В тот день она была особенно ослепительна. Красавица всегда одевалась в белоснежные наряды, сливавшиеся с её белоснежными волосами и мраморной кожей. Но в честь Праздника Красоты Севериана явилась на бал в серебряном платье, которое так переливалось, что у Фонфара, окончательно ослеплённого красотой холодной феи, от блеска закружилась голова. А мраморную длинную шею Севераны украшал серебряный медальон с её собственным портретом.
– Какой ужас! – продолжала Севериана. – Какая безвкусица! Кто только додумался развесить на ветках эти дурацкие шары?
У Фонфара похолодело в груди, щёки же, напротив, залил жаркий румянец.
– О, Денди! – жалобно не то вздохнул, не то всхлипнул тайный советник, уткнувшись в шею дракончику.
Денди от негодования заскрежетал зубами.
– А может она просто притворяется, что я ей безразличен? – снова воспрянул духом Фонфар. – Наверняка ей известно, КТО ИМЕННО украшал площадь.
– Конечно, притворяется, – пришлось опять согласиться дракончику.
– Может быть, поэтические строки её тронут… – как в бреду не то сам с собой, не то с дракончиком разговаривал придворный франт. – Но мои стихи о прекрасной Севериане с каждым днём всё грустнее.
– Тронут, тронут… – вяло отозвался дракончик.
Сколько стихов посвятил тайный советник царя Кошмара неприступной красавице! Правда, поэтические оды Севериана выслушивала всегда благосклонно.