Звезда Севера

– Да, – едва слышный шепот.

Принц не сдвинулся с места, возвышаясь за ней мрачной тенью.

Она ненавидела свое размытое отражение уже тогда, но еще больше возненавидела его, когда через какое-то время все-таки выдавила:

– Да, маэль.

И все закончилось.

Эви сползла на пол, задыхаясь от слез. Густой запах духов душил ее, вызывая тошноту. Услышав, как за принцем тихо закрылась дверь, она разрыдалась в голос.

* * *

Эрон прислонился к стене и услышал за дверью плач. Он сжал горящие ладони в кулаки. Видят Первородные, он сам не знал, что на него нашло. Он позвал ее, чтобы сказать, что не собирается ее ни к чему принуждать. Хотел снова попытаться поговорить с ней, потому что не смог сделать это утром, но все опять пошло не так…

«Боги, ну почему с ней так сложно?»

Его и раньше называли ублюдком, и ему всегда было наплевать. По крайней мере, он мог контролировать свою реакцию. Но когда это слово вылетело из ее рта, как плевок в лицо, внутри что-то вскипело и затмило зрение алой пеленой. Даже сейчас ярость продолжала клокотать, как раскаленная сталь в тигле. Ему хотелось вернуться в комнату, швырнуть северянку на кровать и отшлепать.

Эрон стиснул виски. Успокоиться. Ему нужно было успокоиться. Чутье подсказывало, что быстрее это произойдет вдали от нее.

Он прошагал к своей спальне и резко распахнул дверь. Рабыня, которая собиралась выйти, испуганно вскрикнула и отскочила.

– Простите, господин. – Девушка склонила голову. – Я уже закончила.

Она готовила комнату ко сну. В мягком свете ламп расправленная постель выглядела как издевательское напоминание о его недавнем желании. С губ сорвался невнятный рык. Девушка попыталась прошмыгнуть мимо, но Эрон поймал ее за локоть и дернул обратно. Корзина для белья упала на пол. Он захлопнул дверь и развернул рабыню лицом к стене.

– У тебя есть возможность, – сказал он ей на ухо, – сказать мне нет.

Она замерла, как зверек в капкане, затем расслабилась и прильнула к нему.

– Да, – прошептала она.

Эрон рывком задрал ее юбки…

Через некоторое время девушка опустилась на пол, дрожащими руками оправляя одежду. Эрон достал несколько монет и бросил в корзину.

– Ох, ваше высочество, – пробормотала рабыня. – Это так щедро. Спасибо!

Она подняла на него взгляд, полный обожания и благодарности, и Эрон отвернулся, не в силах его вынести.

– Уходи, – приказал он. – И держи язык за зубами.

– Да, господин.

Рабыня змеей выскользнула из комнаты, и он остался наедине со своими мыслями.

Благодарила бы его Эви, кинь он ей сейчас деньги? Нет. Почему-то Эрон был уверен, что она швырнула бы эту подачку ему в лицо.

Он вышел на террасу и несколько минут смотрел в темноту. Гнев исчез, оставив тяжелую горечь вины и стыда. Он ведь знал, что Эви не такая, как другие рабыни, и даже не такая, как другие свободные женщины Эфрии. Утром он планировал объяснить ей, что от нее требуется лишь соблюдать определенные формальности на людях, но она так нервничала и так упорно избегала смотреть ему в глаза, расправляясь с едой на тарелке, как с врагами, что Эрон отчасти забавлялся зрелищем, отчасти испытывал раздражение. А потом они гуляли по саду, и все разговоры как-то отошли на второй план. Глядя на нее у обрыва, он поймал себя на мысли, что хотел бы завоевать ее доверие и уважение, чтобы она сама признала его власть. А вместо этого сломал.

Маэль… С чего бы ей так его называть, если он даже не достоин этой чести?

Элиф бы не совершил подобной ошибки, он бы сделал все правильно. Ведь Элиф был бы на своем месте, и любая женщина склонилась бы перед ним с радостью. Даже Нэвия. Эрон хмыкнул и скривился.

Но Элиф мертв.

С тех пор как Дэин произнес эти слова, Эрон на самом деле в них поверил. Его брат больше никогда не вернется. Не расскажет очередную глупую шутку и не посмеется над ней сам, так заразительно, как умел только он. Не похлопает его по плечу со словами: «Ты не прав, брат мой». И не заберет обратно тяжелую ношу – быть наследником Эфрии. Быть чьим-то маэлем…

Эрон сжал перила и опустил голову. Элиф мертв. Нэвия покинула Эфрию навсегда. А он вынужден остаться на руинах прошлого и жить не своей жизнью, потому что Элиф… Эрон ударил кулаком по перилам и стиснул зубы, проглотив стон. Физическая боль не принесла облегчения, но остановила лавину, грозящую вот-вот обрушиться на него и накрыть с головой.

В ее окнах не горел свет, и оттуда не доносилось ни звука. Он вздохнул и пошел по ступеням, ведущим в сад. Глаза давно привыкли к темноте, и голубоватого света луны ему хватало. В кустах шуршали насекомые и ящерицы, позади сверху доносились тихие голоса и покашливания стражников, патрулирующих высокую стену, отделяющую этот сад от других частей замка.

Эрон давно не появлялся здесь, но быстро шел привычным путем, сворачивая на нужных дорожках по памяти. Подойдя к небольшому каменному домику, с крытой террасой, увитой клематисами, источающими давно забытый аромат, он остановился, не зная, рады ли еще ему здесь. Дверь распахнулась.

– Припозднились вы, господин, – сказал садовник, конечно, имея в виду не время суток.

– Ты всегда говорил, что лучше поздно, чем никогда, Нэ?ссор.

Лицо старого друга расплылось в улыбке, и Эрон с грустью заметил, сколько морщин прибавилось на нем за несколько лет. Садовник посторонился, пропуская его внутрь. Тепло ударило в грудь и мягко пробралось сквозь одежду, запах свежего хлеба напомнил о днях, когда они с Элифом бегали сюда мальчишками, чтобы полакомиться горячими булками, политыми вареньем.

– Все так же живешь тут отшельником? – спросил Эрон, осматривая чистую уютную комнату. Теперь все казалось каким-то маленьким.

– Выхожу иногда, если надо купить новые семена или побеги.

Нэссор подошел к полкам, на которых были разложены мешочки с травами, горшки и банки с кореньями и сушеными ягодами, взял щепотку тут, оторвал листик там.

– Садись, – сказал он. – Заварю твой любимый, с ягодами миссы.

Эрон послушно сел на крепкий грубоватый стул и стал ждать, пока в котелке закипит вода, зная, что без чашки ароматного травяного отвара садовник не будет его слушать. Нэссор занимался делом у очага, даже не соизволив повернуться лицом к принцу, как того требовал этикет. Он не торопился, движения его были спокойными и уверенными. Странно, но Эрон за короткое время успел привыкнуть к тому, что почти все обращаются к нему с фальшивым почтением. Их некогда снисходительные или даже брезгливые гримасы превратились в искусственные улыбки. Для них из бастарда он стал будущим королем, и они презирали его за свое же лицемерие и вынужденное подобострастие. Но Нэссор вел себя ровно так же, как и всегда. Словно Эрон мальчишкой забежал к нему послушать истории или вылечить разбитую коленку. Было приятно, что для кого-то он всего лишь обычный человек – не бастард, не принц… и не маэль.

– Все еще занимаешься лекарским делом? – поинтересовался Эрон, разглядывая связки трав и корней под потолком.

– А то. – Нэссор поставил на стол исходящие паром чашки и блюдо с пирогом. – Мальчишки уже не прибегают за мазью от синяков и порезов, – он усмехнулся и сел, – но всегда есть те, кому нужна помощь.

«Рабы, например», – подумал Эрон. Нэссор, как лорд второго круга, из-за своего положения не мог помогать им лично, но мог передавать знания своим помощникам, что и делал.

– Ну-ка, дай мне посмотреть, – нахмурился садовник, заметив его разбитую руку.

– Оставь, – отмахнулся Эрон. – Я уже не маленький.

– Так, значит, это правда, что старик Дэрби теперь не в почете и не может прописывать снадобья королевской семье? – сменил тему Нэссор.

– Собираешь слухи?

– Я хоть и живу в изоляции, но стараюсь быть в курсе событий, знаешь ли.

Эрон отпил ароматного отвара. Сегодня днем он лишил королевского мастера над лекарями звания за то, что тот сделал с Эви перед церемонией. Жрица сказала, что еще одна-две капли, и девушка могла бы никогда не проснуться или стать бесчувственной навсегда.