Её восточные ночи

«Отец определённо купится на мою уловку с романом», – довольно думал аль-Тавил, лёжа в кровати.

При виде Тамары ни у кого и мысли в голову не придёт, что такую красотку можно использовать просто, как прикрытие. Любой нормальный мужик захочет затащить её в постель.

Эмин не был исключением. И в принципе, ничего не мешало ему совместить приятное с полезным. Но он понимал, что девушка не оценит его поползновений. Слишком испуганна. Ещё чего доброго снова сбежит. Хотя куда?

Аль-Тавил придерживался известной китайской мудрости: если ты спас человеку жизнь, ты в ответе за него. Поэтому, пользоваться тем, что гостья находится в безвыходной ситуации, было бы низко, по мнению Эмина.

И всё-таки соблазнительные изгибы женского тела, мягкая улыбка, блеск распущенных длинных волос вызвали у аль-Тавила ощутимое желание. Однако он считал себя сильным мужчиной, способным контролировать эмоции и зов плоти.

Тихий стук в дверь прервал размышления Эмина. На пороге спальни стояла Тамара.

Глава 9

Эмин

– Извини за беспокойство, – произнесла она, переминаясь с ноги на ногу. – Но не мог бы ты дать мне телефон? Я хочу позвонить родителям. Они меня уже, наверное, потеряли. Я почти неделю не выходила на связь.

– Конечно. Без проблем, – аль-Тавил протянул гостье сотовый.

Она не рискнула зайти в его комнату. Стоя в коридоре, набирала на сенсорном экране номер. Мужчина вслушивался в краткий диалог на незнакомом языке. Тамара говорила спокойно, но Эмин видел, что это даётся ей с трудом.

– Спасибо! – закончив разговор, девушка вернула телефон.

– Что ты сказала родителям? – поинтересовался аль-Тавил.

– Что у меня всё хорошо, и я решила задержаться в Тунисе, – гостья опустила глаза в пол.

Она чувствовала себя неловко из-за собственной лжи.

– Почему ты не рассказала им правду?

– Потому что мне стыдно, – голос Тамары дрогнул.

Девушка закусила губу, и, кажется, была готова вот-вот заплакать.

– Эй, ну ты чего? – Эмин обнял Тамару и прижал к своей груди. – Не надо плакать. Всё будет хорошо. Тебя больше никто не обидит.

На удивление, она не отстранилась и не оттолкнула мужчину. Пытаясь сдержать слёзы, девушка коснулась его обнажённых плеч подрагивающими пальцами.

– Понимаешь, мне ведь все говорили, что так будет. Предупреждали, что нельзя верить арабам, в смысле, тунисцам, – прошептала Тамара. – А я не слушала. И теперь…

– Подожди, подожди, – перебил её аль-Тавил. Он нагнул голову и заглянул в глаза зеленоглазой красавице. – Не суди всех одинаково. В любой стране встречаются плохие и хорошие люди. Есть подлецы, насильники, обманщики, а есть нормальные, адекватные. Национальность здесь ни при чём.

Эмин вдыхал тонкий жасминовый аромат, которым пахли волосы Тамары, ощущал тепло её тела через тонкую ткань одежды. В душе мужчины возникло странное чувство. Оно не было связано с похотью. Это было что-то другое. Какая-то смесь сострадания, жалости, желания утешить.

– Значит, мне просто не повезло, – грустно произнесла гостья. – Все люди, которых я встречала здесь, либо были безразличны, либо вообще хотели меня изнасиловать.

– Неправда. Я же не прошёл мимо тебя и не пытался сделать ничего против твоей воли, – резонно парировал аль-Тавил.

– Ты нет. Но все прочие… Я просила помощи у соседей Хамида. Они отказались даже дать мне телефон, чтобы позвонить в посольство. Ну а про остальных ты знаешь.

– Тамара, пойми, у местных совсем другой менталитет. Он очень отличается от европейского. Здесь женщина, разгуливающая в одиночестве по стройкам и прочим нетуристическим местам, считается доступной.

– То есть, ты оправдываешь поведение строителей и того охранника, который…

– Нет, я их не оправдываю. Мне вообще претит насилие, но я могу понять природу поступков местных мужчин. В большинстве стран Ближнего Востока приличная женщина не будет выходить из дома одна. Её всегда должен сопровождать муж или отец, или брат, или какой-нибудь родственник мужского пола. У нас в Эмиратах бывают исключения, если женщина работает. Когда мы выезжаем в Европу, наши мужчины нередко договариваются с владельцами торговых центров, чтобы те закрыли их для других посетителей на половину дня или на целый день, чтобы жены, матери, сестры спокойно делали покупки. Стоит этот аттракцион, конечно, недёшево, но вопрос не в деньгах.

– Получается, Хамид был прав, когда запретил мне выходить из дома одной?

– И да, и нет. Наши девушки воспитываются с детства в другой культуре. Их не шокирует ограничение свободы. Они готовы к этому. Но вот что касается иностранок, здесь всё индивидуально. По-хорошему, твой жених должен был заранее объяснить тебе местные нравы и обычаи. Предупредить ещё до предложения выйти за него замуж о том, как всё будет. Почему он этого не сделал, я не знаю.

– Ладно, спасибо за разговор, – Тамара сделала шаг назад, освобождаясь из объятий Эмина. – Спокойной ночи, – она быстро исчезла за дверью своей комнаты.

Аль-Тавил тяжело вздохнул. По необъяснимой причине ему хотелось ещё немного побыть с Тамарой.

Тамара

Утром Эмин уезжает на работу. За завтраком он напоминает о том, что я могу пользоваться всеми услугами, которые предоставляет его шикарный отель. Поскольку заняться всё равно нечем, отбрасываю ложную скромность и прошу Фаруха проводить меня в СПА-центр.

Там, кайфуя от прикосновения умелых рук опытной массажистки, вспоминаю другие руки. Сильные, надёжные, горячие. Вчера ночью после разговора с аль-Тавилом я долго смотрела в темноту комнаты, размышляя, почему мне встретился Хамид, а не такой мужчина, как Эмин. Он бы точно не стал издеваться над слабой женщиной.

Видимо, богатые породистые особи не тусуются на дискотеках в недорогих отелях в поисках потенциальной жертвы. Они заключают договорные браки или заводят любовниц из высшего общества. Каких-нибудь моделей, актрис, светских львиц. Таким, как аль-Тавил, не нужно никого принуждать к сексу или сожительству. Женщины, наверняка, сами выстраиваются в очередь к нему в постель.

С другой стороны, Эмин предложил мне сыграть роль его невесты перед отцом. Значит, у него нет подружки или подходящей кандидатуры, чтобы использовать её, как прикрытие. Странно. Неужели этот араб ведёт аскетичный образ жизни? Вряд ли. С его-то внешними данными и деньгами.

Окончательно запутавшись, стараюсь выбросить из головы ненужные мысли. Я выполню просьбу аль-Тавила. За это он поможет мне вернуться домой. Честная сделка. Главное, не облажаться и перестать-таки вспоминать будоражащий сандалово-амбровый запах одеколона Эмина, а также его красивое тело.

Вчера он открыл мне дверь, одетый только в пижамные штаны. Я не могла не оценить подкачанный смуглый торс аль-Тавила. Хорош, чертяка! Даже удивительно, что вид полуобнажённого мужчины и его объятия не вызвали у меня рвотного рефлекса. А ведь думала, что больше никогда никому не позволю прикоснуться к себе.

Худенькая девушка по имени Сальма предлагает сделать горячее обёртывание, чтобы моя кожа стала нежной и шелковистой. Я соглашаюсь, но вскоре жалею об этом. Порез от стекла на икре начинает больно щипать, а потом и вовсе дёргать и жечь. Когда с меня смывают косметический состав, вижу, что рана открылась. Её края стали пунцовые.

Сальма пугается, предлагает вызвать врача. Однако я отказываюсь, надеясь, что все пройдёт само. К вечеру ситуация ухудшается. Из икры сочится сукровица и какая-то белая жидкость. Наступать на ногу совсем не могу. В таком состоянии меня обнаруживает Эмин.

– Почему ты не сказала Фаруху? – с озадаченным видом спрашивает он.

– Не хотела беспокоить. Думала, порез снова затянется сам.

Аль-Тавил звонит по телефону, что-то резко (как мне кажется) говорит на арабском. Через пятнадцать минут приходит врач. Он осматривает мою ногу, надавливает пальцами вокруг пореза, хмурит лоб.

– У Вас началось заражение, мадам, – заключает вслух доктор. – Вам нельзя было делать горячее обёртывание. Во время него рана открылась. В неё попало вещество, которым вас намазывали.

– Почему вы не предупредили Тамару, что ей нельзя делать подобные косметические процедуры? – холодным тоном интересуется Эмин.

– Думал, это очевидно, – разводит руками врач.

– И что теперь будет? – подаю голос.

– Вам придётся потерпеть, мадам. Я вынужден сделать глубокую чистку раны, а потом наложу швы, – доктор достаёт из своего чемоданчика шприцы, ампулы, железную коробочку со стерилизованными инструментами.