу, промолвил:

– Чтобы казаком стать, им надо сначала родиться.

Ирина Игоревна увидела еще одного казака, направляющегося к ним. Только этот был средних лет, пошире плечами и с погонами, на которых ей удалось разглядеть желтые полоски и звездочки. Наверно, сотник, – догадалась она.

Матвей и Степан, услышав позади себя шаги, быстро повернулись и взяли под козырек.