Ловушка для демона

Саша даже не удивился. Жизнь вообще штука чудная, и чего в ней только не бывает. И у каждого свой собственный Ад, и долгие ночи в сумасшедшем доме ничем не лучше, чем раскалённые сковородки и кипящие озёра крови где-то там, в вечном «нигде», с чёртом – истопником на проходной. Это если так, просто, по бытовому. А сколько всего необъяснимого вокруг? Можно об этом книжки писать, можно отмахнуться – не важно, как к этому относиться. Это «невероятное» просто есть, и только это важно. Саша и Бронза прошли через собственную смерть, потерю рассудка, боль и безнадёжность, и теперь были способны видеть «тёмную сторону». Воспринять её как реальность, а не утончённую схоластику. Ты говоришь, что видел Ад? Значит, так и есть. Ты говоришь, что настучал Дьяволу по рогам? Я не сомневаюсь. Но мне нужны подробности. Так что давай, рассказывай!

… – Я не знаю, с чего начать. Что главное, что нужно выбрать, а что можно забыть – мне трудно судить об этом. Когда и с чего началась моя история, я не знаю. Сейчас, когда ты спросил, мне всё кажется важным. Хорошо, пусть это будет просто как «Письма мёртвого человека» – просто поток сознания. Мне всё равно уже пора самому осмыслить произошедшее.

– Знаешь, я ведь никогда раньше не совершал преступлений. Может, и сейчас не было никакого преступления; ну, я имею в виду, в смысле закона. Только вот чисто по-человечески я натворил такое, что буду гореть в Аду, это уж точно. Помнишь, как в юности? Наделаешь чёрте – чего, сам от страха и стыда готов сквозь землю провалиться, но если за руку тебя никто так и не поймал, тогда стараешься просто пережить это, перетерпеть. Пройдёт время, и если последствий не будет, всё успокоится, сгладится и поблекнет, а потом и вовсе забудется. Надо ничего не делать и просто ждать. Только ждать. И… конечно, ты знаешь это. Все это знают. Да, и это обычно срабатывает. Но не сейчас. Я тут давно уже изображаю живой труп, и Док говорил, что мне нужно время, что бы оправиться. Но он ошибся. Время мне не помогло. Я даже умер немножко, но и это без толку. То, что я натворил, невозможно ни забыть, ни перетерпеть. Это существует; это нельзя просто выключить – можно только попытаться исправить. И незадолго до смерти я пытался это сделать, но сил не хватило. И, возможно, это вообще никому не по плечу – завалить чёрта с его охвостьем, закрыть Адские Врата и залечить раны, причинённые злом. Но теперь, снова став нормальным, я точно знаю, что снова попытаюсь. И Боаз тоже это знает. Поэтому он и приходил сегодня. Да, та девица, точно. Только поверь мне, это была вовсе не женщина. То есть, не совсем. Тело – да, но это не важно. Важно то, что внутри. Это был мой дорогой дружочек Боаз. Я видел его глаза, я слышал его голос – о, я ни за что бы не ошибся! Это дьявольское отродье никогда уже не оставит меня в покое. Или же я всё-таки разделаюсь с ним. Да, вот это для меня, пожалуй, и есть самое главное! Так ты всё ещё хочешь слушать? Ладно, поехали.

Глава 4

– Почему-то первое, что приходит мне в голову, – имя Диана. Глупо, конечно, ведь она очень мало значила для меня тогда, и уж точно ничего не значит теперь. Так, просто сладкое молодое мясо. Но почему я всё время думаю о ней?

…Бронза лениво развалился на смятой постели, пристраивая поудобнее на груди здоровенную стеклянную пепельницу. Диана оторвалась наконец от своего зеркального двойника и с укоризной покачала головой.

– Ну и что ты теперь её пригораживаешь? Уже насвинячил пеплом; вон, смотри, прямо на одеяле! И чего уставился? – Её недовольство было таким обычным, даже автоматическим, что давно уже не производило на него впечатление. Он неотрывно и изучающе смотрел на неё, и она, как обычно, начала распаляться.

– Ты, балбес, вообще-то знаешь, который час? Вставать сегодня собираешься? Э-э, дома кто есть? – Она подошла к любовнику и грубовато стукнула его по голове, собралась стукнуть ещё, но он перехватил её руку. Диана попыталась вырваться, но он засмеялся и дёрнул её на себя. Длинное худое тело женщины обрушилось на него, края пепельницы больно врезались ей под рёбра и она завопила, приподнялась, и силой двинула коленом в бок Бронзе. Он охнул, засмеялся, скинул пустую пока пепельницу на пол и бесцеремонно подмял под себя подругу.

– Ну, конфетка, ты рада, что я проснулся? – И, не дав ей ответить, принялся целовать её рот, шею, плечи, снова губы… Она перестала сопротивляться, но и довольной не выглядела. Она просто позволила ему любить себя, и он успокоено уткнулся лицом в её груди.

– И как, наигрался? – Он что-то довольно промычал, не отрывая лица от мягкой плоти, вдыхая запах дезодоранта и крема; она была польщена его настроением. Но потакать не собиралась. Легко спихнула его, как полено, и села рядом.

– Слушай… Там у нас в телецентре – помнишь, я тебе позавчера говорила, – есть место в отделе рекламы. Я спрашивала насчёт тебя, ты мог бы …Ой, ну прекрати же! – Бронза всё это время водил пальцами по её коже, оглаживал поясницу, бёдра, живот, а теперь запустил руку ей в пижамные шорты и принялся изучать секреты Дианы. Но она с раздражением выгнала его руку из своего нижнего белья и отодвинулась подальше.

– Ты бы хоть послушал, что я говорю! Место неплохое, платят нормально. Да и вообще … – она слегка замялась, стараясь правильно подобрать слова. Обычно она так не церемонилась и высказывалась прямо, если не сказать, грубо. Но сейчас она хотела кое- чего добиться от своего мужчины, и попыталась быть вежливой. … – Не хочу, что бы ты подумал, что я похожа на клушу – жёнушку из спального района, но ведь стабильность – это же неплохо! Когда мне предложили должность исследователя, я подумала – что за отстой! Быть на побегушках у теле – звездунов, да ещё за копейки! Лучше и дальше заниматься фрилансом, но, ты знаешь, хотелось, что бы мать наконец отвязалась. А потом даже понравилось! Деньги небольшие, но постоянные, работа непыльная. А ещё поговаривают, что в Про-Новостях скоро освободится место ведущей. Я уже и резюме послала! Здорово, правда?

– Что – «здорово»? Что чего-то куда-то послала?

– Я послала своё резюме!

– А, ре-зю-ме! Звучит вкусно. Как изюм. Я бы его съел! – Его голос звучал игриво, но она всё же уловила нотки неудовольствия. Неожиданно завопил будильник, и они оба кинулись его выключать.

– Ну вот, вставать пора! – Бронза засмеялся и шлёпнул по заднице подружку. – Ой, детка, а ты не хотела бы налечь на жареную картошечку, или пирожные? А то я так руку могу отбить!

Диана мгновенно окрысилась.

– А что, твоё хреново величество чем-то недовольно? Я думала, я тебе нравлюсь! – Она резко встала и начала одеваться. – А на счёт пирожных… Это ты хорошо придумал! Конечно, какие вопросы?! – Как только ты начнёшь хоть что – то зарабатывать. А пока только я беспокоюсь, что мы будем жрать завтра. – Бронза поморщился, потом скучающе запрокинул голову и принялся изучать потолочную плитку. Его подруга ненадолго исчезла из поля зрения. Когда же она снова оказалась в фокусе, то была уже одета, если эти тряпки вообще можно было назвать одеждой. Джинсы с заниженной талией почти не скрывали её худой зад, а топ никак не натягивался на голый живот, и её проколотый пупок, выставленный на всеобщее обозрение, никак не вязался с её громкими заявлениями о серьёзных деловых намерениях. Но вот она надела скучнейший классический жакет, который до ужаса не вязался с облезлого вида джинсами, и теперь только узкая полоска бледной кожи между поясом брюк и жакетом намекала на то, что эта девушка – без комплексов. Бронзе никогда не нравилась эта нелепая безликая мода, и однажды он даже попытался высказаться на этот счёт, но Диана просто послала его.

– Я одеваюсь, как мне нравится. И мне удобно так; я чувствую себя комфортно! К тому же, девушке с такими внешними данными – она движением руки повторила в воздухе контуры своего худого вытянутого тела – есть чем гордиться, и есть что показать. Ты так не думаешь?

– Тоже мне, Наоми Кемпбелл! – Он закрыл тему, и больше уже никогда не высказывался насчёт её одежды. Ему вообще всё это было безразлично: хоть голая в кедах ходи, было бы только мясо горячее!

Она откинула прямые обесцвеченные волосы назад и сердито пожала плечами.

– Конечно, я всё понимаю! Ты – свободный художник, тебе мало бытового пространства и банальной повседневности…

– Ты прочитала это на моём сайте? Не надо пересказывать!

– Хорошо, скажу проще. За твои инсталляции тебе не платят. Ты зарабатываешь жалкие гроши на рекламе; в твои тридцать лет об этом даже говорить стыдно. Сейчас два часа дня, а ты ещё в постели. И какие у тебя планы на будущее, вот мне интересно?

Её голос зло и ехидно взвизгивал, она кривлялась в такт своим словам и откровенно издевалась. Бронза пристально смотрел на Диану – сейчас она ему совсем не нравилась. Впрочем, такое случалось часто. Иногда он спрашивал себя: и что он нашёл в этой женщине? Ладно, это вопрос сложный, и когда-нибудь он с этим разберётся. А теперь ей пора на работу. Он так прямо и спросил: не опоздает ли она? И с нажимом добавил, что ей давно уже надо идти!

– И, кстати! Если ты не поняла, почему я в постели – напомню! Я вернулся в четыре утра, потому что ночью делал глиф на заказ. И я его закончил, и фермер, что заказал мне знаки на своём поле, хорошо заплатит за рекламу. – Он сел в постели, и ей пришлось отодвинуться – хоть нависать перестала! Она хотела что-то добавить, но он резко оборвал её.

– Так что, мать – кормилица, если хочешь умничать, делай это в другом месте, и хватит зудеть! Не нравится, как я живу – ищи дверь и скатертью дорога! – Он снова лёг и закурил. Диана немного помолчала. Потом уже спокойно, даже бесцветно, спросила :

– Даже так? Ты действительно этого хочешь?

Он не ответил, глядя на сизые кольца табачного дыма. Хлопнула входная дверь, и стало очень тихо. Бронза почувствовал, что снова засыпает…

….. – Она ушла? В смысле, насовсем? – Саша решил напомнить о себе, потому что Бронза надолго замолчал. Тот встрепенулся, лицо его сделалось брезгливым и недовольным. Саша подумал, что даже такая гримаса лучше, чем прежняя прижизненная маска умирающего.

– Нет, не ушла. Я столько раз думал: а что, если бы мы тогда разбежались? Попал бы я в эту передрягу, или всё обошлось бы? И в ком вообще было дело – в Диане, или во мне? Наша связь не имела никакой ценности; я думаю, мы просто коротали время. Знаешь, как случайные попутчики, или как анонимные алкоголики. Так, просто чтобы со скуки не сдохнуть. Вот и мы с ней – случайно пересеклись, случайно улеглись в кровать, а вылезать из неё и подыскивать что – то ещё было лень… Ты же знаешь, как это бывает! Это все знают. Поначалу она мне действительно нравилась. А? Нет, не то, чтобы на внешность. Высокая, худая – теперь такой тип женщин в моде. Правда, ухватиться особенно было не за что – одни углы. Но знаешь, когда дойдёт до дела, там уже всё равно. Я думаю, это единственное, что нас связывало. Так глупо! Ведь мы были друг другу совершенно безразличны, но целых три года изображали сладкую парочку. Сначала было ещё ничего, хоть не грузили друг друга. Оба без царя в голове, равны по положению, даже было что-то общее. Она писала статьи на заказ, делала технические переводы, сочиняла коротенькие рассказики про секс…

– О, хорошие?

– Да так себе. Все одинаковые. Типа:» они до утра сжигали друг друга в страстных объятиях…» Она изменяет – он ревнует; третий, тот, что лишний, всегда нереально крутой или гламурный, или демонически обаятельный… Но наш страдающий герой не сдаётся, и побеждает, и…

– Да – да, сжигают в объятьях!

– Вот именно! – Бронза помолчал немного, а потом вдруг очень зло процедил сквозь зубы:

– Лживая дрянь! Так не бывает! Чувак вроде меня никогда не выигрывает: демонический сукин сын всегда забирает всё! …. Ну да и хрен бы с ними, с этими сказочками! Но ведь она хотела, что бы мы и в правду поиграли в эти игры! Чёрт, ненавижу баб!

Глава 5

…. Док отключил запись.

– Больше он ничего не сказал?

– Нет. Его и так наш разговор вымотал, и после этих слов про баб он как будто завял, и я ушёл. Мы сегодня продолжим, Вы не против?

– Да нет, не против, конечно. А он знает, что я в курсе вашего разговора? – Саша устало уронил голову на руки:

– Конечно, в курсе. Он же знает, чья эта штучка!

Он мотнул опущенной головой в сторону диктофона. Голос его звучал глухо, неразборчиво. Он что-то добавил, но Док не понял.

– Что?

– Да я говорю, Вам он всё равно ничего не скажет. Кодекс чести разгильдяев не позволит исповедоваться мозговёрту. И уж точно не на прямую. Но поговорить надо. Вот так и поговорим. Так что пусть завтра ночью никто не лезет к нам, ладно?

– Как скажешь; попробуем довести это дело до конца. Только вот …я хотел спросить у тебя …Ты хоть помнишь такие слова, как «профессиональная этика»?

Саша изобразил недоумение:

– Что ты хочешь сказать мне, Док?

– Что мы с тобой сейчас бессовестно злоупотребляем доверием Тихони, то есть, Бронзы. Я даже представить себе не мог, что пойду на такое.

– А я не представлял себе, что когда нибудь пойду топиться. И для меня теперь общие нормы мало что значат. И, могу поручиться, для Бронзы тоже. Ты верно сказал: давай просто доведём это дело до конца!