Меня зовут I-45

Энцо поджал губы.

«Без понятия».

«Аларих хочет знать сколько».

«Что – сколько?»

«За сколько ее отдашь? – осклабился Егерь. – Она может нам сгодиться. Мы тебе долг простим».

Энцо фыркнул. Да за кого они его держат? В груди опять заворочалась злость. Двинуть бы Егерю в челюсть, чтобы стальные зубы полетели…

Но «псы» могли явиться к Малой. Они церемониться не станут. «Жизнь – как большая клетка», – говаривала мать. Нет в ней ни выбора, ни свободы, только их иллюзия. И будь готов сполна платить за любую свою удачу.

Энцо боялся представить, сколько придется заплатить за встречу с Малой.

Он сжал дрожащие пальцы в кулак, потупился и кивнул.

«Сам схожу, курьером».

– Отлично.

Отсоединенный кабель стукнул коннектором по столу. Энцо напрягся, когда Егерь хлопнул его по плечу. Еле сдержался, чтобы не сунуть в рожу в ответ.

– Увидимся.

Он проводил Егеря до черного хода пекарни и проследил, как тот сел в машину. Ничего. Сбегает разок, и от них отстанут. Фигня дело, чего так распереживался?

Он вздрогнул, когда его локтя коснулись пальцы.

– Что-то случилось?

Малая смотрела сквозь него – как обычно. Раньше этот странный напряженный взгляд казался неприятным. После Энцо стал жалеть, что она не видит его лица.

Но именно сейчас он возблагодарил Марса, что Малая слышит только голос. Так врать куда проще.

– Все в порядке.

На ее лице расцвела робкая улыбка. Ссадины давно зажили – Энцо каждый вечер мазал их дешевым регенерирующим гелем из аптеки неподалеку. Точкой отмечал синяк на остром подбородке, проводил полосу по скуле, к грани белых волос. Малая при этом смотрела в пол; бесцветные ресницы подрагивали. Как крылья мотыльков, которых он видел над барханами в пустоши.

Энцо снова глянул в окно.

Машина Егеря уже уехала.

* * *

Груз передали следующим вечером. Сообщили место тайника, время и пункт назначения. Из лаборатории на другой конец курии.

Светиться ребята Алариха не желали.

Четвертая курия встретила его тенями верхних уровней – ослепительно-черных на фоне начавшего голубеть неба. Улицы тянулись между стаканами высоток. Вдали провыла сирена легионерской машины, вдоль тротуаров прокатился сборщик мусора, всасывая бутылки, пакеты и осколки в неповоротливое хромированное тело. Энцо отступил, когда резиновые щетки коснулись его ботинок. Дотянул сигарету и бросил окурок роботу. Пальцы живой руки замерзли и подрагивали.

Пора.

Энцо перехватил контейнер под мышку – левые номерные чипы брякнули о пластиковые стенки. Пробежался вниз по улице, мимо закрытых забегаловок на первых этажах небоскребов, мимо термы, у которой любили стоять проститутки всех возрастов и полов. Миновал голографическую рекламу местного театра. В ее сфере мелькали огромные лица актеров, приторные и ненатурально чистенькие.

Перед тонированными будками патрульных легионеров он завернул за угол и едва не споткнулся о спящего бродягу. Тот заворчал из-под спутанных седых волос. Энцо в ответ пнул его по ноге. Сделал одолжение – ночевки на улицах центральных округов грозят дубинкой по башке, хоть на верхних уровнях, хоть на нижних. «Орлы» легиона и патриции не любят грязь. Так что старому надо было топать в канализацию; туда легионеры совались редко. Под землей свои законы.

Бродяга загремел ящиками, в которых спал, а Энцо уже бежал дальше, по сужавшемуся проходу к алому маячку борделя. Завидев в розоватой тьме одну из девочек, он подмигнул – скорее по старой охотничьей привычке. Шлюха в ответ не улыбнулась. Смуглая, с татуировкой на лице, она следила за Энцо странно тяжелым, усталым взглядом. Темные завитки волос падали в декольте костюма из глянцевой кожи, обводя полукружья грудей. Энцо одарил каждое из них вниманием (тоже по привычке), мотнул головой и зашагал быстрее.

Раньше ему такие бабы нравились, но сейчас что-то даже не тянуло.

Покупателя он нашел в конце ряда парковочных ангаров. Тот стоял, прислонившись к ребристому полотну рольставни, что закрывала вход. Плотную фигуру обтягивал костюм со светоотражающими вставками, лицо скрывал тонированный шлем – голова блестящая и гладкая, как у насекомого. В двух шагах серебрился аэроцикл с выключенными турбинами.

– Плутон? – спросил Энцо, не в силах отделаться от ощущения, что за ними наблюдают.

Покупатель не подал ни единого знака. Даже не свернул забрало шлема.

– От Алариха?

Энцо кивнул, не понимая смысла этих уточнений. Кто еще мог подойти к нему в пустом и темном проулке?

– За мной, – велел Плутон. Тяжело и неспешно двинулся за угол; эхо его поступи отзывалось от стен. Энцо поморщился, но все же пошел следом.

Передача товара слишком затягивалась и нравилась ему все меньше. Это дерьмово пахло. И, о Марс, как он оказался прав!

Почуяв запах кофе и металл табельного распылителя – фирменный аромат легионеров, – он отшвырнул контейнер и припустил в противоположную от Плутона сторону. В пролете между домами заплясал маячок фонаря, и Энцо свернул в боковой лаз. Зацепился ботинком за выступающую трубу. Едва не прочертил носом.

Шум погони слышался все ближе; шаги, топот и рокот аэроцикла. Совсем как тогда. Совсем как семь лет назад. Под ногами хрустели использованные шприцы и осколки. За спиной разгорелся свет: усилилось уличное освещение. Значит, облава. В проулке, по которому он несся, фонарей не было, и это чертовски радовало.

Во тьме мелькнуло испуганное лицо какого-то номера. Энцо перемахнул его одним прыжком, оттолкнувшись от стены. Не останавливаться. Вот главное правило, когда убегаешь от легионеров. Не останавливаться ни за что и ни при каких обстоятельствах. Секунда задержки – и тебя схватят. Или, того хуже, подстрелят. Энцо много раз такое видел. Бах – и человек разлетается пылью.

Судя по топоту, номер тоже бросился прочь. Связываться с «орлами» никому не хотелось. Еще припишут соучастие и разбираться не будут. Над ухом свистнул заряд; крошкой разлетелся кирпич, осыпав лицо. Бахнул еще один, и позади упало тело. Номер не успел.

А Энцо мчался дальше.

Ближайший лаз в канализацию находился в двух кварталах. Только бы добраться да него, а там уже станет легче. Ищи-свищи его в тоннелях.

В «Эхо» – круглосуточный бар, чья вывеска мигала в тупике – Энцо влетел в самый тихий час. Замер, соображая, куда бежать.

Оглядел рыжий от дыма пластик на стенах с рисунком голых девиц, которые при скудном освещении сливались в единую многогрудую тварь.

Проекции змей, скользящие по потолку.

Ряд закрытых кабинок.

Пустую сцену с шестом.

Барную стойку с дюжиной кранов и рекламой психоделического «псиона» на торце.