Практическая магрономия

Монотонный голос преподавателя ОБЖ убаюкивал, глаза слипались. Ну и скучнятина! Читает нам по бумажке прописные истины, а мы что, должны это все запоминать? Ни одного интересного предмета. Девочки с первых парт вовсю крутили пальцами, управляя небольшими стилусами, которые порхали над планшетиками и записывали лекцию. Я ничего не записывала, поскольку избрала иной путь – дружить с теми самыми девочками с первых парт. И просто копировать у них записи. Меньше движений, меньше суеты! Наверное, поэтому, занятие тянулось бесконечно, и я, чтобы скоротать время, под видом усердной записи рисовала шарж на препода. Тараканьи усища, мелкие круглые глазки-пуговки… Похож!

Первую сессию, чтобы вы знали, я закрыла на “отлично”. Стратегия “дружбы с нужными людьми” давала прекрасные плоды. По всем письменным работам я получала пятерки, вот с устными ответами было сложнее. Поэтому я их всячески избегала. Но и там были свои хитрушки. Олеся Веремейцева – отличница! Это даже звучит как-то фантастически.

Плохо было жить без самопополняющейся карты. Меня настолько урезали в расходах, что я постоянно чувствовала себя беднее церковной мыши. Да, дома всегда была еда, мама втихушку подбрасывала мне подарочки в виде одежды…

Но как я тосковала по этому чувству, когда ты можешь зайди прямо с улицы в любое заведение, в любой магазин и легким движением руки купить все, что пожелаешь. Ну почти все. Так и до работы докатиться недолго…

Были в моей серой жизни и некоторые вспышки просветления. Например, когда я как бы невзначай помахала у отца перед носом своей зачеткой с пятерками. И еще раз медленно провела, чтоб он наверняка успел прочитать. Это удивление на лице! Не передать словами. Кажется, он смягчился.

– Отличница? Ты?! А, у вас там все отличники, да? – спросил он меня.

– Честно сказать, пап, я очень оскорблена! Конечно же, нет. Всего четыре человека из группы закрыли на “отлично” и будут получать повышенную стипендию со второго семестра. Но я и не надеялась на твое одобрение. Ты никогда не ждал от меня многого, конечно. И пусть тяжело так жить, но я справлюсь, я сильная.

Я сделала грустные глаза и украдкой смахнула несуществующую слезу, пришмыгнула носом.

– Дочь, я совсем не хотел тебя обидеть. Я очень рад твоим успехам…

– Скажи, пап, это все потому что ты хотел мальчика? А получилась такая непутевая я? Как бы ты его назвал? Олегом? Гордился бы, наверное, Олежкой!

– Ну что ты такое говоришь, Лесёнок, я очень тебя люблю…

– Эх, если бы ты меня любил хоть вот на такусенькую капельку…

– Так, в воздухе повеяло манипуляцией, – насторожился отец.

А, пережала чуток! Надо было тоньше, ну ладно.

– Пойду я грустить в свою комнату. Все хорошо, пап! Я все понимаю, я ужасная дочь, ты прав, – я медленно развернулась, сохраняя унылое выражение лица.

– Ладно, Лесёнок, чего хотела? Выкладывай.

– Ну мне восемнадцать скоро, хотелось бы как-то отметить с подружками в клубчике там, барчике…

– Нет.

– Ну пожалуйста! Я буду паинькой! Папочка!

Интересно, упасть на колени и обнять его за ногу будет не слишком драматично?

– Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, один разочек! Отпусти и дай денежку!

Он тяжело вздохнул и согласился!

– До часу ночи. Ровно в час пришлю за тобой кого-то из наших. Счет оплачу. Все?

– Нет, когда вы с мамой съедетесь уже? Я знаю, что вы встречаетесь втихушку.

– Откуда?

– Видела собственными глазами.

Кстати, это была чистая правда. Я видела, как они, мило воркуя, выходят из кофейни, поход в которую, кстати, я теперь не могла себе позволить!

– Не знаю, как съедемся, так съедемся, может, нам так нравится.

– Ну ладно, – я с чувством выполненной миссии собралась отправиться к себе, но папа меня снова остановил:

– Это, Олесь… Я, правда, впечатлен твоими успехами. Закроешь год без троек, устрою тебя на юрфак.

– Сразу на второй курс! – выпалила я, подпрыгивая на месте.

– Не наглей.

Не успела я добежать до своей комнаты, как тут же телефонировала Машке.

– Даа, – вальяжно ответила та.

– Машка, Машка, жизнь налаживается! На мою днюху тусим! Я возьму с собой зубрилок маграрки! Они мне в следующем семестре очень пригодятся.

– Простил Пал Аркадьич?

– Почти, тут дело техники и времени.

– Какой он, все-таки, мужчина! – протянула Маха, – И взрослый, и такой сильный, и такой красивый…

– Ничего, что это мой отец?

– Хорошо, что не мой…

– Тьфу. Дурочка.

На следующий день во время перемены я подошла к своим феям-отличницам Белянкиной и Снежко, которые, как и полагается особо ботаническим личностям, вместо того, чтобы отдыхать в отведенное для этого время, опять что-то отчаянно зубрили:

– Эй, девчули, вы слыхали, что на перемене нужно расслабляться?

Люда Белянкина была худой и высокой девушкой с постоянной прической в виде низкого длиннющего хвоста, превращающегося ближе к концу в мышиный хвостик. А Настя Снежко, наоборот, приземистой, крепенькой, с рыжими волосами по плечи и круглым добродушным лицом. Были они вполне симпатичными девчонками, если бы не одевались одна, как “прощай молодость”, а вторая вечно не по фигуре и невпопад.

– Олеся, сейчас будет новый предмет! Мусалова ведет! Слыхала про неё? – с испуганными глазами посмотрела на меня Люда.

– Мусалова–Сусалова, неважно! В пятницу я вас приглашаю на свой день рождения, подарки не обязательны, все равно ничего нормального не подарите. С вас хорошее настроение! Пойдем в лучший клубас этого затрапезного города, потанцуем, оторвемся, склеим парочку… Что ты мне моргаешь? Настя, у тебя нервный тик.

Настя с Людой смотрели за мое плечо и отчаянно мне моргали. Я наконец-то, догадалась обернуться. За моей спиной стояла невысокая женщина, буквально метр с кепкой, недостаток роста она компенсировала огромными туфлями на широких массивных каблучищах.

– Занятие уже полминуты как началось. Вам нужно пегсонально об этом сообщать? – процедила она из-за моей спины.

– Оу, нет, – я пулькой уселась на свое место.

Женщина с громким стуком, производимым каблуками, проследовала к кафедре. И как я в запале не услышала это грохот сразу? Прям, лягушонка в коробчонке.