Черный код

– Ты знаешь, что вчера его квартиру ограбили? Все вверх дном перевернули. И кто-то явно что-то там искал.

Сергей присел за стол напротив меня и ловил каждое слово. Я лишь округлила глаза в ответ на его немой вопрос. В голове разлилась звенящая пустота.

– Ограбили? Вчера? Почему ты звонишь мне?

– Я всем звоню. Всем нашим. Но ты вроде как очень близко с Андреем Викторовичем общалась. Ближе всех.

Я закусила губу. Попыталась проанализировать отношения, которые связывали меня с Соловьевым. Трепетные отношения ученицы с наставником, но никак не дружеские. Нет, Соловьев всегда выдерживал между нами дистанцию. В том, что касалось консультации, помощи – я знала, что могу обратиться в любое время и получу исчерпывающий ответ. Но только теперь начала осознавать, что как о человеке, о наставнике я знала очень мало. Он не делился личной информацией, больше спрашивал о нас, чем рассказывал о себе. И уж конечно, никто понятия не имел, чем Соловьев занимается помимо программы «Синий Код».

– Тим, я ничего не знаю, – вздохнула я. – Может, и работал, только нам не говорил?

– Ты же понимаешь, что если не ответишь, мне придется вызвать тебя к нам? – тихим и ледяным голосом произнес Тимур.

Я слушала и не узнавала бывшего одногруппника. Тимур говорил со мной, как абсолютно чужой человек, жаждущий добиться правды любой ценой. Как я разговаривала со своими объектами на сеансах. Никаких личных эмоций, только рабочие отношения.

– Куда «к нам», Тим?! В ФСБ? – воскликнула я в недоумении.

Он помолчал, потом неохотно выдал:

– В секретный отдел, Анита.

Я мысленно присвистнула. Дело, похоже, обретало более серьезный оборот, чем казалось на первый взгляд. Неужели наработки Соловьева проходили под грифом «Совершенно секретно»?! Программа «Синий Код» была адаптирована для общественности, но что, если существовали еще программы? Например, военного характера? О создании универсальных солдат грезили многие влиятельные люди во все времена.

Спрашивать у Тимура о правдивости догадок было бесполезно. Даже если бы хотел, он по долгу службы не смог бы мне ничего сообщить.

– Пойми, я не горю желанием доводить до такого, – начал оправдываться Тимур, – меня и так по головке не погладят за то, что звоню тебе вот так. Рискую карьерой, потому что рассчитываю на твою помощь по дружбе, Анют.

– Думаешь, это может быть связано с делом, которое я веду?

– А ты думаешь, что может? – оживился он.

Я понятия не имела, что думать. Макс вел себя подозрительно, не объясняя мотивов, но он не выглядел человеком, замешанным в играх «совершенной секретности». Возникало неясное ощущение, что за взломом квартиры мог стоять вообще кто-то третий. Но кто?!

– Не вижу связи, – покачала я головой, – почему ограбление произошло с таким промежутком после убийства? Зачем Велсу сдаваться, вместо того, чтобы хорошенько пошарить в квартире?

– Чтобы снять с себя подозрения? – предположил Тим без особого энтузиазма.

– И в чем? Чего он таким образом бы избежал? Ему и так светит «вышкарь», – я потерла лоб.

– Но других предположений у тебя нет?

Я покачала головой, словно он мог меня увидеть.

– Нет…

– Тогда я должен снять у тебя визуальные образы с сеансов, чтобы сделать выводы.

В горле встал комок. Визуальные образы? Того, что делал со мной Макс? Я глянула на Сергея, сгорающего от любопытства совсем рядом. Муж даже вперед подался и сцепил пальцы в замок. Как бы он отнесся к увиденному? Боже, я не могу позволить, чтобы это видел кто-то еще!

– Я только начала. Было всего два сеанса. Знакомство, в основном. Когда внедрюсь в его память, тогда обязательно, Тим. Без вопросов, – произнесла я, стараясь звучать уверенно. – Но пока… сам понимаешь, мы занимались лишь моделированием.

Мысленно я взмолилась, чтобы Тимуру или кому-либо еще не пришло в голову копаться в протоколах сеансов, где черным по белому было зафиксировано «внедрение», то есть мое нахождение в воспоминаниях объекта.

Сердце гулко колотилось в ушах, пока я ждала ответа от Тимура. Если он будет настаивать, если вызовет меня в свой отдел, ничего утаить все равно не получится. И пусть там нет секретной информации, но от такой мысли мурашки побежали по коже.

– Хорошо, запиши мой телефон, – смилостивился Тимур, – и позвони, как появится информация.

Я сохранила его номер и завершила разговор.

– Ты правильно сделала, что не сказала ему ничего, маська, – тут же подал голос Сергей. Видимо, смог услышать достаточно из разговора.

– Почему? – из любопытства поинтересовалась я, решив не уточнять, что и говорить особо было нечего.

– Чтобы свести дело к оправданию, – уверенно кивнул муж.

Я тряхнула головой, не поверив собственным ушам. И это все, что его заботит?

– Сереж! Я же сказала, что не буду подделывать данные! Даже ради денег!

Он открыл рот, чтобы возразить, но я остановила его жестом:

– Хватит! Слышать ничего не желаю! Это ты ради бабла продаться готов, меня по себе не ровняй!

Сергей начал краснеть до тех пор, пока не стал багровым. Я впервые видела его таким и даже слегка оторопела. Муж резко вскочил с места, дернулся в мою сторону и тут же замер. Его нижняя губа задрожала, на лбу выступила испарина. Вскоре он уже весь трясся. Как же жалко он выглядел в тот момент! Прямо противно стало.

Я тоже поднялась с места, глядя ему в глаза.

– Что, заткнуть меня хочешь? Но не можешь? Кишка тонка?

Это был прямой вызов. Хотелось, чтобы хоть раз Сергей рявкнул на меня как следует, поставил на место. Просто доказал, что не лыком шит. Что осталось в нем еще сильное мужское начало, к которому может потянуться женщина.

Но муж сделал глубокий вздох и взял себя в руки.

– Не хочу с тобой ругаться, маська, – пробормотал он.

Я фыркнула и вышла из кухни.

* * *

К зданию суда мы доехали в гробовом молчании. Заседание планировали открытое, поэтому у входа уже собралась толпа репортеров. Я скривилась, представив, что придется расчищать путь и отбиваться от навязчивых вопросов. Сергей, наоборот, приободрился и даже улыбку натянул, когда кто-то особо ушлый подбежал к машине с фотокамерой и защелкал вспышкой.

– Не вздумай опять давать интервью, – проворчала я. – С меня хватило одного.

Возможно, недавняя ссора еще действовала на мужа угнетающе, но спорить он не стал. Мы выбрались из автомобиля и перебежками, кое-как, достигли зала суда. Там кипела бурная деятельность. Операторы различных телекомпаний суетились вокруг камер, установленных на штативах, присутствующие рассаживались по местам. Обстановка напомнила мне зрителей Колизея, которые пришли поглазеть на битву гладиаторов. Им все равно, кто упадет, а кого помилуют, главное – зрелище, шоу. Каково Максу чувствовать себя зверем на арене? Я могла только догадываться.

Заседание еще не началось, но в зале уже царила духота. Воздух казался тяжелым, он царапал горло и раздирал легкие, как сироп, вызывая отвращение при каждом вдохе. А может, так просто сказывалась моя нервозность? Вронская, которая сидела на месте защиты и обмахивалась папкой, заметила нас с Сергеем и кивнула. Ее белоснежные волосы были взбиты в высокую прическу, пара локонов упала на лоб. Темный костюм в серую полоску сидел безупречно. На шее блеснула золотая цепочка.

Мы протиснулись ближе к адвокату и заняли места. Вскоре появилась и Дарья. Она не снимала больших солнцезащитных очков и шла, низко опустив голову. Лишь придерживала за ухом длинные распущенные волосы, чтобы не падали на лицо. Ее сопровождал молодой мужчина в куртке и джинсах. С первого же взгляда становилось предельно ясно, что это не друг или ухажер. Слишком уж внимательно он оглядывал окружающих, а когда кто-то из фотографов бросился к Дарье, чтобы сделать фото, ее сопровождающий молниеносным броском выхватил аппарат, что-то тихо сказал владельцу и ткнул обратно в руки. Фотограф предпочел поджать хвост и ретироваться к дверям.