…Один лишь дикий поцелуй – и снова за загон:
О, как прощаться тяжело тому, кто так влюблён!..[2 - Генри Лоусен. За загоном под откос, вольный пер.автора.]
О! Так вот что он имел в виду! Нэнси спокойно улыбнулась. Он «знал, что вновь сюда придёт…»
Нэнси дочитала балладу до конца, а в конце бедная покинутая Мэри украдкой поджидала возлюбленного в сумерках у загона, прислушиваясь, не стучат ли копыта его лошади, суеверно ожидая нелёгкого выбора Элдреда.
Нэнси застонала. Так он притворился влюблённым в неё, притворился, что произошло необычное, неповторимое? Какой же дурой она оказалась!
Девушка бросила книгу на пол, не жалея переплёта.
Стэн заметила, что с её напарницей творится что-то неладное. Та плохо ела и не находила себе места. Заира же напротив была более оживлённой и с воодушевлением, напевая и сбиваясь на монотонную мелодию, и двор удирала, и овощи чистила.
Подметив эту особенность, Стэн подвергла её допросу. Обе медсестры были ответственны за эту девушку. Но Заира так неожиданно повеселевшая, неожиданно же и отвернулась; и Стэн еле вытаскивала из неё объяснения. Нэнси тоже стала замкнутой и неразговорчивой.
«И всё из-за этой любви! – подумалось Стэн, – Избави Боже меня от неё!»
И беспокоясь за Нэнси она ждала беседы с ней.
Заира становилась рассеянной, то и дело останавливаясь у окна и вытирая ни с того ни сего набежавшие на огромные тёмные глаза слёзы.
Однажды Стэн всё-таки подкараулила её на кухне:
– С тобой всё в порядке, Заира? – побеспокоилась она.
– Ничиво.
– А почему же ты такая грустная? Может, поделишься? – и Стэн подошла ближе, пристально изучая девичью фигурку у раковины. Не поправилась ли?
– Можешь доверять мне! Я – медсестра, а медсестёр не стесняются. Как ты себя чувствуешь?
– Меня… тошнило утром. До завтрака. Целых два раза.
– Гм. Других симптомов нет?
– Н-нет. Ой… Ой, сестра, мои месячные!.. Они прекратились! Я так испугалась, – и Заира заплакала, спрятав лицо за заварочным чайником.
Стэн села за кухонный стол:
– Иди, сюда, девочка! – Стэн было двадцать шесть, но она ощущала себя старше, – Сколько у тебя было периодов?
– Два. Один – на прошлой неделе.
– Да, дорогая… Похоже, ты столкнулась с настоящей проблемой. И что скажет твой отец?..
– Я ещё не говорила ему… Он убьёт меня!
– Кто же поставил тебя перед таким выбором? Рубен?
– Угу, – и Заира шмыгнула носом, – Он хочет жениться на мне, но отец никогда…
– Давай, я поговорю с ним?..
– Нет, не говорите ему ничего, сестра, пожалуйста!
– Конечно, пока мы можем не говорить. Но это скоро будет заметно. Утешься, это не конец света. Может, Рубен согласится принять ислам, и…
– Отец не любит аборигенов.
– Рубен только наполовину абориген, а на половину белый.
Может, Ахмед Али и примет его в качестве зятя, чтобы не оставить внука без отца. Я поговорю с Рубеном… Хочешь?
– Угу. Думаете, лучше оставить ребёнка? Или избавиться?
– Не говори так! – рассердилась Стэн, – Это же твой ребёнок, и ты полюбишь его, а если это будет мальчик, Ахмед даже может обрадуется!.. Когда будет всё ясно, я сама ему скажу. У тебя около трёх месяцев?..
– Наверное…
– Я осмотрю тебя на будущей неделе в своё дежурство. Можно в моей комнате, чтобы никто не узнал.
– Даже сестра Маклин?
– Ну, ей-то можно доверять. Но больше в общине никому.
В тот же вечер Стэн, застилая постели, рассказала Нэнси о случившемся с Заирой. Было ещё рано, и ни одного пациента не было, кроме приходящих переодеваться и того, кого Нэнси навещала на дому.
– Этого и следовало ожидать, – с сожалением добавила Стэн – Девочку, выросшую без материнских советов, упрекать не стоит. Но её отец может во всём обвинить нас.
– Да как уследишь за ней по дороге домой? Надо было предупредить Ахмеда. Бедная девочка!
Эта новость нарушила покой Нэнси. И глядя на вялые, поникшие плечи Заиры и её унылое личико с самого начала рабочего дня, Нэнси убеждалась, как её повезло.
«Слава Богу, я вовремя удержалась! – думала она, – А если бы поддалась Элдреду Норману, который „не коснулся“ её!» а как бы она обеспокоилась, окажись он понастойчивей!
Конечно, ему не хотелось чувствовать усталость или ответственность; без сомнений, он почему-то был так заботлив.
Нэнси чувствовала благодарность к нему за всё, пока не сказала себе, что он вовсе не так добр, а обыкновенный бабник, и у него, наверняка, есть по девушке в каждом городке по дороге, как у моряка в каждом порту по подружке.
Но это не мешало ей грезить о нём и болезненно желать новой с ним встречи.
Глава тринадцатая
По вечерам Нэнси с волнением ждала приезда почтальона из Бёрдсвилля.
От Элдреда ничего не было. Он не придавал значения переписке. А ей гордость не позволяла писать первой, но она его всегда оправдывала. В конце концов, благополучно вернувшись домой.
Мог бы вспомнить, с чьей помощью он вернулся невредимым. Нет, первой Нэнси писать не будет.
Но и огорчится, если не дождётся ответа.