От любви до ненависти и обратно

Глава 11. Андрей

Я с трудом заставил себя уйти в то утро от Лерки. Внутри всё сжималось, в какой-то момент хотел вернуться, послать все условности к чертям собачьим и никуда её не отпускать. Лишь страх потерять Лерку заставил меня уехать в загородный коттедж и заняться приведением его в порядок.

Первую неделю регулярно звонит Стасян. У Лерки всё нормально, девочка готовится к кардинальным переменам в своей жизни. Назначает встречу в парке, больше терпеть нет сил, решаю её забрать в Питер. Но она не приходит…

Ещё два дня живу в Москве у Стаса. Связи с Леркой нет. Ни она, ни дети из квартиры не выходят. Ребята аккуратно узнают про её мужа. Он отпуск на неделю взял. Может с этим связано…

Уезжаю в северную столицу и оседаю в квартире родителей. Здесь всё о моей Лерке напоминает. Хрупкая красавица и её мальчишки из головы не выходят. Просто помешался на желании быть с ними.

Неожиданно на пороге родительской квартиры Янка нарисовывается. Только её мне сейчас не хватало. Последнее время на её телефонные звонки не отвечаю, нагло сбрасывая. Вот и припёрлась…

– Андрюш, ты про развод серьёзно? – с порога начинает Яна, пытается прижаться ко мне, как всегда прося ласки, а я до неё даже дотронуться не могу. Организм противится.

– Серьёзно, – бурчу ей в ответ и отхожу на приличное расстояние.

Янка обходит квартиру и цепляется взглядом за детские игрушки, оставленные мальчишками. Внимательно их рассматривает. Потом взгляд на меня переводит.

– Бендас, тебе никто не говорил, что ты придурок!? Тебе баба досталась, которая любить только тебя одного согласна, а ты любовь детям отдать хочешь. Зачем они тебе?

Я молчу, хочу дать ей выговориться.

– Андрюш, если ты так зациклился на детях, я согласна. Я рожу тебе ребёнка, но не обещаю быть примерной мамашей. Ночами к нему сам подпрыгивать будешь.

Янка смотрит на меня, а я продолжаю равнодушно молчать, подхожу к балкону и открываю балконную дверь. Я знаю, как это бесит Янку, она не терпит сквозняков. Сейчас я хочу её выбесить, хочу, чтобы она психанула и ушла. Но Янка терпеливо ждёт, собрав всю свою выдержку в кулак. Я точно знаю, что это ненадолго, выдержки у моей бывшей «ноль».

– Что Ты От Меня Хочешь? – говорю ей это зло, отчеканивая каждое слово. – Я подал на развод. Это моё последнее слово.

– Ну, Андрюш. Я на всё согласна… Только забери заявление… Я люблю тебя… – Янка может быть нежной, когда ей это нужно.

По молодости мне даже это нравилось. Нравилась её резкость, дерзость, такая лёгкая женская грубость. Если что не так, могла послать по адресу… Только вот потом это надоело. Яна не прислушивалась ко мне, к моим просьбам, к моим желаниям. А своими она делиться не привыкла. Последние лет пять-семь нас объединяло только супружеское ложе. И то от случая к случаю. Я близости не требовал, свои хотейки на стороне удовлетворял. Янка это знала, но молчала. О причинах её отсутствия дома я тоже не спрашивал. Так и жили. Современные свободные отношения…

Яна ещё много чего говорит. Потом останавливает свой взгляд на моих руках и замолкает. Перевожу свой взгляд на руки. В руках я, оказывается, верчу Леркину заколку, забытую моей девочкой на подоконнике. Даже не заметил, как она ко мне в руки перекочевала.

– Бендас, ты себе бабу завёл? – и в голосе у Янки появляются первые нотки растерянности.

Она знала, что я иногда сворачивал налево. Но я всегда возвращался в свою гавань и даже какое-то время угрызение совести мучало. А сейчас его нет, этого угрызения. Я молчу. Ничего никому не хочу говорить про свою Лерку. Она только моя. Все о ней узнают, когда женой моей станет. И почему-то даже капельки сомнения в этом нет.

– Бендас, ау! Я с кем разговариваю? – Янка снова называет меня по фамилии, но сейчас меня это не трогает. Всегда трогало. Во время ссор Янка всегда меня по фамилии называла и всегда с пренебрежением её произносила. Фамилия моя ей не нравилась и выходя замуж она свою оставила. – Ты что, бабу с ребёнком подцепил? Вдвойне дебил!..

Но снова я молчу. Стою у окна и равнодушно смотрю на жену, почти бывшую. Ох, Яна – Яна, если бы ты знала, что не с одним, а с двумя!..

– Может ты хоть слово в своё оправдание скажешь?

И я решаю ответить на этот вопрос Янки.

– А я перед кем-то оправдываться должен? Перед тобой, что ли? Яна, ты ничего не путаешь?

Янка молчит. Она не знает из-за чего я подал на развод. Я никому причину не озвучивал… Это наше с ней, личное. В отличие от Яны, я нашу семейную жизнь никогда ни с кем не обсуждал.

– Если кто и должен оправдываться, то это ты, Ян, – смотрю на неё, ярость еле сдерживая, и она догадывается, по глазам её вижу. – Ты моя законная жена, зная, что я безумно хочу ребёнка, идёшь и убиваешь его! Сука!.. И после этого я ещё оправдаться за что-то должен? Может у тебя ещё прощение попросить?!…

Я просто орал на неё, орал и не мог остановиться… Я её ненавидел!.. Я ей всё вспомнил и её диссертацию, и её работу, и её желание быть самой красивой. Чтобы нигде ни морщинок, ни растяжек, ни дряблости… Даже её слёзы, которые я не мог видеть и сразу всё прощал и забывал, меня теперь не трогают. Я перевожу дыхание, перед глазами стоит Лерка и Мирон, жизнь которого моя девочка у мужа отвоёвывает до сих пор…

– Вон отсюда, – говорю это уже почти спокойно, но настолько грозно, что Янка подпрыгивает и почти выбегает из квартиры, сильно хлопнув дверью.

Через некоторое время оживает телефон, извещая меня об смс-ке: «Я рожу тебе ребёнка и буду делать всё, что ты хочешь. Не уходи… Люблю».

Набираю в ответ: «Нет».

Перезваниваю знакомому адвокату и прошу ускорить процесс развода, договариваемся с ним о встрече.

Следующие несколько дней Яна атакует мой телефон, который я даже выключить не могу, так как жду звонка от моей Лерки.

Моя милая Лера страдает. Я ничего не знаю о ней, но я чувствую, что ей плохо. На связь Лерка не выходит, на телефонные звонки не отвечает. Телефон постоянно выключен. Мальчишки не ходят в садик, с ними гуляет только отец. Лерка нигде не бывает, не выходит из дома уже почти две недели. Я начинаю сходить с ума не зная, что с моей девочкой.

Стас Леру тоже давно не видел, примерно столько же, но по телефону общается, хотя и не регулярно. Он ничего мне не рассказывает. Просто передаёт от неё приветы, а я схожу с ума от неизвестности. Дико хочется её к себе прижать, в её голубые глазки заглянуть, до губ её нежных дотронуться. Зачем я тогда её к мужу отпустил? Ведь чувствовал же, что нельзя…

Николаевич при встрече делится неутешительной новостью. Младшего Ильина из органов увольняют. Не спасли ни погоны, ни заслуги, ни друзья. А увольняют за избиение жены. Она сначала заявление написала, но потом забрала. Избивал он её, как оказалось, регулярно. В этот раз ещё мужику какому-то досталось и дочке. Малышка с сотрясением в больнице лежит. Я вспоминаю милую кучеряшку, а сердце замирает. Вот св…та, это последнее дело руку на ребёнка беззащитного поднимать.

В Москве в конце недели проводится большая конференция нашего ведомства. Мы туда тоже едем. Мужики по работе, а я по делам сердечным. Решаю, что обязательно должен Лерку увидеть, хотя бы издалека. Если пойму, что у них с мужем всё хорошо, забыть постараюсь. Хотя я в это уже не верю. Не смогу я её забыть…

Приезжаю в столицу, прошу Стаса пригласить Лерку в парк с детьми. Моя девочка догадывается, и сама время удобное ей назначает.

Подъезжаю на стоянку у парка минут за тридцать до назначенного времени. Звоню Николаевичу. Шеф желает удачи и говорит, что отправил на всякий случай трёх ребят. Вдруг подмога нужна будет.

Сижу в машине, наблюдаю, вижу, как на стоянку въезжает белая ауди. Невдалеке припарковывается. Из машины выходит Лерка, заднюю дверцу открывает, и мальчишки сами из машины вылезают. Меня в этом что-то настораживает. Глаз замечает неправильность, но мозг ещё сообразить не успевает, что не так. Движения моей девочки мне тоже не нравятся, какие-то скованные, а у Лерки плавные, мягкие. Вылезаю из машины, нет сил больше терпеть. Хлопком дверцы внимание к себе привлекаю неожиданно. Мальчишки меня замечают и бегут наперегонки в мою сторону. Звучит окрик Лерки. Да где там, они и не слышат её.

Ко мне подлетают, я их на руки подхватываю. Оказывается, я по ним тоже соскучиться успел. Мирон меня за шею обнимает и шепчет что-то еле слышно. А я на Лерку смотрю, как она ко мне идёт. И что-то в её походке мне не нравится. А ещё боковым зрением вижу, как черная глухо тонированная иномарка, что в отдалении на стоянке давно стояла, с места срывается и на перекрёстке с визгом, против всех правил, разворачивается.

Хорошо у своей машины стою, далеко не отошёл. Мальчишек в салон запихиваю и Лерку в охапку сгребаю, маску боли на её лице вижу.

А потом выстрелы слышу и у Леркиной машины стекла в паутинку превращается. Мои хлопцы из своей машины выпрыгивают и к нам подбегают. Но мы все целы. Стреляли именно по машине.

Лерка шепчет тихо:

– Мне Антон войну объявил. Поможешь её выиграть?

Целую свою Лерку и снова маска боли на её лице проскальзывает. Что за чертовщина такая?

Решаем с ребятами разделиться. Мальчишек сразу к ним в машину сажаю и из столицы прямой наводкой под Питер, ко мне в коттедж отправляю. Лерка целует их и улыбается своим мальчикам:

– Я люблю вас, мои милые. Теперь точно всё хорошо будет. Андрей с нами.

Смотрю на Леру, а она браслеты с их рук снимает и курточки тоже, в свою машину бросает. Мужиков просит детей по дороге не заморозить и пакет из своей машины достаёт, им отдаёт.

– Там пирожки и сок в дорогу. Вам всем хватит.

Машина с детьми с места срывается, а она им вслед смотрит. Лера вновь подходит к своей машине, достаёт все вещи из салона, бардачка, проверяет всё. Ключи от машины на сиденье бросает и дверь захлопывает. Мы садимся в мою машину. И снова боль на её лице, когда спиной до сиденья дотрагивается.