Семья напрокат, или Приручи меня

Я кивнула, и лишь тогда он разжал свои пальцы, затем, повернувшись ко мне мощной спиной, пошел на выход, а я выдохнула.

Ведь я не дышала, совсем-совсем.

Как же он был похож на моего брата, Иоанна права. Тот же типаж и аура, от него исходила такая сильная энергетика, что я не могла дышать рядом с ним. На подсознательном уровне ощущалось, что этот Соколов хищник.

Точно, блин, Финист – Ясный Сокол. Взгляд цепкий и прожигающий до основания, словно мужчина, посмотрев на меня один-единственный раз, сразу же все-все про меня понял: чем я живу, чем дышу, что люблю и ненавижу. Жуткое ощущение, единственный взгляд, и я даже близко к нему подходить не хочу. К подобному роду мужчин, потому что он такой же, как и мой брат: сильный, безбашенный и за свои интересы удавит, просто места мокрого не оставит от тех, кто встанет на его пути.

Мне больше не хотелось от него помощи, потому что это могло быть чревато последствиями. И как же я оказалась права: когда Соколовский заговорил, я еле сдержала приступ истеричного смеха.

Шахматист и интриган, он нашел пешку в выгодной позиции и захотел использовать ее по всем фронтам в своей партии.

– Мирослава, вы меня сначала выслушайте, взвесьте все доводы за и против. У вас есть пара дней для принятия решения. – Он подопнул камешек на асфальте лакированным носком туфли, и я тут же уставилась на свои кеды. Да уж, мы смотрелись смешно: я в своей куртке-американке с огромной буквой «М» – и он в дорогущем строгом пальто траурного цвета.

– Я слушаю вас.

– Виталий обрисовал мне ситуацию. – Мужчина засунул руки в карманы и отвернулся от меня. – Может, пройдемся?

Я пожала плечами и первая пошла вдоль дороги. Мирослав догнал меня и на ходу продолжил:

– Я могу предложить вам взаимовыгодное сотрудничество.

– И? – поторопила я мужчину, смотря прямо перед собой на спешащих в разные стороны людей.

– Мы заключим с вами контракт, в котором оговорим все рамки дозволенного и… – Он замолчал и остановился, я повернулась в его сторону. Мужчина крепко сжал челюсти, покусал губу, словно в чем-то сомневаясь, а потом мотнул головой, будто прогоняя мимолетное наваждение, и твердо посмотрел мне в глаза. У него были такие пушистые черные ресницы. С ума сойти.

– Ваш отец очень четко к этому подошел и прописал все, что только было возможно. Поэтому если вы хотите получить свою часть наследства, то у вас единственный выход – родить.

– Окей, а чем вы можете мне помочь? – Я склонила голову и из последних сил старалась держать себя в руках.

– Как я уже сказал, мы заключим контракт, во избежание каких-либо неурядиц. Я организую анонимность и клинику, в которой вам, Мирослава, проведут искусственное оплодотворение, и ваш отец никогда об этом не узнает.

– В чем ваша выгода? – напряглась я.

– Этот ребенок будет моим, – спокойно сказал мужчина, как будто о картошке размышлял, купить ему килограммчик или два, – так же как и половина всех активов, которые перейдут к вам от отца.

Убил. Он просто убил меня своей наглостью. В его взгляде не было ни капли раскаяния, лишь четкая уверенность в своих действиях.

– Вы хоть понимаете, что мне предлагаете, Соколов? – зло прошептала, потому что голос пропал.

– Соколовский, – поправил меня мужчина. – Понимаю, – усмехнулся он, приподнимая лишь уголки губ, – Мирослава, это, конечно, жутко некрасиво, да и вообще безобразно с моей стороны. Но уберите всю эту лирику. Я предлагаю вам свою защиту, фамилию и сперму, желая взамен лишь самую малость – половину вашего наследства и возможности, открывающиеся для членов вашей семьи.

– Вы сказали фамилию?

Театр абсурда, не иначе.

– А как иначе, Мирослава? Этот ребенок будет нашим с вами. И мы будем самой идеальной семьей. На людях, естественно. Вашей личной жизни и ваших предпочтений, – он на мгновение скривился, досадливо на меня посмотрев, – я не буду никоим образом касаться, если это, конечно, никак не выйдет наружу и не отразится на моей карьере.

– То есть вы так, между делом, предложили мне брак? Да вы сумасшедший!

– Называйте это как хотите. Вам нужен ребенок. Мне деньги, ребенок и возможности, которые откроются для моей карьеры, если я войду в вашу семью. Я с вами честен, Мирослава, потому открыто говорю, что выиграю намного больше от этого договора.

– Да вы что? А я бы так сама и не поняла. Ну-ну.

– Мира, – предостерегающе рыкнул Соколовский, и я вздрогнула.

– Даже не надейтесь, – зло прошептала, – я ни за что не пойду на это. Да вы точно сумасшедший!

– Хорошо, – Мирослав развел руками. – Я всего лишь предложил вам помощь, – хищно улыбнулся он. – Не хотите даже обдумать мое предложение – тогда справляйтесь сами. – В его глазах загорелся какой-то нехороший огонек, и я инстинктивно отступила на шаг. – В конце концов, у вас же есть ваш салон? Вот и живите на одну лишь прибыль от него, если, конечно, сможете с той прибыли хоть один раз погасить аренду помещения. Но я бы на вашем месте подумал, Мира, потому что у вас нет выхода.

Мне захотелось вцепиться в его холеную небритую рожу и располосовать ее ногтями. Так некстати вспомнилась Вика, которую я еще час назад считала ненормальной. Сейчас же я поняла, что была бы не прочь разбить бутылку виски о голову рядом стоящего мужчины. И не увидела бы в этом ничего ненормального.

– Всего хорошего, – выдавила из себя вместе с лицемерной улыбкой и, спрыгнув с бордюра, на котором стояла, быстро перебежала проезжую часть.

Подальше, как можно дальше от этого напыщенного индюка. Ведь у него не было ни кола не двора, раз он так хотел моих денег, а вел себя так, словно он Стив Джобс или Билл Гейтс, не меньше…

Глава 4

Мирослав

Огнева была красивой. До безумия красивой. И Мирослав оказался к этому не готов. Одно дело – видеть ее фотографии, представляя очередную избалованную мажорку, сменившую ориентацию со скуки. И совершенно другое – увидеть ее лично, на удушающе маленькое расстоянии. Миниатюрную, худенькую, чистенькую и такую притягательную. Все рецепторы Мирослава обострились, напряглись и настроились на волну девушки, поглощая и впитывая в себя каждый ее жест и каждое движение ласкающих взгляд волос.

Соколовский на какое-то время потерялся: на минуту или две, но он забыл о делах и всех своих планах. Потому что был не готов к такому.

Черт. Эти волосы были для него ударом ниже пояса. Обезоруживающим ударом.

Белоснежные локоны, длинные и пушистые, которые сразу же бросались в глаза, потому что были какими-то нереальными, словно сказочными. А еще потерянный и в то же время холодный взгляд. Да, девушка была самой настоящей Снежной королевой, вразрез с собственной фамилией. Огнева.

Огневы! Они были нужны ему. Соколовский тут же взял себя в руки и озвучил свое предложение Мире. Он ни минуты не сомневался, что девушка его пошлет, это было очевидно. Но вот полыхнувший огонек воинственности в ее глазах стал для него неожиданностью.

Девочка не так-то уж и проста. Ну еще бы, с такими-то родственниками.

Соколовский еще долго смотрел вслед удаляющейся фигурке, пытаясь понять, кого же она ему напоминала. Был такой зверек, маленький, красивый, пушистый и белоснежный, но ведущий хищный образ жизни. У Огневой было то самое хищное начало. Вызов в холодных стальных глазах, которые не были ни серыми, ни голубыми и напоминали настоящую пучину расплавленного серебра.

Мысли убежали в совершенно не том направлении, и Соколовский, развернувшись, пошел к машине.

Ему нужен был этот брак, он бы решил все его проблемы и помог добиться желаемого. Вчера, когда Самойлов скинул ему документы Огнева, Мир чуть не поперхнулся. Не бывает таких совпадений. Не бывает.

Но ему повезло. Чертовски повезло. В общем-то, как и обычно.

Лишь единственный раз судьба не пожалела Соколовского – когда выбрала ему родителей. И, видимо, взамен за эту неудачу все остальное время он получал поблажки от той самой судьбы. Мирослава так и не усыновили, он прожил в интернате до самого выпуска, и это было, как он считал, к лучшему: у него были нужные квоты и льготы. А еще у него были мозги.

Мирослав с младших классов понял, что или ты имеешь жизнь, или она имеет тебя.

И вот сейчас, когда он целых два месяца не знал, как подступиться к Огневым, они сами плыли ему в руки в лице безумно красивой маленькой Снежной королевы.

Ласка.

Он вспомнил, как назывался тот зверек. Милый с виду крошечный звереныш, который в спокойных условиях только и делал, что постоянно охотился.