Уйти от опасности. На Юпитере

На «утро» следующего дня Даша не спешила выйти из спальни, но все-таки ей пришлось это сделать. Она знала, что скоро должен был прозвучать сигнал, созывающий всех в столовую, и он будет звучать до тех пор, пока все люди не выйдут из комнат. Как только она показалась в большом помещении, к ней подошел Свен и дружески обнял ее.

– Я узнал, что у тебя была сломана рука. Что случилось с тобой? – спросил он сочувственно.

Даша начала рассказывать и, заметив приближающегося Рэймонда, приветливо кивнула ему и продолжила свой рассказ, ничем ни показывая своего волнения. Только едва уловимая заминка в речи выдала ее. Но внутри у женщины бушевало пламя, и ей казалось, что внутренний трепет заметен всем. Открывшиеся двери в комнату, где для всех них был приготовлен завтрак в виде двух тюбиков, стали спасением для нее. К Рэймонду, так же как и к Свену, подошли члены их групп и увели их с собой.

– Я обязательно дослушаю твой рассказ, – уходя, проговорил Свен.

– Мне нужно поговорить с тобой, – слова, произнесенные Рэймондом, прозвучали решительно.

Уже сидя за длинным столом, Рита, наклонившись к Даше, шепотом произнесла:

– Что это было? Этот мужчина из шведской группы тоже видный. Неужели я ошиблась, и это есть твой любимый? Но мое внутреннее чутье почему-то не хочет поверить в это.

– Твое внутреннее чутье совершенно правильно тебе говорит, – согласилась Даша, – а не хочет ли оно сказать тебе, подруга, чтобы ты оставила свои догадки при себе.

– Я уверена, что как раз подругам так не отвечают, – обиженно произнесла Рита.

– Прости, я сама не понимаю, что чувствую сейчас. Как только для меня все станет ясным, то непременно расскажу тебе. Не обижайся на меня, пожалуйста.

– Я боюсь, что своим внутренним копанием ты навредишь себе и опять останешься одна.

– Никогда не боялась этого. – Даша сделала паузу, а затем, судорожно вздохнув, поведала: – Но сейчас боюсь, что все к этому идет.

– Это неправда. Я заметила, как тот человек, который вчера прибыл с последней группой, так заинтересованно смотрел на тебя.

– Это ни о чем не говорит. Но давай хотя бы проглотим то, что находится в этих тюбиках, а то до обеда еще далеко, – усмехнулась она, и слова ее были уже не так безрадостны. Очевидно, последняя фраза, сказанная Ритой, дала ей надежду.

Андроид продолжал выходить в зал за тем, чтобы выдать пилюли прибывшим на станцию людям, которые с удивлением замечали, что с каждым днем старшие из них становились моложе, и через несколько дней были похожи на молодых людей, которым не дашь более тридцати лет. И молодежь радовалась тоже, хотя и по разным причинам: кто-то улыбался во весь рот, показывая здоровые ровные зубы, а некоторые – из-за отсутствия тяги к вредным привычкам, как, например, племянница Джулии.

У украинского юноши Юрия из группы Виктора от раны не осталось и следа. Таисия Федоровна превратилась в молодую женщину. Ее зять, Артем, который получил серьезные ранения и, по уверению врачей, умирал, был жив и здоров; но никакие пилюли не могли излечить его, как и его тешу, от сознания того, что с ними нет матери девочек. Когда эти двое были предоставлены самим себе, на их лицах можно было легко прочесть тоску и страдания.

К Даше подошла Рита.

– Когда же, наконец, мы отправимся? – спросила она и добавила: – У меня кончается терпение.

– Я думаю, что придется подождать несколько дней, – ответила Даша и спросила: – Тебе уже не дают пилюли?

– Сегодня дали две штуки.

– Вот видишь. Тебя лечат от каких-то неизвестных тебе заболеваний, хотя ты и выглядишь, прямо сказать, отлично. У некоторых же есть видимые причины для лечения. Кроме того, английская группа только что прибыла. Ей тоже понадобится принимать пилюли. А это не один день.

Рита вздохнула, но уже через минуту с улыбкой спросила:

– Почему ты эти таблетки называешь пилюлями? Хотя некоторые из них большие, но все же это таблетки.

– Конечно, но юпиты дают такой перевод этим таблеткам, и мы привыкли так их называть.

Из дневника Саши

Прошло две недели. Каждый день мы идем почти до упадка сил. Стивен установил строгий порядок и не желал отступать от него. В течение дня было несколько коротких привалов, по двадцать минут после каждых трех часов движения. В середине дня большой привал, на который нам отводилось два часа. Это было время для приготовления обеда.

Конечно, мы как могли, помогали нашей прекрасной части отряда. Приносили хворост, разжигали костер и делали приспособления для посуды, в которой готовилась пища. И конечно же, приносили плоды. За это короткое время Наташа, Эмили и Джин успевали искупаться в ручье, и, как мы заметили, эта процедура снимала с них усталость, и они бодрой походкой подходили к костру.

Джин пыталась руководить девушками, но не тут-то было. Наташа предложила, что главными по приготовлению обеда они будут по очереди, а двое других будут исполнять подручную работу. Получалось, что самую ответственную работу брал на себя очередной главный повар.

Главный в представлении Джин должен только отдавать приказания, но так как с предложением Наташи согласилась и Эмили, то женщине пришлось смириться с этим.

После обеда у нас оставался почти час для отдыха, и усталости как ни бывало. После короткого привала было очень трудно вставать и продолжать идти: мышцы ног как будто затвердевали и не хотели слушаться, но и здесь нашелся выход: Адрелий посоветовал нам за несколько минут до окончания отдыха выпивать сок одного-двух плодов кори. Несомненно, вкусный сок этого замечательного плода обладал свойством снимать усталость: мы чувствовали прилив сил и были готовы продолжать путь.

Самым замечательным временем для нас был вечер, когда мы останавливались до утра. После рутинных дел – установки навесов мужчинами, приготовления ужина женщинами – наступало свободное время, и каждый занимался, чем хотел, но перед сном все собирались у костра. Иногда мы просто разговаривали, иногда пели.

Однажды Наташа спела песню, сказав, что слова к ней сочинила мама. Вот эти слова:

А я люблю дорожку в поле,
Она зовет меня на волю.
И я по ней иду с собой в ладу.
И это мне совсем не странно:
Здесь я в природе первозданной
Иду и чистым воздухом дышу.
А слева колосится поле,
Оно волнуется, как море,
И васильки синеют на краю.
Шиповник от дороги справа
Цветет и ароматом рая
Он душу греет мне, и я пою.
А за шиповником петляет речка,
За ней щемит мое сердечко,
Простор степной и кони на лугу.
Мне жаль, что это все не вечно,
Все в нашей жизни быстротечно,
Как облака меняют вид свой на бегу.
Ты научи людей, Земля,
Беречь тебя, любить тебя,
И чистою поить водой,
А не кровавою слезой.

После перевода песни все заметно погрустнели, и потом, почти перебивая друг друга, начали делиться воспоминаниями о том, что им так нравилось на Земле, что трогало их душу, и никто из них в разговоре не упоминал о тех бедах и неприятностях, которые заставили покинуть насиженные места.

– Как было бы хорошо, – мечтательно проговорил Стивен, – чтобы люди Земли могли приезжать на Юпитер как туристы, а мы также могли посещать свою родину.

– Приезжать! – возмутился Адрелий. – Я знаю, какому отбору вы подверглись, прежде чем те, кто занят переселением, принял решение о допуске вас сюда. Несмотря на то что так важно, чтобы жизнь не прекратилась на нашей планете, мы не хотим, чтобы когда-нибудь мои соотечественники стали погибать, если сюда доберутся те, которым так хочется увидеть в нас врагов и осуществить свои «звездные войны».

Голосом выделив последние два слова, он грустно улыбнулся, при этом почему-то посмотрел на Фреда.

После его слов Стивен поднялся.

– Пора идти спать, – говорил он это не приказным тоном, как было прежде, а как будто извиняясь за то, что так необдуманно произнес минуту назад.

Следующий день принес некоторое разнообразие, потому что мы, наконец, достигли первой станции. И кроме того, Наташа обнаружила несколько кустиков неизвестного растения, которого мы до сих пор не встречали. Кустики росли не хаотично, а образовывали прямоугольник, как будто кто-то их специально посадил здесь.