Подкидыш для депутата. Выбор сердца

Возвращается он на удивление быстро. Сумку бросает на кровать, а сам застывает на расстоянии, сложив руки в карманы. Фыркаю возмущенно и самостоятельно занимаюсь Машей. Традиционно девчонка не может ни секунды удержаться на одном месте, поэтому полностью переключаюсь на нее. Сначала стараюсь делать все аккуратно, чтобы не испачкать постельное белье, а потом одергиваю себя: какого черта! И все же мы с «напарницей» оставляем пару меток папочке на память.

Странно, но Дима молчит. Все еще боится, что привлеку его к выполнению отцовского долга? Но вместо этого я несусь в ванну, провожу Маше все необходимые процедуры, а после выношу ее, завернутую в полотенце и невероятно довольную. Малышка занимает мое внимание полностью. В какой-то момент даже забываю, что здесь есть кто-то еще, и чуть ли не подпрыгиваю от голоса Димы.

– Был я как-то возле старого, вскрытого канализационного коллектора, – задумчиво тянет мужчина, косясь на оставленный мною подгузник. – Реконструкцию «контролировал». Кхм… – морщит нос.

Ему не нужно продолжать – я и так понимаю, к чему он клонит. Ничего, пусть привыкает к трудностям. Это только начало.

И все же улыбаюсь слегка, пряча взгляд, но мгновенно беру себя в руки.

– Ммм, а я думала, искал новое место обитания себе под стать, – срывается колкость с моих уст прежде, чем успеваю подумать.

Сжимаю губы, мысленно ругая себя: незачем показывать сейчас свое истинное отношение к Дмитрию Щукину! Мне необходимо остаться в его доме, нельзя испортить все излишней импульсивностью…

– Остренький язычок? – усмехается Дима язвительно. – Ему больше подошло бы другое применение, – играет, как кот с мышью, да только роли не совсем верно распределил.

– Твоему тоже, – подмигиваю с улыбкой, но стоит Диме смерить меня подозревающим взглядом, как я добавляю. – Например, держать за зубами! И остальные части тела при себе хранить!

Глава 5

Перехватываю Машу на руках и направляюсь к двери, но Дима в два шага оказывается передо мной. Смотрит сверху вниз, как на букашку, и мрачнеет.

– Куда? – ревет мне в лицо.

– Я присмотрела комнату для нас с Машей, – невинно хлопаю ресничками. – На первом этаже, рядом с твои кабинетом.

– Кто тебе позволил бродить по моему дому? – разгоняется не на шутку, как целая центрифуга ярости. – Будете ночевать там, где я скажу! Или вообще на улице!

– Именно в той комнате идеальные энергетические потоки! – несу какую-то чушь, лишь бы отвлечь Диму от гнева. – И мебель по фен-шую расставлена! В неправильных условиях Маша не сможет уснуть и будет плакать всю ночь!

Щукин смотрит на меня, как на местную сумасшедшую, но перечить не спешит. Видимо, угроза о криках малышки возымела должный эффект. Пока мужчина пребывает в замешательстве, решаю воспользоваться случаем.

Предпринимаю слабую попытку обойти его и сбежать, но она терпит крах. Крепкая мужская рука сжимается на моем локте так, что я с трудом умудряюсь удержать малышку. Морщусь от боли, и Дима на удивление быстро ослабляет хватку, будто пожалел меня. Хотя у таких, как он, функция жалости неисправна. А скорее, вовсе отключена.

– Паспорт покажи, – рычит Щукин еще более суровым тоном.

– Зачем? – испуганно сглатываю и округляю глаза.

– Ты находишься в моем доме, – продолжает холодно и надменно. – Я должен знать, кто ты и откуда. Документы, я сказал! – рявкает неожиданно, на что Маша незамедлительно реагирует громким плачем.

***

– Заберешь паспорт и продашь меня в рабство? – успокоив ребенка, бросаю ехидно, но на самом деле пытаюсь отвлечь внимание Димы.

Однако его не так легко обвести вокруг пальца: все принимает под сомнение. Потому что по себе людей судит.

– С довеском не возьмут, – кивает на Машу. – Зубы мне не заговаривай. Я серьезно. Паспорт, – протягивает руку.

Вместо документов неожиданно передаю ему малышку. Он даже вдох сделать не успевает. А тем более возразить что-нибудь. Убеждаюсь, что Дима держит ребенка достаточно крепко, и отстраняюсь. Мгновенно дезориентирую мужчину, превращая его из самоуверенного хозяина жизни в растерянного, затравленного зверька.

Все же ребенок – идеальное оружие! Не дает осечек. И бьет сразу на поражение.

– Эй, ты. Забери, – Дима даже приказать нормально не может. – Забери это, – делает шаг ко мне навстречу, но я отступаю назад.

– Сам паспорт просил, – хмыкаю невозмутимо. – А мне его в сумке найти надо. Так что, – театрально развожу руками. – Пришло время познакомиться ближе с дочерью. Наслаждайся!

Еще раз окидываю папашу взволнованным взглядом. Но он молодец. Вцепился в крошку и пошевелиться боится, будто ответственность за нее чувствует. Ему не повредит хоть что-то почувствовать…

В пару шагов приближаюсь к сумке и судорожно вспоминаю, в каком кармашке нужный мне документ. Как назло Дима отмирает и подходит ближе, пристально наблюдая за моими манипуляциями. И Маша мне совсем не помогает! Сидит на его руках молча и рассматривает заинтересованно.

Внутренний карман или боковой? Хоть монетку бросай! Надо было пометить. Выбираю наугад, достаю паспорт, который тут же выхватывает у меня Щукин. Поспешно отдает мне Машу и разворачивает документ.

Бегает глазами по первой странице, на меня поглядывает, будто сравнивает с фото. Тем временем у меня сердце из груди выпрыгивает: неужели ошиблась?

– Екатерина Сергеевна Ильина, – листает дальше. – Не замужем, дочь Мария Дмитриевна Ильина…

Дима напряженно сглатывает и смотрит на меня исподлобья, а я тем временем облегченно вздыхаю. Можем продолжать!

– Что? Папино отчество дала ребенку, имею право, – дерзко вздергиваю подбородок. – Жаль, фамилию не разрешили. Но мы же это исправим, да? – хлопаю ресничками.

– Ага, разбежалась, – возвращается к изучению моего паспорта.

Хотя основное Дима и так видел. Не понимаю, что ему еще нужно. Прописана я в городе, у мамы моей, а больше никакой «секретной» информации из паспорта этого не выудить. Но Щукин считает иначе.

Возвращается на первую страницу, считает что-то в уме, а потом окидывает меня оценивающим взглядом, от которого мурашки по коже. Сильнее стискиваю в руках Машу, а она кряхтит недовольно.

– Двадцать четыре года? – ухмыляется Дима снисходительно. – Неплохо сохранилась для своего возраста.

Вспыхиваю мгновенно. И, кажется, краснею от злости до корней волос. Старая слишком для этого мачо? Самому-то за тридцатник перевалило!

Всем своим видом показываю, что не намерена терпеть такое отношение и жду извинений. Но нахал остается верен себе.

– Знаешь, все равно я тебя не помню, – проигнорировав мою обиду, бросает задумчиво. – И это странно, – потирает подбородок.

– Так ты был пьян, – цежу сквозь зубы, не в силах скрыть отвращение.

– А что ж ты, такая правильная, с алкоголиком в постель легла? – продолжает язвить, тешась моей реакцией. – Про насилие можешь даже мне не втирать. Точно нет, меня такое не заводит. Да и зачем, если бабы и так на меня вешаются. Падают к ногам и укладываются штабелями. Только выбирай, – не прекращает хамить. – Вот и ты не удержалась.

Издевается! Специально! Чувствую, что издевается! На эмоции выводит!

Но ничего поделать не могу с гневом, разрывающим меня изнутри. Решаю молча покинуть комнату, пока не наговорила лишнего.

Когда оказываюсь на пороге, Дима резко приближается ко мне со спины и укладывает руки на талию. Забываю, как дышать, от его наглости! Крепче прижимаю к себе Машу и лихорадочно соображаю, как бы избавиться скорее от этой близости.

Тем временем Дима наклоняется к моему уху, обдает кожу горячим дыханием.

– Надо освежить память, – шепчет чуть слышно. – Можно даже сегодня. Сделаю для тебя исключение из правила «не приводить баб в дом». Раз уж ты сама пришла…

Вдох и медленный выдох. Оглядываюсь на Диму. Дежурная улыбка, взмах ресничек.