Книга духовного роста, или Высвобождение души

Мы знаем: упорство и труд все перетрут. Чем тверже мы знаем и верим в то, что веселое и хорошее настроение, физическая деятельность, качественная пища, материальное благополучие, всевозможные изобретения во имя здоровья и счастья человека, включая химию, позволяют человеку быть здоровым и счастливым либо стать таковым, тем глубже оказывается подстерегающая нас депрессия. Когда нам приходится признать, что преодоление земных круч не помогает преодолеть духовные кручи, тогда-то мы и оказываемся в трясине разочарований, а иначе говоря, в депрессии.

Знание того, что я – прекрасный человек, способно ослепить человека настолько, что он и на секунду не допустит, что кто-то может относиться к нему иначе. Знанию чувства неведомы, а потому человек и не признает своей вины в том, что из-за его стремления к совершенству кто-то из ближних сделался хуже. Удар по его блистательному фасаду стал бы ударом по иллюзиям, и фасад разлетелся бы в пух и прах, выявляя перед всеми его истинную неприглядную суть. Интеллигент подавляет саму эту возможность в зародыше, объявляя хамом любого, кто честно и прямо высказывает правду. Хам прикусывает язык и молча страдает, но когда терпению приходит конец, он взрывается. Если теперь запятнанный им хороший человек не отомстит хаму, то станет плохим в собственных глазах. Знание этого повергло бы его в депрессию.

По сути дела духовная провокация, порождающая физическую провокацию, является признаком депрессии. Депрессия, она же сверхчувствительность, порождает семейные ссоры, болезни, войны.

8. Самое последнее и самое надежное средство

Мертвый депрессии не испытывает. Человек, страдающий от крайне тяжелой депрессии, помышляет о смерти. Если смерть не приходит, человек сам идет на смерть. Самоубийство бывает двух видов:

– физическое;

– духовное, т. е. наркомания.

Наркомания является признаком кризиса общества, при котором люди перестают быть людьми.

Меня очень часто спрашивают, как помочь наркоману. Ответ мой всегда один: помогите себе, тем самым поможете и ему. Кто помогает себе, тот понимает, что с наркоманией бороться нельзя. Если борьба с каким угодно отрицательным явлением ведет к усилению данной негативности, то борьба с наркозависимостью конкретного человека означает его быструю смерть. Причем очень скоро умирает тот наркоман, борющиеся за которого люди доказывают свою любовь в глазах общественности тем, что выискивают виновных, которых необходимо сурово покарать. Запомните, если вы действительно желаете помочь наркоману, то нельзя в его присутствии осуждать кого бы то ни было. Любое порицание, любую критику, любое осуждение в чей бы то ни было адрес наркоманом воспринимается на свой счет, ибо он сам – мишень обвинений. Не забывайте – все проблемы коренятся в семье. Если вы из тех родителей, кто ищет виновных, значит, вы ищете, как наказать себя. Ваш ребенок может и не знать о том, о чем я говорю, однако он это чувствует. Если он хоть сколько-нибудь вас любит, то скорее умрет, чем станет вас обвинять. И себя тоже не осуждайте. Для вашего ребенка это тоже непереносимо. Признайтесь ребенку, что вы не сумели его понять, поскольку и себя-то не понимаете. Поверьте, со временем он это поймет. Когда не будет уже причины бояться своей семьи, тогда поймет.

Наркоман, которому удается побороть свое пагубное пристрастие, прежде чем окончательно угробит свои мозги, становится либо наркодилером, либо общественным деятелем, ведущим борьбу с наркоманией, например полицейским. Обоих характеризует неустанная борьба за свое дело и острый ум, свойственный эгоизму. Различие между ними состоит в том, что первый старается спасти свою шкуру, а второй старается спасти ближних, хотя те вовсе не желают, чтобы их спасали. Наркоманы хотят лишь избавиться от чувства вины и от тех, кто своими обвинениями в них это чувство порождает. К сожалению, бравые полицейские не понимают этого и возвращают спасенных обратно в семью. Это значит, что спасенного теперь способна спасти лишь смерть. Большинство родителей до сих пор не осознает, что ребенок стал наркоманом из-за них. Даже наука психология, к сожалению, не сумела пока еще постичь причину наркомании.

Если наркоман – человек, впавший в депрессию, то наркодилер наверняка испытывает апатию. Это значит, что он равнодушен к человеческой судьбе. К чьей именно? Прежде всего к своей собственной. Этого никто не замечает. Все видят, какой это страшный человек для окружающих. Чем активней люди бичуют торговцев наркотиками и ведут их поиски с целью истребления, тем реже удается их задержать, поскольку людское осуждение (пристыживание) умерщвляет в них остатки чувства вины. Преступника, у которого полностью атрофированы чувства, поймать невозможно. Он наказывает себя сам навлечением кармического долга. Это – самая тяжкая кара из всех существующих.

Мелкие воришки попадают в руки правосудия потому, что ощущают себя виноватыми. Маститые воры разгуливают на свободе потому, что виноватыми себя не ощущают. Не было бы обвинений, не было бы и преступлений. Сперва прекратились бы крупные преступления, затем мелкие. Кто желает, чтобы преступления прекратились прежде, чем прекратились обвинения, тот желает, чтобы следствие исчезло до причины.

О человеке судят интуитивно. Всевозможные контролеры, охранники, сотрудники службы безопасности и т. п., сами того подчас не ведая, запрограммированы на чувство вины, словно ищейки. Например, при пересечении государственной границы вы ощущаете себя невинным, точно ангел, тогда как таможенники перетряхивают ваш багаж, словно вы контрабандист. Вас это оскорбляет, и в душе вы обзываете таможенников идиотами. Не испытывай вы чувства вины по поводу той неприятности, которую пережили несколькими часами ранее, вам не пришлось бы называть таможенников идиотами, а значит, не пришлось бы совершать вторичной ошибки.

На сегодняшний день мы уже не можем обойтись без интуиции, проявляемой полицией и таможней, ибо борьба за хорошее, которую ведут хорошие люди, спровоцировала умопомрачительный рост плохого. Ребенок, которому изо дня в день приходится наблюдать, как хорошие родители стараются переделать друг друга на собственный манер, впадает либо в депрессию, либо в апатию. Все проблемы уходят корнями в детство и начинаются с семьи.

Человек, испытывающий комплекс неполноценности и желающий людям добра, сам, без чьих-либо обвинений, считает себя виноватым во всем, а потому жертвует собой, чтобы людям жилось лучше. Например, бросает любимую работу. Теперь все должны быть довольны, так нет же. Недовольны в том числе и те, кто нуждался в его помощи, те, за кого ему прежде приходилось чувствовать, думать, говорить, делать, кому от этого жилось легче. Так человеку в состоянии депрессии приходит в голову – неизвестно откуда – мысль: без меня всем будет лучше. Нетрудно эту мысль реализовать и стать самоубийцей. Если нет надежды, если все кажется бессмысленным, так и случается.

Если чаша терпения наполнена еще не до самого края, если человек еще не впал в полную апатию, зародившейся мыслью о самоубийстве он начинает шантажировать ближних. Угроза самоубийства– вернейшее средство шантажа тех, кто тебя очень любит. И человек, горячо любящий родителей, принимается их шантажировать при том, что и они любят его очень сильно. Видите, сколь опасна большая любовь, которая и не любовь вовсе. Большая любовь – любовь собственническая. Это зло, хотя никто не желает этого признавать.

ВСЕ БОЛЬШИЕ ПРОБЛЕМЫ ВОЗНИКАЮТ В РЕЗУЛЬТАТЕ СУММИРОВАНИЯ МАЛЫХ.

Кто впадает в депрессию по поводу одной проблемы, тому легче впасть в депрессию и по поводу другой проблемы. А уж третья вызывает депрессию еще легче. Вот и получается, что, боясь позора и стыдясь трусости, мы подавляем одну, вторую, третью, десятую, двадцатую проблему и впадаем в полнейшее отчаяние, не давая покоя ни себе, ни ближним. Из мелочи мы сотворяем проблему жизни и смерти, создаем кошмар. Нечеловеческими усилиями подавляем в себе также ощущение кошмара, подавляем страхом (знаниями) и полагаем, что сумели избавиться от постыдных эмоций. На самом деле мы себя обманываем. Наши стрессы подавлены до уровня бесчувственной апатии, и они ждут своего срока. Ждут того часа, когда, набравшись мощи, смогут вырваться на свободу. Свобода же достигается физической смертью, но сейчас речь не об этом.

Апатия– это балансирование на грани жизни и смерти. Чем апатия глубже, тем чаще человек задумывается о том, что лучше умереть, чем лишиться рассудка. Смерть внемлет ему и приходит на помощь, если иначе уже нельзя. Происходит это в ту минуту, когда апатия человека уже настолько свела с ума окружающих, что его собственный мыслящий эгоистически мозг утрачивает свою функцию.

Фактически апатия является результатом духовной самообороны.

Апатия

Итак, апатию порождает эгоизм – твердое, несокрушимое знание, которое основывается на житейском опыте и которое оценивает, сравнивает, осуждает. Эгоист терроризирует более слабого человека как духовно, так и физически, пока не умерщвляет в нем чувства. Существует один-единственный тип человека, на которого не действует людское осуждение. Это – бесчувственный, апатичный эгоист, равнодушный к людям и безучастный к людским страданиям. На свет он родился не таким. Таким его сделали хорошие люди, чаще всего родители. Теперь он поступает с ближними так же, как поступили с ним, ибо иному он не обучен. Для нас он – наглядный урок, иллюстрирующий, что бывает, если терпение человека испытывать до предела.

Из-за пережитых страданий, причиненных нам неким человеком, мы становимся к нему равнодушными и безучастными. Если человек этот посторонний, тогда еще ничего. С чужими мы не обязаны общаться и не общаемся. Проблема осложняется, если речь идет о родителях, и особенно матери, с одной стороны, и ребенке, с другой. На свете нет более горького разочарования, чем разочарование в материнской любви. Если оно воздействует постепенно, ребенок озлобляется на весь мир и особенно на женский пол. В женщинах он видит врага. А заодно и в мужчинах, ибо те преклоняются перед женщинами.

Женщины, срывающие свою злобу на домашних, умерщвляют их чувства точно так же, как в свое время были умерщвлены их собственные. Эгоисту угодно, чтобы все пережили то же, что и он. Будучи в состоянии депрессии, эгоист не понимает, что по прошествии лет страдания кажутся более значительными, чем на самом деле, из-за чего заставляет домочадцев страдать во много раз сильнее. После каждой новой ссоры он чувствует свою вину, которая из-за депрессии приобретает огромные масштабы, а из-за стыда и страха перед тем, что теперь будет, он еще сильнее умерщвляет свои чувства.

Насколько мужчина разочарован в материнской любви, в той же мере он желает боготворить женщину, однако женщину нельзя боготворить. Чем сильнее желание, тем сильнее разочарования. Разочарованный и ожесточившийся человек изливает свою злобу на всех, кто его боится. Чужие не боятся – их охраняет закон и правоохранительные органы. Отец, срывающий злобу на семье, вызывает у ребенка разочарование в отцовской любви. От переживаний ребенок впадает в депрессию. Сперва становится безучастным к конкретной отцовской проблеме, затем – ко всем его проблемам, а в дальнейшем уже и к самому отцу. В скором времени он делается безучастным по отношению ко всему мужскому полу и начинает ненавидеть женщин, которые не могут жить без мужчин.

Апатия – это такое состояние, при котором человеку нет дела ни до кого. Кого он искренне любил, тот перестает для него существовать, не говоря уже о вечно им недовольных и осуждающих согражданах. Апатия делает человека глухим ко всему живому и в первую очередь к самому себе. Если он превратил себя в предмет или машину-автомат, то он и подавно не испытывает к себе никаких чувств. По сути дела, чем глубже апатия, тем тело менее подвержено болезням. Из-за утраты чувствительности человек становится невосприимчивым к травматической боли, чем удивляет окружающих, возводящих его в ранг стоических героев.

На нечувствительность тела указывает также особая выносливость по отношению к высоким и низким температурам. Врачи удивляются, почему родители детей, получивших большие ожоги, обращаются за помощью лишь когда раны начинают загнивать и становятся опасными для жизни. Родители в свою очередь недоумевают, с какой стати их ругают за беспечность. По их мнению, если ребенку плохо, он должен орать во все горло – именно так поступали они сами, будучи детьми. Но ведь ребенок в состоянии апатии нечувствителен. Он будет голосить, если ему отказать в каком-нибудь пустяке, однако при виде покалеченного жучка, лягушки, птички, самого себя и прочих живых существ у него не возникает никаких эмоций.

Если ребенок со злорадством растаптывает букашку либо с наслаждением отрывает у бабочки крылья, чтобы посмотреть, как она себя поведет, это значит, что он находится на пороге апатии. В нем нет ни сочувствия, ни жалости. Он являет собой следующую ступень по отношению к родительской подавляемой депрессии. Мы привыкли связывать жестокое равнодушие с низшими слоями общества, однако это неверно. Просто эти люди не умеют скрывать своей жестокости, потому она и бросается в глаза. Они не ведают, что этим творят зло, ибо поступают так, как велят им чувства, а поскольку сами они ничего не чувствуют, то, как они считают, и животному не должно быть больно. И раз уж с ними обращаются жестоко, с какой стати они должны обращаться с животными как-то иначе.

Высшие слои общества прививают своим чадам понятия о том, что хорошо и что плохо. Это значит, дети осознают, что поступают скверно, истязая животное, поэтому они занимаются этим тайком. Будучи сами бессердечными, они бессердечно обращаются и с животными, и с людьми, более слабыми, чем они. Если от ребенка ожидают только хорошего и если по поводу любого пустяка, что не по душе взрослому, его тут же называют плохим, то ребенок растет апатичным, независимо от того, живет ли он в трущобах либо в королевском дворце.

Вам наверняка доводилось видеть, как кое-кто наливает в заварку крутой кипяток и тут же начинает пить. Над ним добродушно посмеиваются, дескать, не спеши – нутро обожжешь. Вы бы и сами были не прочь последовать его примеру, однако при всем желании тут же обжигаете рот. Благодарите Бога, что это так, и знайте, что закаленность к чрезмерно горячему и чрезмерно холодному усиливает апатию. Человеком в состоянии апатии руководит эгоизм, потому его и называют эгоистом.

Человек, не ведающий стрессов, переносит экстремальные явления природы без ущерба для здоровья и развивает в себе физическую выносливость сообразно потребности. Для человека со стрессами жизнь – это борьба, и для того, чтобы одержать в ней победу, необходимо быть выносливым. Он развивает и закаляет свое тело, чтобы стать еще сильнее и не пропасть, проходя огонь, воду и медные трубы. Незаметно для себя он превращается в бесчувственную закаленную сталь. Относясь к близким людям с сердечным теплом, он тут же принимается громить противника, немилосердно и без разбора, если с близкими происходит неурядица. Свои видят в нем героя, чужие – чудовище. В какой-то миг, если свои не прекратят хныкать, он обрушивает всю свою злобу и на них.

Часть человечества уже переросла уровень примитивных войн, но уровня воспитания в себе героя мы еще не переросли. С тем чтобы герой, пекущийся о близких и враждебный к чужим, не скатился на уровень, где справедливость восстанавливается силой, на него насылается болезнь, соответствующая его образу мыслей. Это и не болезнь вовсе, если постоянно ею заниматься.

Апатия бывает двух видов:

• та, при которой человек творит зло;

• та, при которой человек творит добро.

1. Злодеи бывают разные, как и совершаемые ими злодеяния. Самым тяжким преступлением считается убийство. Об убийце обычно говорят: что это за человек такой? А он и не человек вовсе. Все человеческое в нем давно вытравлено. Вытравлено постоянными укорами, осуждением, пристыжением, брезгливым отношением, унижениями, насилием – словом, ненавистью, и тянется это с самого детства. В противном случае он не стал бы убийцей.

Это большое искусство – остаться человеком преодолевая испытания. Большинству это не под силу, ибо страдания умерщвляют чувства и память о случившемся порождает эгоизм. Так рождается ненависть. Измученный человек принимает за человеконенавистнического мучителя любого, в ком есть хоть капля негуманности, и способен взорваться от пустяковой реплики, изливая свою злобу на совершенно чужом, можно сказать, ни в чем не повинном человеке. В действительности же произошло столкновение между двумя человеконенавистниками.

Единственное, в чем убийцы действительно виноваты, это в желании жить. Если бы общество осознало это и помогло бы заблудшему по-настоящему, то первое же преступление злоумышленника стало бы и последним. К сожалению, общество лицемерит, строя из себя поборника справедливости, тогда как в душе оно готово уничтожить всех, кто чинит ему неприятности. Своими деяниями преступники выявляют истинное лицо добра, но ни один из поборников блага признать этого не желает.

Пример из жизни

Недавно один пожилой мужчина поведал мне о том, что, лишь начав работать над собой, он по-настоящему осознал, что все женщины, от одноклассниц до собственной жены и дочерей, относились или относятся к нему точно так же, как и его мать. Исключение составляли лишь две сослуживицы, относящиеся к нему с уважением, но они появились в его жизни, когда он уже изрядно над собой поработал. Он настолько свыкся с положением униженного, что иного отношения к себе не мог и представить, если бы не заболел.

По его признанию, если бы не болезнь, то еще немного, и он готов был, подобно дикому зверю в клетке, растерзать любую женщину, донимавшую его постоянной дрессировкой. На помощь ему пришла болезнь, ибо, несмотря ни на что, ему все же хотелось остаться хорошим человеком, хоть он и знал, что его считают плохим. Это знание компенсировалось ощущением, что человек он хороший или, по крайней мере, не столь плохой, как о нем отзываются недовольные критиканы.

Больной мужчина, продолжающий доверять своим чувствам, способен на быстрое выздоровление. Женщинам значительно труднее, ибо они путают чувства с эмоциями.

Существует много болезней, при которых физическое тело перестает повиноваться человеку. Больные, работающие над собой, не раз говорили, что, если бы не болезнь, они бы кого-нибудь прибили. Они сознают всю степень испытываемой ими ненависти и высвобождают ее. Они понимают, отчего лечение дает более медленный эффект, чем хотелось бы. Нередко они спрашивают меня, как это я смею говорить больным правду. Не всегда-то и смею. По крайней мере, не при первом посещении. Половина из них понимает меня, а половина не понимает.

Когда человек совершил убийство и суд предъявляет ему обвинение, то, если он сознается в совершенном злодеянии, однако своей вины не признает, он впадает в апатию. Человек в состоянии апатии считает свой поступок оправданным. Серийным и массовым убийцам присущ аналогичный склад мышления. Даже уже находясь за решеткой, они продолжают считать, что убили того или иного плохого человека по справедливости. Им известно, что и их самих кто-то хочет убить. Их с детства учили уму-разуму физической расправой, и точно так же они вразумляют других людей. Физическая расправа автоматически перерастает в убийство, если противник не воспринимает назидания.

Серийный убийца испытывает наслаждение от совершаемых им убийств и рассчитывает этим прославиться. При виде крови жертвы у него не возникает никаких эмоций. А почему вас страшит вид крови? Вы боитесь подсознательно обнаружить перед всеми свою любовь, ибо тогда она перестанет быть истинной. Вы боитесь потерять истинную любовь, поскольку испытали ее в своей жизни. А серийный убийца не испытал. И он реализует свое желание хоть раз в жизни увидеть истинную любовь: он видит кровь, а кровь – это любовь. Его целью было лицезреть любовь, и человек добивается своего.

Впавший в апатию человек знает и чувствует, что никто его никогда не любил и что его любовь никому не нужна. Поэтому его любовь превращается в любовь ко всем, в ком он узнает самого себя. Где-то в недрах его души теплится надежда, не позволяющая наложить на себя руки, однако в минуты ожесточения его посещает мысль, что таких, как он, нужно убивать, чтобы они не плодили себе подобных. Особенно безжалостно его отношение к собственной матери и к матерям в целом.

В минуту душевного кризиса в разгар ссоры с матерью либо уже после ссоры у него может возникнуть желание отомстить матери как можно больнее, и он совершает самоубийство, чтобы избавиться от мучений и чтобы мать получила по заслугам. Мать, которая даже после этого не понимает своих ошибок, принимается искать виновных на стороне. Нередко мать все же осознает свою вину и, тем не менее, ищет виновного среди окружающих либо другие ищут по ее просьбе, только чтобы люди не указывали на нее пальцем. Несмотря на это, чувство испытываемой ею вины усиливается, повергая ее в апатию, и она начинает искать виновных все более крупного масштаба.

Свой поступок считают оправданным также и люди, занимающиеся эвтаназией, ибо мучения безнадежно больного человека и в самом деле страшнее, чем смерть. Почему же смерть не является к больному сама, об этом сторонники эвтаназии не задумываются. В некоторых странах эвтаназия разрешена законом. Это значит, что в данной стране закон позволяет взращивать кармический долг. Кто по-настоящему сопереживает страждущим, тот знает, как реально им можно помочь. Когда смертельно больной приходит к осознанию прощения, его мучения заканчиваются. Он помогает себе, и смерть помогает ему.

Религиозные фанатики, верящие в конец света, убивают своих единоверцев и считают свое деяние оправданным. Видимо, считают, что умереть неожиданно не так страшно, как умереть во время конца света. Подавляемый страх превращается в догматическое знание. Нет силы более могучей и несокрушимой, чем догма. Поскольку от величины страха зависит величина чувства вины, то чувство вины, соразмерное догме, являет собой не что иное, как апатию, сопоставимую с вакуумом. Кто желает выжить под лавиной кошмаров, тот вынужден стать апатичным эгоистом. Таким он и становится и, свято веря в свою правоту, начинает изводить всех точно так же, как поступали с ним.

2. Люди, творящие добро, которые сами себя считают творцами блага, гораздо хуже, чем преступники, поскольку преступник положительным считает только свое деяние. А творящий добро оценивает положительно также и собственную персону. Самое благое из всех благих деяний, с которым он себя отождествляет, – это страстная ненависть к любому проявлению зла.