Красная комната, или Черта

– Что вы, что вы! Я вовсе не сержусь на вас, – она замолчала. Её глаза вновь встретились с Чертой.

– Знаешь, Мари, – отвлекла её Кукольница, – ведь мы никогда не говорили о прошлом, а сегодня почему-то каждому захотелось рассказать о своём…

– Может быть, наступила пора, – сказал Художник. –И не удивительно, ты давно уже была с нами там, на стене. Я всё ждал, когда же Черта завершит твой портрет, чтоб нарисовать его маслом.

– Ты давно с нами, – повторил Зверь…

***

– Вот ведь в чем проблема: мы не думали о прошлом и сейчас как один начали о нем говорить. Может, в этом наше искупление. Может, так мы выйдем отсюда быстрее?..– задумчиво произнёс Рыба

– У меня родилась идея! Давайте все по очереди расскажем обо всем, что хранит наша память. Избавимся тем самым от всего. Сожжём в словах призраки прошлого,– подхватил Богослов.

–Вытянем жребий! И будем говорить о прошлом! – предложил Сила.

– Будем вспоминать… О, как я боялась раньше этого слова. Предлагаю закончить трапезу и приступить к жеребьёвке, – продолжила Кукольница.

Жребий быть первым выпал Счетоводу. Усевшись поудобнее в круг, все приготовились его слушать.

3

Счетовод

Да… Мне, наверное, сложнее всего – ведь я первый и не успел ещё освежить свою память. Я долго старался забыть.

Я родился в обычной семье, был обычным ребёнком. Так же бегал и играл, как все. Учился сначала в школе, потом в институте. После института работал экономистом. Как-то раз встретил своего однокурсника: он ездил на дорогой машине, носил дорогую одежду. Я поинтересовался, где он так хорошо устроился. Он сказал, что работает в такой же фирме, как и я, что оклад у него средний, что деньги он делает на финансовых махинациях, рассказал, как и с кем можно об этом поговорить в фирме. Я тогда осудил его, назвал его вором. Он в ответ лишь рассмеялся. На работе я стал подмечать, что коллеги тоже занимаются такими делами… И однажды ко мне подошёл мой коллега и предложил кругленькую сумму за небольшую услугу. Почему я согласился, до сих пор не пойму: захотелось машину, новую квартиру. Подумал, что с деньгами моей девушке я понравлюсь больше. Но я попался сразу… Представляете! С первого же раза меня схватили за руку. И вот я здесь…

***

– Из твоих коллег никто ни разу не попадался? – спросила Мари.

– Не слышал об этом. Тут-то и весь вопрос, ведь они это делали спокойно, как будто, так и надо. А я все время повторял: вор! Вор! Я пошёл против своих внутренних убеждений, против себя. И ради чего? Деньги? Если бы я смог тогда отказаться. Но ведь не смог! Почему нет? Мне нет оправдания. Тогда я говорил себе: так делают все, попробуй и ты, если ты этого не сделаешь, то сделает кто-то другой, мне захотелось лёгких денег…

Счетовод замолчал. А ведь он был ещё совсем молод, где-то около тридцати, его карьера только начиналась, он мог бы достичь высот и признания, но…

Птица

А ведь, представьте, я тоже погнался за деньгами. Я был учёным, много путешествовал, изучал птиц, искал новые виды. Так любил общаться с ними, любил рассматривать их оперение, наблюдать, как они ведут себя в естественных условиях. Но вот однажды, мне предложили привезти несколько птиц для зоопарка, а затем на меня стали выходить частные коллекционеры, заказывать редких птиц. Я перевозил их через границу по подложным документам, платил незначительные пошлины и получал большие гонорары.

Однажды мне сделали заказ на самку очень редкой птицы. У меня было мало времени. Я поймал первую попавшуюся, и повёз её. На таможне я случайно встретил своего друга-коллегу, он мне рассказал, что нашёл птенцов, брошенных на произвол судьбы браконьерами, которые поймали их мать. Она, видимо, улетела за едой для них. А птенцы чуть не погибли от голода. «Слава богу, – сказал он, – я вовремя их нашёл. Вот теперь везу к себе, выхожу, выращу и привезу обратно. В этом и заключается наш долг, правда, друг? Ух, встретились бы мне эти браконьеры! Я бы… я бы плюнул им в лицо!» – выпалил он с явным отвращением. Плюнуть в лицо: унижение и оскорбление, моральное убийство – вот что он подразумевал под этими словами.

Это сломало мою решительность: на таможне я вёл себя нервно и растерянно, когда я показывал документы на птицу, у меня тряслись руки, пот ручьями стекал со лба. Таможенники что-то заподозрили, унесли птицу. Зная, что едет второй зоолог, пригласили его, показали птицу. Говорят, увидев эту редкую птицу, он так обрадовался, убежал за своей клеткой с птенцами, посадил к ним мать. Они как будто сразу узнали мать, стали пищать. Птица заволновалась, пыталась укрыть их крыльями. Все, кто там был, даже прослезились, мне потом рассказывали. Хорошо, что я этого не видел, меня увезла полиция за контрабанду и браконьерство. Знаете, мне часто снится сон, что я один из тех птенцов…

Я ведь люблю их: от воробушка до сокола. Они долгие годы были моей семьёй. Я радовался вместе с ними появлению птенчиков, и плакал, когда кто-то из них погибал… Они не раз поддерживали меня в трудную минуту, помогали мне своим пением, а я предал их.

Зверь

Твоя история очень похожа на мою (с грустью вздохнул), с той разницей только, что у тебя – птицы, а у меня – животные. Мне, так же, как и тебе 50, у меня не было семьи, в смысле человеческой семьи. Моим домом была дикая природа, львы – братьями, мартышки – надоедливыми соседями, медведи – грозными стражами порядка. Я даже вырастил одного тигрёнка, он заменил мне сына…

Рыба

Я указывал браконьерам, где и когда лучше ловить запрещённую рыбу, даже прикрывал их иногда, говорил, что этот катер – научная экспедиция. Но я не так уж и трепетно, как вы, относился к рыбкам. Я любил море и не упускал возможности уходить в плаванье с научной ли экспедицией, с браконьерами ли… Может, я слишком рано начал зарабатывать на этом деньги, не успел понять и проникнуться к своим подопечным.

– Возможно, тебе ещё около тридцати, – со вздохом сказала Кукольница.