Записки На Полях

Зачем? Чтобы жить в Калабрии, в России, в Италии?..

Инвестиции моего мужа не пропали даром. Италия меня держит, но и Россия тоже не отпускает!

Я вернулась в любимый Петербург и прожила в нём четыре сезона, как и мечтала, зиму, весну, лето и осень. Сказать, что я была счастлива, это ни о чём не сказать!

Судьба снова возвращает меня в Италию, чтобы продать наш домик в Калабрии.

А я уже грущу и тоскую… Здесь ничего не изменилось! Стоит Мадоннина в саду в память о Винченцо.

Такое же прекрасное Ионическое море изумрудного цвета. И мой любимый заброшенный пляж со старым разваливающимся домом на берегу. Морские волны никак не могут его разрушить, видимо, тоже Богом храним. Всё тот же медовый запах могучих эвкалиптов на берегу. И неиссякаемый весёлый дух неаполитанцев, приезжающих отдыхать на море с музыкой, танцами, банкетами и пафосными фейерверками, украшающими ночное небо.

Сколько друзей у меня в гостях побывало! И их тени приходят сюда, я слышу их голоса, мелькают их образы. Здесь мы вырастили детей. Иногда голоса новых друзей наполняют этот дом и он живёт!

Я снова здесь, и хочется творить и писать в память о тех, кто ушёл давно или недавно. Но я чувствую их присутствие как в параллельной реальности, они появляются в воздухе, в облаках, в шуме волн и в криках птиц, в фильмах и фотографиях.

Возможно, мои рефлексии грешат незаконченностью, значит, жизнь продолжается, а финал пока трудно предугадать…

Люди пишут, потому что их никто не слушает. Люди читают, потому что их никто не понимает.

Преподавателю литературы странно слышать такие заявления. Неужели Толстой и Достоевский писали свои знаменитые романы, потому что их никто не слушал?.. А люди их читали, потому что их никто не понимал?..

Как многое зависит от интерпретации классических романов критиками, учителями в школе. Анну Каренину, например, представляют героиней, которая своим адюльтером бросила вызов светскому обществу, а именно матери Алексея Вронского, которая, естественно, была против связи сына с замужней женщиной. Часто отношения Анны и Вронского интерпретируют как модель поведения: это же страсть, а она всё оправдывает. Толстой же написал историю, которой не надо было следовать, страсть губительна! И написал параллельно другую историю – отношений Лёвина и Китти. Присмотритесь к ним, как уважение и бережное отношение друг к другу вырастает в настоящую любовь.

Часто на экзаменах по литературе возникали неожиданные дискуссии по этому произведению Толстого.

Или ещё один роман из школьной программы, который студенты не понимали. Булгаков, «Мастер и Маргарита». Обожаю эту гениальную фантасмагорию. С удовольствием смотрю все его экранные интерпретации и не грешу сравнением с оригиналом. Каждая интерпретация открывает что-то новое в романе и имеет место быть.

А как вы понимаете повесть Гоголя «Нос»? Это гоголевская метафора автора и его литературного произведения. Один раз написанная, повесть отрывается от автора и начинает жить своей самостоятельной жизнью. Судьба её может быть удачнее судьбы самого автора, а может быть и нет.

Я с удовольствием принимаю участие в писательских марафонах совсем не потому, что меня никто не слушает, и пишу не потому, что меня никто не понимает. Наконец-то, писать могут не только избранные. Пробовать писать могут все, кому есть что сказать. У кого-то это получается хорошо, у кого-то не очень. В избранные попадают не все, а в жюри сидим мы, читатели.

Почему читаем?

Может, ищем ответы на наши вопросы, хотим понять лучше мир и самих себя. Или ищем то, что созвучно состоянию нашей души.

В юности я зачитывалась стихами Марины Цветаевой: «Кто создан из камня, кто создан из глины. А я серебрюсь и сверкаю! Мне дело – измена! Мне имя – Марина! Я бренная пена морская!» Вот он – юношеский протест, бунтарский дух молодости. А сейчас мне ближе стихи Анны Ахматовой: «Я научилась просто, мудро жить, Смотреть на небо и молиться Богу, И долго перед вечером бродить, Чтоб утомить ненужную тревогу».

Успокоилась! Пришло чувство принятия жизни такой, какая она есть.

Из современных авторов читала с удовольствием Пелевина. Не люблю Улицкую за поиски чернухи вокруг. Не могу блеснуть знанием современной зарубежной литературы. Буду рада рекомендациям к прочтению иностранных авторов.

«История одного развода»

Шесть утра. Семейное общежитие. 1992 год.

– Жена, вставай! Мужу завтрак готовь! Спишь, подлая! – раздался громкий голос из соседней комнаты, которая служила кухней.

– Саша, тише, соседей разбудишь! Машка проснулась! Найди сам что-нибудь позавтракать.

– А ты приготовила?!? Муж на работу собирается, а жена спит!

– Взрослый мужчина, не ребёнок же, приготовь сам! Съешь то, что от ужина осталось! Дай поспать, наконец! – в дверях появилась молодая белокурая женщина, завёрнутая в цветной халатик.

– Саша, я тебе и обед и ужин готовлю, но утром дай поспать!

– А что тебе ещё делать? Может, скажешь, что мы на твою учительскую зарплату живём!

– После работы у меня курсы финского языка. Если получу сертификат, смогу работать в бюро переводчиков. Хоть какая-то прибавка к зарплате!

– Да кому он нужен, твой финский язык! Может, финского мужика надумала найти?!

В комнате разревелся ребёнок! Соседи зашумели!

– Да когда вы уже успокоитесь! Каждое утро одно и то же!

– Всё, Саша, хватит! Я от тебя ухожу!

– — Прям интересно, и куда это ты уходишь?! Что, уже нашла кого-то?!

– Да, иди уже на свою работу! Машка плачет!

Наконец-то захлопнулась дверь, муж ушёл. Света сидела в опустошении, не замечая, как ребёнок заходился в крике, а в стену стучали соседи. Впереди был длинный день, надо было как-то собраться, отвести Машку в сад и бегом в школу. В школе сегодня была конференция, на которую пригласили финскую делегацию. Должны были обсуждать план восстановления старой усадьбы с краеведами. В голове медленно созревал план ухода от мужа.

«Сколько можно терпеть эти утренние скандалы, убогое общежитие, плач ребёнка, крики соседей?!? И вечная дума, как дожить до зарплаты?!»

Развод оказался не таким мучительным, как казалось. Сашка молил вернуться, обещал, что всё простит. Машу она оставила у свекрови. Коля снял квартиру в Питере, и они временно переехали туда.