Меня зовут I-45

А вторая мчалась прямо на нее.

Малая сжалась и накрыла руками лицо.

Оставшееся расстояние Энцо преодолел длинным прыжком. Ухватил слепую за локоть, выдернул из потока и швырнул прочь с трассы. Фары слепили глаза, совсем близко. Энцо подпрыгнул, оттолкнулся от капота несшейся на него тачки, гулко стукнув ботинками, и бросил себя на обочину. Перекатился в придорожной пыли и развалился на спине, тяжело дыша в сумрачное небо. Перед глазами звезды плясали, тело как изнутри горело.

Вот же Марсова задница…

Энцо ощупал занемевшее плечо. Приземлился неудачно, но перелома не было. Он приподнялся и огляделся – не идет ли кто? За такие фокусы могли и морду набить. Но машины неслись дальше, сопла мелькали во тьме. Со стороны заправки кто-то кричал. Легионеров наверняка уже вызвали; стоило валить, причем быстро.

Тяжело дыша, Энцо отлепил от штанины липко-розовую мятую этикетку, брошенную кем-то на обочину. Отыскал взглядом Малую и подошел к ней, едва сдерживаясь, чтобы не отвесить оплеуху. Черт, да ей стоило дать разок по роже, чтобы больше таких фокусов не повторяла.

– Ты что творишь?! – рявкнул он. – Жить надоело?!

Малая подобралась, привстала на локтях. Тело просвечивало сквозь мокрую майку. Паника исказила тонкое лицо.

– Тебе-то что до меня? – Она с трудом встала и попятилась. – Чего прицепился, извращенец? Тоже на инвалидов тянет?

Вот это было неожиданно.

Энцо вытаращил глаза. Сердце налилось тяжестью, заухало от вдарившего адреналина.

– А ну повтори!

Он шагнул ближе, ухватил Малую за плечи и тряхнул. Не рассчитал силу – девчонка побелела от боли, голова мотнулась.

– Моя сестра была слепой! – Энцо тряхнул ее снова, так, что зубы клацнули. – Поняла? Хочешь сказать, я сестру свою хотел?! А?

– Тогда о каких деньгах ты говорил?! По коммуникатору! Я все слышала, не думай, что я…

– О деньгах на проезд, дура!

Малая ссутулилась, обмякла в его хватке. Мокрые волосы плетьми налипли на ее лицо, и Энцо разжал пальцы, проклиная свою несдержанность. На бледных, покрытых песком плечах налились длинные красные отметины, особенно яркие на правой стороне – от имплантата, заменявшего Энцо руку.

А, да пошла бы она в Тартар, эта малолетка.

Он развернулся, вспахав рыжую пыль ботинками. И чего вдруг решил заделаться работником соцслужбы? Слепые подростки-бродяжки были делом легионеров, а у него и своих проблем хватало. Слепой не нравится его общество? Лучше сдохнуть под колесами? Боги в помощь.

– Извини… – донеслось вслед. Голос Малой дрожал, звучал сдавленно, как сквозь слезы.

Энцо не хотел останавливаться. Но все же шаркнул по песку и замер.

– Прости меня. Я… Не уходи.

Он вздохнул, в отчаянии качнул головой. Быстро вернулся к Малой, ухватил за руку и потащил по обочине шоссе. Прочь от заправки.

Им стоило поймать попутку.

* * *

Энцо слишком много курил. Порой казалось, что табачным дымом воняло все. Машина тряслась и громыхала, в кузов сочилась химическая дорожная вонь, что-то звякало в багажнике. На поворотах заносило так, что приходилось цепляться за разложенное по полу тряпье. А сигарета Энцо невозмутимо вспыхивала точкой. Всю дорогу он молчал; лишь обменялся с водителем попутки парой фраз на непонятном грубом наречии. На похожем говорили рабочие в заводских подвалах.

Их подвезли только до Восьмой курии. Дальше пришлось идти пешком. Сперва по пустырю, затем по бетонной дорожке, рядом с которой низко гудело силовое поле. Энцо сказал, что по ту сторону была территория местного космопорта. Пески и камни сменились меленькой травкой, на которой было приятно сидеть. Солнце продолжало жарить косыми лучами, припекая лишь одну половину тела. Другая зябла в надвигающемся ночном холоде.

Привал они устроили только на закате, когда зыбкая пелена вокруг I-45 насытилась цветом и тенями.

– Так вот, Малая, есть вариант, – откашлялся Энцо. – Я еду в Четвертую. У кореша есть работа. Может и тебя пристроить, если я замолвлю словечко.

– Какая работа? – насторожилась I-45.

Энцо затянулся; сигарета вспыхнула во тьме светляком.

– Какая-нибудь непыльная. Ты ж слепая. Не боись, в короткой тоге не заставят ходить.

Он снова затянулся. Его силуэт пошевелился, вытянул ноги по траве.

– Я таким не занимаюсь. Торговлей детьми.

– А я не ребенок, – поторопилась ответить I-45. Было бы здорово положиться на Энцо и принять помощь. Поверить ему. Ведь злился он убедительно – едва не сломал ей плечо.

Хотя пахнущий лавандой тип тоже пел приятно.

– Глянь-ка, – прервал ее мысли Энцо. – Челнок взлетает.

I-45 торопливо вскинула голову и, поймав себя на этом, улыбнулась. Смешно. Словно она могла хоть что-нибудь разглядеть, на таком-то расстоянии.

– Как… как он выглядит? – Она решилась спросить, шаря взглядом по сумеречной мути над головой.

– Как здоровая консервная банка, набитая патрициями, туда их в Стикс, – фыркнул Энцо. – Вот сейчас ты его услышишь.

И правда – воздух завибрировал далеким гулом.

– А сейчас он выше поднимется. Видишь огни?

I-45 подалась вперед. Впилась взглядом в пульсирующие точки света вдалеке: две пары, одна над другой. Они разгорались все ярче и вскоре слились в звезду, которая взлетала все выше. Отпечаталась на сетчатке глаз.

– Отвернись, больно же.

– Мне отлично, – еле шевеля губами, ответила I-45.

«Когда-нибудь и я взлечу так же, – подумала она. – Окажусь на борту корабля и улечу».

Она закусила травинку и обняла колени. Звезда улетела – наверное, куда-то к большому крейсеру на орбите. Ветер набросил пряди волос на лицо и шею. Его порыв принес размытый запах гари с привкусом металла.

– Есть хочешь?

I-45 мотнула головой. Хотелось взглянуть на корабли. На взлетное поле. Оказаться на орбите и посмотреть на огромную тушу Старой Земли и ее спутник. Говорили, что они круглые как шар. Луна серая, с заброшенными станциями, а Земля рыжая и выжженная. С пятнами курий в верхней части.

Энцо зашелестел бумагой, и запах гари в воздухе сменился ароматом бутерброда, одного из нескольких, которые он стащил из забегаловки на выходе Восьмой. Набил карманы на двоих – рассчитывал на себя и одну слепую девчонку.