Над пучиной

Она отдыхала на песк?, доставая зонтикомъ или кончикомъ ботинки п?нистую грань разбивающейся волны…

– Вотъ, сейчасъ дойдемъ до края, тутъ будетъ спускъ маленькiй; тропочка такая пробита, промежь камней. Вотъ сейчасъ… Зд?сь!.. Вы возьмитесь за мою руку, барышня! А то, чтобъ съ непрывычки, голова не закружилась… Ишь в?дь, вышина-то какая, страсти!.. И костей не соберешь!

Въ самомъ д?л?, вышина была большая и какой нибудь аршинъ, не бол?е, отд?лялъ ихъ отъ бездны и морской пучины. Подъ этимъ выступомъ берега, совс?мъ не было нижней полосы земли: волны разбивались у его подножья.

Княжна, однако, отказалась взяться за руку Маши. Вотъ вздоръ!.. Отчего ей не пройти тамъ, гд? свободно и безопасно пройдетъ Маша? Гд? ежедневно ходятъ, за пищей и водой, дряхлые старики, которые тутъ живутъ?..

Имъ надо было спуститься немного вправо; а вл?во, на высокомъ выступ? берега, сид?лъ какой-то господинъ, къ нимъ спиною и, казалось, былъ очень занятъ, рисуя или записывая что-то въ лежавшую на кол?нахъ его книгу.

– Ишь! Виды сымаетъ!.. фотографщикъ, должно быть, – шепнула Маша, указывая на него глазами.

– Ну какъ теб? не стыдно? – тихонько разсм?явшись, зам?тила ей княжна. Разв? ты не видала, какъ фотографiи снимаютъ?.. Онъ просто рисуетъ… Вотъ, срисосываетъ, что видитъ передъ собой.

– А!.. А я такъ полагала, что онъ срисуетъ, а посл? того у себя и сыметъ.

– Ну, плохiя были-бы такiя фотографiи! Посмотри: у этого господина и краски. Видишь, какой большой ящикъ?.. Да какъ зд?сь круто!

– Это только немножко!.. Вотъ, сейчасъ и площадка… Тамъ хорошо будетъ посид?ть, отдохнуть Море тамъ все какъ на ладони!

– Большая же у тебя ладонь, Машенька, – снова засм?ялась барышня.

Он? спустились по н?сколькимъ, убитымъ въ грунт?, ступенямъ и очутились на площадк?, выложенной по краю, надъ пропастью, неотесанымъ камнемъ, въ род? балкончика. Направо, внутрь скалы, шло углубленiе сводомъ и въ немъ пробитыя и прилаженныя прямо въ грунт?, грубыя маленькiя двери и оконце въ комнату-пещерку.

При появленiи ихъ, старушка, сид?вшая передъ входомъ въ коморку на завалинк?, привстала и прив?тливо имъ поклонилась.

– Здравствуй, бабушка!.. Вотъ барышня къ теб? въ гости пришла, – сказала Маша.

…Вл?во, на высокомъ выступ? берега, сид?лъ какой-то господинъ..

– Очень рада гостямъ, милости просимъ!.. Отдохнуть не угодно-ли? Я стульце вынесу.

– Благодарю васъ. Не трудитесь! – едва нашлась выговорить В?ра.

Она была, вообще, мало знакома съ житьемъ– бытьемъ народа. Но это полувоздушное жилище въ земляной нор?, на высот? двадцати саженей, въ виду лишь неба да безбрежнаго моря ее поразило!.. Она заглянула въ пещеру за дверью. Тамъ были прилажены дв? койки, одна пустая, другая покрытая неказистой постелью; въ одномъ углу доска для кое-какой посуды, въ другомъ – потемн?вшая икона съ теплившейся передъ ней лампадкой. Меблировка завершалась деревяннымъ сундучкомъ и крохотной жел?зной печкой. Натуральныя ст?ны были кое-гд? покрыты картинками изъ старыхъ иллюстрацiй и модныхъ журналовъ. Все было чисто, даже ситцевая подушка и теплое од?яло, сшитое изъ кусочковъ ситца, прикрывавшее с?нникъ да старенькiй полушубокъ, служившiе постелью. Въ натуральныхъ же с?няхъ, подъ сводомъ, стояла кадушка съ водой, таганокъ, ведро, метла, да кучка углей, прикрытая разбитымъ ящикомъ.

Старуха вынесла грубо сбитую скамейку, смахнула съ нея пыль фартукомъ и еще разъ попросила барышню прис?сть, отдохнуть.

Маша, между т?мъ, прислонилась къ ст?н? и спросила:

– А что-жь это, бабушка, ты нын? одна?.. Гд? же старикъ-то твой?

– А нын?шней зимою скончался, царство ему небесное!.. Какъ разъ это о Николинъ день прихворнулъ что-то съ вечера, а къ утру и Богу душу отдалъ.

– Ишь ты!.. И никого тутъ у васъ не было при этомъ? Одна ты?.. Никто ему помощи не далъ?

– И-и!.. Какая у насъ помощь, д?вушка? Богъ съ тобою!.. Не пришло бы ему поры – и самъ бы еще отошелъ; а какъ часъ насталъ и послалъ Богъ по душу, – ну и скончался!.. Да тихо такъ, Господь съ нимъ! Я и не слыхала, какъ отошелъ… Уморилась я съ нимъ съ вечера; вьюга была, сн?гъ. Я печку-то растопила, – спасибо, добрые люди подарили намъ осенью печечку эту самую; а то, допрежде того, таганомъ мы съ нимъ въ холода пробавлялись, никакъ не возможно было согр?ться. А тутъ, я растопила ее жарко, да такъ-то сладко уснула, что чудо! На зар? просыпаюсь, слышу – смиренъ старикъ. Ну, думаю, полегчало знать: уснулъ!.. А какое уснулъ? Какъ разъясн?ло, я встала, да къ нему: а онъ-то ужъ холодный!.. Насилу од?ла я его, да расправила, на койк?… А то и въ гробъ не уложить-бы.

– Значитъ, спокойно старичекъ померъ?..

Тихо?..

– Должно быть тихо… А можетъ, что и сказывалъ передъ смертью, да ослабъ, кричать не въ моготу было, – я и не слыхала… Тутъ, в?дь, крикомъ кричать надо, когда море разбушуется. Мы съ нимъ, отъ этого реву да плеску, совс?мъ глухiе стали. А въ ту ночь такая вьюга была. Волны да в?теръ шум?ли ужасти какъ. А я, на б?ду, уснула кр?пко…

«И какъ это все просто, Боже мой! – размышляла княжна, прислушиваясь къ безхитростнымъ р?чамъ старухи. Живутъ словно птицы, всю жизнь проводятъ въ какой-то нор?; умираютъ – безпомощно и не ропщутъ!.. Не жалуются, – такъ и быть должно… Вотъ жизнь! Вотъ люди!.. А мы-то?.. Да запри насъ на три дня въ такое подземелье, такъ мы-бы пропали!»

– Ну и какъ же ты справилась, бабушка, какъ онъ померъ?.. По сн?гу-то, по морозу, чай трудно было?

– Что-жъ д?лать?.. Сходила я къ батюшк?, прислалъ онъ гробъ, да двоихъ людей; сос?ди пришли тоже на помощь, къ вечеру и схоронили. А что сн?гъ, такъ мы ко всякой погод? привычны! Не даромъ двадцать л?тъ прожили въ этой хатк?.

– Двадцать л?тъ?!. – вскричала В?ра.

– Такъ, милая барышня. Двадцать л?тъ съ полугодомъ ровнехонько минуло, какъ мужъ ее своими руками выдолбилъ.

– Но зач?мъ-же?.. Неужели вы были такъ б?дны, что не могли жить хоть въ лачужк?, да съ людьми?

– А на что намъ людей?.. Богъ съ ними!.. Отъ нихъ мало добра, а больше горя мы видывали. Прежде мы, какъ въ Одессу пришли, на Молдаванк? много времени жили, а посл? сюда перебрались… Оно и по б?дности нашей, и по работ?, по мужниной, зд?сь намъ было жить сподручн?й. Старикъ мой былъ каменоломъ промысломъ. Вотъ онъ отсюдова камень вырубалъ, да свозилъ на продажу, и вырубилъ себ? эту пещерку… Намъ тутъ хорошо жилось, пока въ силахъ онъ былъ. А вотъ, какъ оставить работу пришлось, да жить чуть что не однимъ подаянiемъ, – тутъ тяжеленько стало!.. Да и то свыклись! И свыклись, и добрые господа насъ не оставляютъ… Особливо дачники зд?шнiе, дай имъ Господи здоровья!

В?ра Аркадьевна нащупала въ карман? портмоне; но, съ непрывычки, ей сов?стно было ни съ того, ни съ сего, вынуть и дать ей денегъ.

«Уходя положу на лавку, она и возьметъ ихъ», – р?шила она.

Пока барышня засматривалась на море, удивительно быстро м?нявшее цв?та и осв?щенiе, горничная продолжала свои распросы и «бабушка» словоохотливо разсказывала ей всю однообразную свою жизнь.

Не по своей, а по господской и родительской вол? шла она замужъ шестнадцатил?тней д?вкой за челов?ка л?тъ подъ сорокъ. Потомъ стерп?лась и сжилась съ нимъ до того ладно, что какъ погор?ли они и кр?пко об?дн?ли, она свово старика не разлюбила, а пошла всл?дъ за нимъ, на заработки. Пришли они въ Одессу; строилась она тогда, рабочiе были нужны, хорошо оплачивались, а жизнь, въ т? поры, очень дешевая была. Посл? – куда! Вдесятеро все дороже стало; а что ужъ нын? д?лается, – люди сказываютъ, сама она ужъ много л?тъ въ городу не бывала, – такъ и не приведи Богъ!.. Совс?мъ б?дному челов?ку житья н?тъ. И воровство, говорятъ, озорничество завелось – б?да какое!..

– Вотъ то-то же! И не страшно теб? зд?сь жить– то одной, бабушка?

– Ни чуточки!.. Чего же бояться? Взять у меня нечего; челов?къ я убогiй, старый; ото вс?хъ въ сторонк? живу: зла никто на меня не можетъ им?ть…

Кому и за что меня обижать?.. Да ко мн? мало кто и ходъ знаетъ. Вотъ л?томъ еще меня частенько господа нав?щаютъ; а что зимой, – я другой разъ по м?сяцу людей не вижу. Разв? что рыбаковъ. Заходятъ ину пору, такъ они же меня рыбкой над?лятъ; а то и хл?бца, крупъ какихъ, чего попрошу, они мн? отъ сына, изъ городу, доставляютъ…

– А у тебя и сынъ есть? Зач?мъ же ты съ нимъ не живешь?

– А зач?мъ я буду у него заработки отымать? Онъ тоже, поди, не въ богатств? живетъ, да и свою семью им?етъ. А мн? и зд?сь, благодаренiе Богу, живется не по гр?хамъ… О-хо-хо!..

Она сокрушенно и продолжительно вздохнула.

Н?ту!.. Меня зд?сь никто не обидитъ и сама я къ своей хат?, да къ морю привыкла. Я бы, кажется, теперь не смогла бы въ дом?, взаперти, промежду ст?нокъ жить… То ли д?ло зд?сь! Солнце раннимъ утречкомъ тебя будитъ; м?сяцъ вотъ, всю ночку св?титъ, вотъ какъ теперь… Ишь, благодать какая!.. Н?ту! Зд?сь мн? хорошо. Зд?сь состарилась, – зд?сь и умру!

III

В?ра Аркадьевна давно любовалась чудной картиной, на которую указывала старуха. Изъ углубленiя скалы, гд? он? сид?ли, открытое море и часть небеснаго свода являлись, по истин?, какъ въ рам? картина. Черная туча, въ которую солнце только что с?ло, уже выплыла на полъ-неба, но имъ ея не было видно; однако тихое, только что сине-зеленое море, изъ– за нея уже потемн?ло. Все-же тишина была полная, когда изъ-за морской глади показался яркiй краешекъ луны, огненно-красный. Востокъ вспыхнулъ, какъ въ пожар?, и вся водная пелена перер?залась багровымъ столпомъ… Но, по м?р? того, какъ она всплывала, полная, кровавая и, всплывая, сама бл?дн?ла, – потухало и ея зарево. Небо и вода переходили изъ багрянца въ алый цв?тъ, потомъ въ св?тло-оранжевый и, наконецъ, въ золотисто-туманный, изъ котораго разсыпались снопы бриллiантовыхъ искръ и лучезарнымъ путемъ разстилались до самаго берега.

Рыбачьи лодки, парусныя яхты были разбросаны по необъятной глади и, когда он? входили въ полосу св?та, то такъ отчетливо на ней выр?зались, что въ ихъ черныхъ силуэтахъ можно было сосчитать вс? снасти.

Ничего величественн?е и прекрасн?е этой оригинальной картины никогда не видывала и представить себ? не могла св?тская барышня, взросшая въ гостиныхъ, въ подстриженныхъ цв?тникахъ и паркахъ.

Она стояла и смотр?ла, какъ очарованная! Вн? себя отъ восхищенiя, забывъ все окружающее, она уже не слышала монотоннаго голоса старухи и вопросовъ своей камеристки, какъ вдругъ ее привелъ въ себя сильный трескъ и яркiй св?тъ молнiи, разорвавшiй, надъ головой ея, край тучи, выползшiй изъ-за горы.