Люблю… P.S Вечно твой. Часть первая

–Ну, спасибо!– засмеялся парень- Ты настоящий друг!

Лера в этот момент уже вплотную стояла перед Славой, и их руки касались друг друга.

–Я много думала эти дни…Я не хочу быть тебе просто другом- тихо сказала она. И добавила еле слышно – Я хочу быть твоей девушкой!

Пока опешивший Слава искал слова, застрявшие где-то в горле, руки девушки нежно оплели ее шею, глаза ее смотрели прямо в глаза парня, горячее дыхание порывисто вырывалось из груди

–Хочу быть твоей девушкой!– шепотом повторила Лера – И чтобы никакая зараза больше не смела держать тебя за руку! Никто, кроме меня!

Слава так и не нашел слов. Вместо этого его губы неуверенно соприкоснулись с губами девушки, а потом (вот верно говорят- опыт приходит с практикой) слились в долгий, сладкий поцелуй, первый поцелуй этих двух молодых людей. Пакет с продуктами выпал из рук Славы, и яблоки снова покатились по асфальту, но до них никому уже дела не было. Не было им дела и до любопытных соседей, которые могли выглянуть ненароком из окон. Были только они двое, был только этот поцелуй, и кружащаяся под ногами земля, будто отпускающая их в бесконечный полет…

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Улыбающуюся и окрыленную Леру, как однажды в четверг, встретила такая же улыбчивая Елена Степановна. Видя, что дочь на седьмом небе от счастья, что ничего для нее вокруг не существует, она даже не стала ничего спрашивать, просто подошла к Лере и, ласково на нее глядя, притянула в свои объятья.

–Я же говорила тебе…– проговорила мать

–Я не ошиблась- ответила дочь.

Хотя они и имели в виду совершенно разные вещи, они прекрасно поняли друг друга.

Слава будто на крыльях долетел до дома, улыбнулся маме, поцеловал сестру на ночь и ушел в свою комнату, что бы снова провести бессонную ночь, но уже вовсе не такую мучительную, как пять предыдущих.

Наутро Лера улыбалась во весь рот, радовалась каждому пустяку. Почти бегом она добежала до школы, и лишь там вспомнила о кое-каких деталях. Твердым шагом она поднялась по лестнице и вошла в свой класс, плотно прикрыв за собой дверь. В следующий миг из-за двери раздался какой-то хлесткий звук и тихий вскрик, потом все затихло.

Но на следующей перемене случайно вошедший в класс посторонний человек наблюдал бы такую картину: Лера звонко смеялась в окружении стайки одноклассниц, которые наперебой рассказывали друг другу какие-то истории. А на задней парте, в углу, у окна, одиноко сидела мрачная и угрюмая Кира. На ее щеке до сих пор был виден красный отпечаток Лериной пощечины….

Глава 7.

От дружбы до вражды.

На этой позитивной ноте, в принципе, можно было бы уже поставить точку и твердой рукой подписать после последнего предложения предыдущей главы закономерное, многозначительное слово "Конец". И, возможно, многие сочли бы такое завершение нашего повествования вполне логичным. Судите сами: главные герои, витая на крыльях счастья, стали с вечера 19 марта полноценной парой, зло в лице Киры унижено и наказано, и впереди… Кто знает, что там впереди? Вполне возможно предположить, что Леру и Славу ждет безоблачная, полная взаимного счастья и доверия жизнь. Как бы хотелось автору заставить своих читателей, хоть это и не совсем позволительно с его стороны, самим додумать продолжение этой истории и избавить себя от труда пересказывать все то, что произойдет дальше! Как бы хотелось ему оставить все под темным покровом тайны, называющейся личной жизнью человека!

Но на этот случай есть мудрая старинная русская пословица: взялся за гуж, не говори, что не дюж. И в данном случае это изречение старорусских мудрецов как нельзя к месту. Дело в том, что хоть и многое уже произошло с момента нашей первой встречи с читателем, и немало мы уже успели увидеть, понять, прочувствовать, но все рассказанное и увиденное нами – это лишь начало той истории, которую мы взялись поведать до конца. И как бы не хотел ленивый автор поставить точку, оставив за семью печатями дальнейшее развитие событий, как бы не пытался он ввести в заблуждение доверчивых читателей, что на этом и сказке конец, но долг приказывает ему продолжать уже начатое дело. Прежде всего, это долг честного человека, и лишь потом уже авторский. Кто или что навязал ему эту ответственность за начатые им деяния? Об этом читатель обязательно узнает, но не сейчас.

Какие все-таки громкие слова: долг, ответственность, честь… В наше время, когда все уже давно привыкли, что никому ничего не должны и ни за что никому, кроме себя, не отвечают, эти слова звучат как-то дико и непривычно. А были времена, когда по чувству долга люди добровольно шли в объятия смерти, когда ради собственной чести и чести своих близких скрещивали шпаги даже с лучшими друзьями, когда краснели от малейшего намека на непристойность, бледнели от каждого укора в неблагочестии… Да, это были золотые времена… Это была эпоха, подарившая нам многих великих людей, воспитанных в среде взаимного уважения, в оковах соблюдения чести и достоинства, в плену у чувства долга. И этот плен был им сладок. А сейчас? Да попробуй заметь какому-нибудь хамлу, оскорбляющему прилюдно девушку, случайно наступившую ему на ногу в общественном транспорте, что он унижает свое достоинство, ведя себя таким образом с дамой, что из этого получится? В лучшем случае у тебя увянут уши от перечисления всех твоих видимых и невидимых недостатков, в худшем… Тут есть различные варианты. Скажи школьнику, тягающему за углом дома сигарету, что этим он оскорбляет честь своей семьи, наслушаешься такого, что забудешь, как тебя зовут. Да что тут говорить об этом: дошло до того, что простую вежливость по отношению к девушке стали воспринимать, да простит меня читатель, как попытку затащить в постель! И это просвещенное общество! Это пресловутый двадцать первый век!

К счастью, есть люди, хотя и редки они, которые хотя бы частично, хоть на малую толику задумываются над понятиями, так популярными в веке золотом. Ни в коем случае не стану причислять себя к числу приверженцев старых постулатов морали и нравственности, сам не ангел, знаю, но кое-какое понятие о том, что говорю, я все-таки имею. И знаете что? Я очень жалею, что живем мы не в век Александра Дюма, не в годы Руссо и Вольтера, не в дни Пушкина и Лермонтова. Вот где были настоящие герои! Вот где были поистине стоящие поступки! Да, в то время цензура крепкой рукой держала вожжи творчества. Да, в те дни критики цеплялись за каждое двусмысленное слово, но то были годы, когда автор следовал своим путем до конца, не бросая начатого на полпути, как бы ни придирались к его излияниям циники.

Вот почему я не поставлю точку повествования в конце шестой главы. Вот почему я, приверженец упорства великих литературных гениев, коим и в подметки не гожусь, не оставлю начатого мною дела. Вот почему… и еще по некоторым причинам. Просто чувство долга, несмотря на все внутренние противоречия, для меня все еще что-то значит.

Унылое и бесстыдное восхваление самого себя… Вот как может воспринять читатель все написанное выше. Возможно, со стороны это так и есть, судить не мне. К тому же и восхвалять мне особо нечего: дело, начатое почти четыре месяца назад, еще не завершено, а свою персону я не настолько ценю, чтобы петь ей дифирамбы, тем более в такой истории. Пусть история эта не совсем нова. Пусть в век, когда мы отвыкли восхищаться простыми вещами, она покажется скучной и нудной. Пусть девять из десяти читателей, дойдя до этого места, закроют книгу, пробормотав "Это полный бред",и пойдут по своим делам, жалея об упущенном времени. Все равно найдется один из десятки, который пойдет дальше по пути, намеченному в шести начальных главах, и уж для него-то я постараюсь сделать этот путь мягким и легким. Такова моя цель. Таков мой долг.

Ну, а что касается всех этих излияний по поводу золотого века нравственных понятий, то их я могу объяснить так. Несмотря на всю современность излагаемой мною истории, несмотря на всю примитивность описанных здесь событий и поступков, в ней можно заметить едва различимое сходство с деяниями великих, сходство такое малое, но для наблюдательного человека достаточно ощутимое, что я счел своим долгом обратить на него внимание моего любознательного читателя. И если он, прочитав повесть до конца скажет: да, так оно и есть- это будет высшей благодарностью за труд, который взял на себя я. Труд тем более тяжелый, что… Впрочем, опять же, всему свое время.

Но мы заметно отклонились от того, ради чего здесь находимся. Пора бы уже вернуться на тропу, которая привела нас до этого места, и следовать по этой дорожке дальше, в надежде выйти на большую дорогу. А вернемся мы отнюдь не к нашим главным героям. Им мы предоставим возможность наедине насладиться внезапно обретенным счастьем. Понаблюдаем же за персонажами, играющими второстепенные, но от этого не менее важные роли.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

В то время как за окнами становилось все теплее и теплее, пока весна все смелее вступала в свои права, растапливая последний лед, завладевший как природой, так и заспанными и вялыми людьми, пока первые жаворонки воспевали пробуждение мира от зимней спячки, а на обнаженных полевых кочках показывались первые цветки мать-и-мачехи, пока расцветали души беззаботных людей, стряхнувших со своих плеч оковы холодов и снега, на лицах некоторых героев нашего повествования по-прежнему проглядывалась не по-весеннему мрачная и холодная тень.

Так бывает всегда: какое бы оживление ни царило вокруг, какая бы беззаботность и веселость не овладевала буйными головами, всегда найдется пара человек, выбивающихся из общей картины всеобщего счастья и воодушевления. Всегда найдутся люди, которых нисколько не заботит происходящее вокруг, они целиком поглощены своими проблемами, своими мыслями и переживаниями.

В дни, когда люди будто просыпались после зимы, выползая на улицы и сбиваясь в большие веселые компании, когда каждым, казалось, овладело хмельное чувство приближающейся теплой поры, был человек, которого всеобщее оживление нисколько не заботило. В душе этого человека, а если быть немного точнее, юной девушки, воцарилась такая тьма, скопилось столько льда, что ни первые весенние лучи, ни ласковое мартовское тепло не могли навести там порядок. Этой юной девушкой, с мрачной печатью зависти, злобы и ненависти на красивом лице, была Кира, некогда лучшая подруга Леры, ныне же уязвленная и оскорбленная ее одноклассница.

Почти во всех своих горестях и неудачах зачастую виноваты сами мы. Всем это прекрасно известно, каждый знаком с этой аксиомой не понаслышке. Но при всем этом знании люди всегда делились на две категории, прямо противоположные друг другу: на людей, имеющих силы признать свои ошибки, исправить их и попробовать как-то их компенсировать, и на людей, ищущих виновных в своих провалах в ком угодно, только не в себе. Таким людям не приходит в голову даже подумать, что положение, в котором они оказались, всего лишь плод их собственных заблуждений и неверных шагов. И вот именно к этой категории, нисколько не боясь ошибиться, можно отнести Киру.

Униженная прилюдной пощечиной, полученой, к слову, вполне заслуженно от Леры, девушка оказалась в совсем невыгодном для себя положении. В классе на нее стали косо поглядывать, чувствуя, что за всем произошедшим кроется какая-то неприятная история, возвышавшая Леру и отнюдь не красившая Киру. Одноклассницы, обычно так охотно с ней общавшиеся и по первому жесту Киры бросавшиеся ей на выручку, внезапно как-то отмежевались от нее, и девушка во всей полноте ощутила, что значит не иметь ни друзей, ни поклонников. Обычно веселая и заводная, она стала мрачной и угрюмой, тая в себе какие-то темные мысли. Почти никто с ней не разговаривал, а если она решалась влиться в какую-нибудь общую оживленную беседу, стоило ей сказать хоть слово, как у каждого находилось какое-либо дело, и беседа прекращалась. Кира вновь оставалась одна, злясь на всех и всё, распиная про себя эту никчемную москвичку, причину всех ее неудач.

Как мы помним, Кира рьяно взялась за дело, к которому изначально не имела никакого отношения: она зачем-то вмешалась в только зарождающиеся чувства своей подруги Леры и совершенно незнакомого ей в то время Славы. Что из этого получилось, нам тоже известно. До сих пор неоткрытым является только одно обстоятельство: что побудило Киру затеять эту игру.

Ответ на этот вопрос как нельзя прост: в душе девушки вскипела зависть. Кира была из той породы людей, которым счастье окружающих доставляет неизъяснимые мучения. Таких людей хлебом не корми, дай чем-нибудь напакостить баловням судьбы- чтоб жизнь медом не казалась. Вот из-за этой банальной зависти Кира и наговорила с три короба сначала Славе, потом Лере. К тому же, как мы помним, до всех этих поступков у Киры с Лерой состоялся неприятный разговор, и тогда к чисто женской зависти прибавилась еще и крепкая обида.

После того, как обман ее открылся, чему виной был удачный случай, сведший Славу и Леру вечером на узком тротуаре, после публичного унижения Лерой на следующее утро в школе, Кире в буквальном смысле сорвало крышу. Она уже не отвечала ни за свои слова, ни за свои поступки. Она попробовала было возмутиться против Леры, собрать всех своих подруг и объединиться против зарвавшейся москвички, чтобы превратить ее жизнь в сущий кошмар. Но, к удивлению Киры, никто из одноклассниц ее не поддержал: то ли они откуда-то прознали про гнусный поступок Киры, то ли просто не хотели лезть не в свое дело- как бы то ни было, ни одна из них за Киру не вступилась. Зато девушка видела, как недавние ее подружки стали больше общаться с Лерой, совершенно не обращая внимания на некогда самую популярную и озорную девушку в классе. И этот факт для Киры был гораздо более обидным, чем пощечина- ее лишили влияния, ее лишили популярности. А это для девушки Кириного возраста сильнейшее оскорбление.

С этого момента все в Лере стало раздражать Киру. Благородность и бескорыстие москвички выводили ее из себя. Она не могла скрыть презрительной улыбки, когда Лера отвечала у доски, не могла просто видеть, как эта девушка улыбается. Она перестала понимать, как она могла еще так недавно считать Леру своей подругой. Все казалось ей неправильным в этой девушке, все шло в разрез с ее собственными принципами и убеждениями. Ничто не могло связывать этих двух девушек, и ничто их отныне не связывало.

Лера не могла в силу своего характера сколь-нибудь долго на кого-то обижаться. Уже через пару дней она снова стала относиться к Кире с той же благосклонностью, что и прежде, каждый раз здороваясь с ней и пробуя заговорить. Но Кира категорически отвергала все эти попытки примирения, более того, это еще больше ее раздражало, так она понимала, что Лера, поступая таким образом, показывает себя, как человек в высшей мере милосердный, готовый простить любые ошибки. Кире же гордость не позволяла считать себя в чем-либо виноватой, наоборот, вместо того, что бы попросту извиниться перед Лерой, она винила ее во всех смертных грехах, копя в себе злость и досаду на свою бывшую подругу.

Итак, Кира лишилась всего: подруг, уважения, популярности. Вместо этого она приобрела жгучую неприязнь к той, кто, по ее мнению, всего этого ее лишил. Вместо того, чтобы подобно другим ученикам сосредоточиться на учебе, вместо того, что бы попытаться найти пути примирения с Лерой, Кира придумывала со всей изощренностью своего ума планы мести той, которая лишила ее покоя. Но как отомстить кому-либо, не имея под рукой ни средств ко мщению, ни помощников, способных эти средства отыскать? Так что планы Киры рушились один за другим. И это злило ее еще больше. Совсем недавно она могла только жестом показать на человека, который ей насолил, и этот человек уже бежал мириться с ней. Теперь же Кире не на кого было положиться. Пальма первенства уже почти полностью перешла в руки Леры, ни разу не показавшей себя с дурной стороны, вокруг нее вились все одноклассницы, и, конечно, они, скорее всего, стали бы на сторону Леры, чем на сторону Киры.

Лера же, окрыленная своим счастьем, сияла, как тысячи звезд в небе. Нельзя было просто посмотреть на этого человека и не проникнуться к нему симпатией. Так что с каждым днем подруг и друзей у нашей героини становилось все больше и больше. Все ставили в пример Леру, все ссылались на ее слова, все бежали к ней за советом, со всеми она готова была общаться и дружить. Парни старших классов заглядывались на девушку, ходили даже слухи, что кое-кто предлагал ей встречаться, на что Лера ответила категорическим отказом. Учителя не могли нарадоваться на свою ученицу, которая после нескольких недель депрессии вошла в учебу с такой энергией, что готова была ответить на любой вопрос, который обсуждался. И при всем этом она держалась по-прежнему скромно и ничуть не вызывающе, что еще более подогревало к ней симпатии окружающих.

А Кира… Кира оставалась в тени, ожидая своего часа.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

В начале апреля зима ни с того ни с сего, без каких-либо предупреждений, решила дать последний бой наступающей весне. Второго вечером подул холодный северный ветер, и небо моментально затянули плотные серые облака. Утром термометр показывал лишь три градуса выше нуля, а чуть позеленевшая уже после раннего тепла земля была покрыта еле заметным слоем последнего снега. Ветер с силой рвал мрачные облака на кусочки, неся их к югу, завывая в непокрытых еще пока листьями ветках деревьев. Поспешившие сменить теплую зимнюю одежду люди зябко кутались в тонкие весенние куртки. К обеду чуть потеплело, но вместо снега пошел мелкий, противный дождь, который вкупе с порывистым ветром пронизывал до костей.

Весна расслабилась, сдала свои позиции. Люди снова как-то помрачнели, неторопливые прогулки снова сменились спешкой, бейсболки уступили головы шапкам, юбки сменились джинсами. Но в воздухе по-прежнему стоял терпкий запах цветущего времени года, словно специально оставался, дабы не дать людям забыть о скорейшем потеплении. Поэтому улицы провинциального городка так же были полны народу, снующим туда сюда по делу и без.

Вечером этого мрачного дня молодежь, с недавних пор вновь привыкшая к вечерним променадам, несмотря на плохую погоду, стала выходить на улицы, чтобы как следует насладиться хоть и снова похолодевшим, но от этого не менее ободряющим весенним воздухом. Для молодого поколения нет плохой погоды: горячая кровь справляется с любой стужей, с любым ненастьем, а буйные головы не дают покоя, заставляя их обладателей при любых капризах природы покинуть стены уютных комнат. Поэтому город выглядел оживленным даже в предсумеречную пору. К тому же, к вечеру небо несколько расчистилось, и заходящее солнце робко выглянуло на западе из-под покрова серой тучи, окрасив горизонт в золотисто-розоватый цвет. Это прибавило задора молодым гулякам, и домой они уже не спешили.

Среди всех этих улыбающихся лиц, разбуженных под вечер спокойствием погоды, по нешироким улочкам и переулкам Ельни шел одиноко, крепко задумавшись о чем-то своем, какой-то парень. С этим парнем, до этой минуты ни разу еще не появившимся в нашей повести, мы поспешим познакомить нашего уважаемого читателя.

Подобно солнцу в час рассвета, подобно звездам на вечернем небе, каждому герою этой повести указан свой определенный час появления. Если бы мы нарушили порядок выхода всех персонажей нашей истории, мы неизгладимо испортили бы всю картину происходящего. Были бы уже не те чувства, не те эмоции, не та правда, которой так дорожу я. Был бы совсем другой рассказ, не имеющий ничего общего ни с главными героями, ни с другими лицами. Поэтому, подчиняясь законам правильного изложения событий, в некотором роде даже исторических, с тем лишь отличием от глобальной истории, что события эти повлияли не на взлеты и падения государств, а всего лишь на лиц частных, для нас важно в свое определенное время вывести на сцену каждого из героев этой книги, какую бы ничтожную роль он не играл.

Но довольно слов, в которых проницательный читатель вовсе и не нуждается. Вернёмся к неспешно бредушему по тротуарам парню и несколькими словами попытаемся его описать.

На вид ему было лет шестнадцать-семнадцать, хотя по факту едва ли исполнилось пятнадцать. Был этот незнакомец достаточно развитого для его возраста телосложения: широкие грудь и плечи, крепкая шея, сильные руки со вздувшимися на тыльной стороне ладони венами, крепкие, выносливые ноги. Роста он был не высокого и не маленького, не худой и не полный, а, как бы сказали девушки-ценители, скорее крепкий и подкачаный, нежели какой-нибудь слабак. Действительно, по внешнему виду этого молодого человека смело можно было утверждать, что ему известно, что такое силовые упражнения. Что касается его лица, то оно едва ли чем-нибудь особенно выделялось. В обычных обстоятельствах оно ничего не выражало, кроме вызывающей самоуверенности, сейчас же на нем читалась, как мы уже отметили ранее, глубокая задумчивость. Ярко-голубые глаза смотрели куда-то вдаль, сквозь пространство, на губах, пухлых, как у девчонки попеременно появлялись то горькая усмешка, то брезгливая гримаса. Ноздри широкого, слегка приплюснутого носа, широко разувались, ловя каждую частичку воздуха. По высокому лбу, прикрытому слегка прядями выбивавшихся из-под бейсболки светлых, почти белых волос, цвету которых так удивлялись все друзья и знакомые этого парня, иногда пробегала складка, свидетельствуя о крайней озабоченности молодого человека.

Кто был этот только что нами описанный персонаж? О чем он так напряженно думал, бредя по вечернему городу, куда глаза глядят? Зачем он появился в нашей истории именно сейчас, когда практически все стало нам ясным и понятным? Обо всем этом читатель узнает по порядку.

Звали этого парня Сашей Астаховым, а был он учеником той же самой школы, в которой училась Лера. К слову, учеником он был не слишком прилежным, но это не мешало ему добиться определенного уважения и влияния среди своих сверстников. Прежде всего, молодой человек добился этого своим каким-то удивительным талантом подчинять людей своей воле, навязывая им свои интересы, и убеждая их, что это и их интересы тоже. В какой-то момент, благодаря планомерным, почти маниакальным занятиям спортом, он стал считаться самым сильным парнем в своем классе. С тех пор с его мнением стали считаться, но, как ни странно, своей силой он не злоупотреблял, кулаков в ход не пускал, а, наоборот, был парнем тихим и спокойным. На первый взгляд. К этой спокойности еще бы побольше ума, и Саша вообще стал бы бесценным человеком, думали учителя. Но со школьными предметами, такими как физика, математика и прочие естественные науки, Астахов был далеко не в ладу, перекатываясь с двойки на тройку. В принципе, его это мало заботило. Силен он был в другом, и эта сила нравилась ему больше, чем ненужные знания.

Друзей у Саши было много, в основном, это были его одноклассники, и они всегда готовы были помочь товарищу в учебе, тем более, в чем мы убедимся чуть позже, среди них были ребята отнюдь не глупые. Учился он на тот момент уже в девятом классе, и всерьез собирался в конце года заканчивать учебу в школе и поступать в Ельнинский техникум, получить какую-нибудь специальность и спокойно пойти служить в армию. Словом, насчет своей дальнейшей жизни он имел хорошее представление. Эта его уверенность в себе, его, скажем так, нацеленность на определенные виды притягивала к нему всех окружающих, и в начале его последнего учебного года вокруг него сплотился своеобразный кружок, куда входили самые лучшие его друзья. Со всеми ними мы обязательно еще познакомимся, но сейчас займемся самим Сашей.

Разумеется, не лишенный приятности во внешнем виде, да к тому же еще и подтянутый, спортивный и, чего греха таить, притягательный для слабого пола, Саша имел кучу поклонниц, толпой его преследовавших. Не раз ему случалось быть свидетелем истерических ссор между девушками, причиной которых был он. Иногда ссоры доходили даже до драк. Но, опять же, самого Сашу это нисколько не волновало. Никому из этих девушек он ни разу не ответил взаимностью. Если он и уделял какой-то девушке внимание, то лишь ненадолго. Добившись всего, чего он хотел, он так же легко отпускал ее, как и влюблял в себя. Для этого парня были важны лишь три вещи: его друзья( при этом друзьями он их не считал) спорт, и собственное «я». До поры, до времени…