Когда возвращается радуга. Книга 3

Несколько раз король ловил себя на том, что отчаянно ревнует к покойному маркизу де Клематису: ведь это ему, а не Генриху, довелось видеть, как рос, креп на глазах маленький Анри, как делал первые шаги… Это маркиз дарил ему первую лошадку, торжественно вручал маленькую учебную шпажку с родовым гербом на эфесе, брал с собой на охоту, с гордостью представлял гостям: «Мой сын, господа. Наследник…» И в то же время Его Величество испытывал огромную благодарность к неугомонному старику, приставившему к ребёнку лучших учителей и воспитателей, достойных дофина. Несмотря на свою известную непоседливость и чудинку, так и не прошедшие с годами, маркиз отличался редким умом и проницательностью, и потому король не сомневался: де Клематис прекрасно знал, чьего ребёнка растит. А чистая и беззаветная верность мальчика его памяти говорит о многом.

Они стояли друг против друга в небольшой беседке, оба – заложив руки за спину, сосредоточенные, серьёзные и удивительно похожие.

– Итак, господин Анри, – прервал молчание король, – вы хотели со мной поговорить?

– Совершенно верно, сир, – не теряя серьёзности, отвечал мальчик. – Обстоятельства вынуждают меня сделать вам предупреждение.

Генрих заинтересованно приподнял бровь. Анри же нахмурился:

– Как старший мужчина в семье… – начал он.

На лице короля не дрогнул ни один мускул. Его величество прилагал все усилия, чтобы не расхохотаться.

– …вынужден сообщить, что меня беспокоит то, что происходит между вами и моей матушкой. Мне это не нравится! – выпалил мальчик, на миг сорвавшись с официального тона. Но тотчас напустил на себя прежний суровый вид. – Я не возражал против ваших встреч, когда она им радовалась. Но, господин Анри…

Король вздёрнул и вторую бровь. Надо же! Будь на месте его сына записной дуэлянт, задира и бретёр – даже он не сумел бы так ловко «забыть» о высочайшем монаршем титуле и как бы случайно назвать его условным именем, под которым он обычно путешествовал инкогнито.

– …в последнее время после разговоров с вами она плачет. А это… дурно с вашей стороны – так её огорчать. Или женитесь на ней, как порядочный человек и дворянин, или объяснитесь и расстаньтесь по-хорошему. Но только знайте, что у нас тоже есть фамильная гордость, вот!

Последнее слово он звонко выкрикнул, притопнув ножкой и сжимая кулачки.

Немалые кулачки для семилетнего мальчика, следует отметить. Почти как у крестьянского мальца, привыкшего к лопате и вилам. Его Величество подавил приступ очередного умиления и со всей учтивостью поклонился.

– Я понял вас, господин Анри, и должен заметить, что ваша тревога за судьбу матушки объяснима, понятна, но безосновательна. Ни о каком нашем с ней расставании не может быть и речи. Заверяю вас в своих самых серьёзных намерениях касательно госпожи маркизы, и, пользуясь случаем, прошу, как у старшего мужчины в семье, её руки. Вы же понимаете, что я не могу говорить об этом напрямую с Аннет… с вашей матушкой, пока не заручусь вашим согласием.

Маленький Анри раскрыл от изумления рот… и выдал лишь, совершенно по-простому:

– Тогда почему она плачет?

– Потому, что я король, господин Анри. А короли, как правило, женятся не на любимых, а на соседних государствах, такова уж правда жизни, непохожая на сказки. Она не верит в наше с ней счастье. Но ведь я король, да? И кое-что ещё могу…

Он сделал приглашающий жест в сторону скамьи и сам присел на краешек. Сын осторожно опустился неподалёку, не спуская с него глаз.

– Я знаю, что на государствах, – пробормотал задумчиво. – Но ведь… так было не всегда, да! Мы с мэтром Оливье изучали историю, и он всегда меня хвалил за хорошую память и понимание. Иногда случалось, что женились и на стране или провинции, но при этом немножко ещё и по любви. Как в Испании, Изабелла и Фердинанд… И у нас, во Франкии, такое случалось, и у бриттов. И если вы утверждаете…

Он задумался. Вскинул вопросительно взгляд.

– Да, – чётко, по-военному ответил король. – Я люблю твою мать, сынок.

Мальчик вздохнул с облегчением.

– Тогда женитесь, сир. Чего вы ждёте? Мне, правда, не очень хочется, чтобы она становилась королевой, говорят, придворные надоедливы и во всё вмешиваются. Может, вы разрешите нам вернуться в замок, а сами будет навещать, как навещаете здесь? Я говорил с господином Арманом: он посоветовал обратиться к господину Фуке и сказал, что тот – настоящий знаток портальной магии, и сможет настроить Старый портал на Шато-Клер. Только нужно там же подготовить выходную площадку: найти места, где поблизости выход Силы, и как-то обустроить. Возможно, ему понадобится помощь, секретность и много-много денег, но матушкиными стараниями казна нашего замка полна. Главное – найти мастеров своего дела.

Генрих вновь подавил нервный смех.

– Лихо, – только и сказал он. – Да у вас всё продумано, господин Анри! Я восхищён.

– А я люблю продумывать, – простодушно отозвался мальчик. – Мы с мэтром Оливье часто игрались в то, как можно было бы поправить какую-нибудь войну или вообще не воевать, или как исправить ошибки в переговорах… Это так интересно! – Спохватившись, что, должно быть, излишняя горячность портит его внушительный образ, сдвинул брови в точности по-отцовски. – Так как, сир?

Откинувшись на спинку, Генрих сложил руки на груди и прищурился.

– А матушка-то знает о твоих планах? Или… мы скажем ей после, когда досконально всё решим?

– Скажем после, – кивнул сын.

Внутри короля так и закипела радость.

Он не возразил против «Мы скажем»…

Какой очаровательный ребёнок! Умный ребёнок! Его ребёнок!

– Но до этого, – добавил он, – мы должны кое о чём условиться.

Положение складывалось весьма щекотливое.

Можно было сколько угодно восхищаться догадливостью и умом будущего дофина, но забывать при этом об осторожности – преступно. Мало ли, с кем мальчик общается? Да, пока они с матерью не покидают пределов Гайярда – из соображений той же безопасности, по просьбе самого Генриха, поддержанной и Жильбертом д’Эстре, и Старым Герцогом. Но пришлось выдержать несколько баталий с Аннет, не желающей сидеть взаперти, пока у самых стен замка не перехватили одного отравителя, пытавшегося взломать зачарованную тайную калитку в сад, и не подстрелили с башни крылатую тварь, по рассказам – чрезвычайно похожую на ту, что бросалась на обоз восточной гостьи. Лишь страх за жизнь сына удерживал свободолюбивую маркизу в этих стенах. Пока не закончится расследование с устранением всех недоброжелателей – Генрих не рисковал приглашать любимую женщину в Лувр, даже в тайные покои. Как ни прискорбно, но Гайярд, живой замок с собственной душой, был безопаснее и надёжней королевской резиденции.

– Есть у меня сведения, – медленно начал он, – что за вами с матушкой, мой мальчик, давно уже идёт охота. И вот, пока я не выясню, не отловлю и не покараю…

Мальчик заворожённо уставился на его стиснутый мощный кулак.

– Н-да. – Перехватив взгляд, король ободряюще улыбнулся и расслабил пальцы, встряхнув кистью. – Так о чём я? О нашем разговоре, как и о твоих замыслах, ты не должен говорить ни с кем, ни намеренно, ни случайно. Когда я говорю – «ни с кем», подразумеваю и самых доверенных лиц, и прислугу, последнюю особенно, ибо не всех мы знаем в лицо, а среди слуг, которые вездесущи, шпиона внедрить куда легче, чем заставить кого-то, равного по происхождению, втереться тебе в доверие… Понятно?

– Да, сир!

Его Величество половину короны отдал бы сейчас, чтобы услышать: «Да, отец!» Но, скрепя сердце, признал, что и без того немалого достиг: сын уже не избегает встреч, мало того: они теперь единомышленники.

А главное – он разрешил жениться на его матери!

Одобрил, значит…

Непременно надо познакомиться с его учителями. Мэтр Оливье, говорите? Прекрасные игры для развития ума вы подкидываете будущему государю, надо отдать должное.

– Нам многое нужно обсудить, – сказал вслух. – Встретимся здесь же, вечером. А сейчас я бы попросил, господин Анри, – он подмигнул, не теряя при этом официального тона. – Проведайте матушку и успокойте её. Пусть даже она немного пожурит вас за неподобающий вид, но на время забудет о наших разногласиях. Кстати, чем это вы занимались?

Анри смущённо покосился на почти оторванный рукав. Потёр ободранную щеку.

– Котёнка снимали с дерева. Ой, сейчас, наверное, Жилю влетит, он сестрёнку не удержал, а она за нами на дерево полезла и платье порвала… Девчонка, что поделать!

– Дело хоть того стоило? – серьёзно спросил король.

– А как же! Он такой тощий, грязный и красивый, его непременно надо было спасти! Его Маркиз притащил, а сам куда-то делся, вот он и залез на дуб с перепугу, а слезть боялся.

– Тощий, грязный и красивый…

Оставалось только покачать головой.

Сын-то у него – настоящий мужчина!