Гоголь в жизни

34

На этом прекращаются упоминания о Гоголе в письмах Семененко и Кайсевича. По мнению А. Кочубинского (Вестник Европы, 1902, № 2), приведенные письма свидетельствуют, что Гоголь одно время сильно склонялся к католицизму. В подтверждение своего мнения Кочубннский приводит ходившие в России слухи о католических симпатиях Гоголя, описание католической службы в «Тарасе Бульбе» позднейшей редакции («Тарас Бульба» – и католические симпатии!), заявление Гоголя в одном письме из Рима, что «в одном только Риме молятся, в других местах показывают только вид, что молятся». Нет основания заподозревать правдивость сообщений Семененко и Кайсевича: писали они своему патрону, совсем не для печати. С другой стороны, высказывания Гоголя поражают своею неожиданностью и полным несоответствием всему, что мы знаем о Гоголе. Думается нам, что скрытный и очень практичный в житейских делах Гоголь просто водил за нос охотившихся за ним польских монахов. Единственная его цель была – угодить богатой и знатной княгине Волконской, фанатической католичке. Характерно, что немедленно после ее отъезда из Рима он круто порывает все отношения с апостолами Богдана Яньского и совершенно скрывается с их горизонта.

35

Жуковский был воспитателем наследника, этим объясняется интимный тон его писем.

36

Нащокина спутала Анну Васильевну с младшей ее сестрою Ольгой.

37

Денег Жуковскому Гоголь отдать не смог, и долг свой наследнику Жуковский взял на себя. Ср. ниже письмо Жуковского Гоголю 25 мая 1844 года.

38

Ив. Серг. Тургенев не присутствовал на этом празднике, – он ничего не рассказывает о нем в своих воспоминаниях о Гоголе и Лермонтове. С Гоголем в эти годы он, по его словам, два раза встречался только у Елагиной, а Лермонтова вообще видел всего два раза в Петербурге, в самом конце 1840 года. Невероятно предположить, чтоб Тургенев забыл о празднике, проведенном им с Гоголем в среде интимных его друзей, и о чтении Лермонтовым «Мцыри».

39

Прозвище, данное Гоголем Анненкову в Петербурге, в 1832 г.

40

Джузеппе Меццофанти (1774–1849), кардинал, профессор Болонского университета, потом заведующий учебной частью Конгрегации пропаганды. При среднем умственном развитии обладал изумительной способностью к изучению языков. Он говорил на 50 или 60 языках, самых несходных семей, при более или менее совершенном знакомстве со многими другими.

41

В апреле 1841 г. 58-летний Жуковский женился на 18-летней дочери его давнишнего приятеля, живописца Рейтерна.

42

Погодин, с которым Гоголь был в ссоре, простился с ним дома, но к Аксаковым не поехал. А. В. Гоголь. (Шенрок. Материалы, IV, 128.)

43

Письмо сохранилось. См. Письма Гоголя, ред. В. И. Шенрока, том II, стр. 223.

44

Аксаков только через три месяца, после долгого колебания, ответил на это письмо. Он писал Гоголю: «Друг мой, ни на одну минуту я не усумнился в искренности вашего убеждения и желания добра друзьям своим; но, признаюсь, недоволен я этим убеждением, особенно формами, в которых оно проявляется. Я даже боюсь его. Мне 53 года. Я тогда читал Фому Кемпийского, когда вы еще не родились… Я не порицаю никаких, ничьих убеждений, лишь были бы они искренни; но уж конечно ничьих и не приму… И вдруг вы меня сажаете, как мальчика, за чтение Фомы Кемпийского, нисколько не знав моих убеждений, да еще как? в узаконенное время, после кофею, и разделяя чтение на главы, как на уроки… И смешно, и досадно… И в прежних ваших письмах некоторые слова наводили на меня сомнения. Я боюсь, как огня, мистицизма; а мне кажется, он как-то проглядывает у вас. Терпеть не могу нравственных рецептов, ничего похожего на веру в талисманы. Вы ходите по лезвию ножа! Дрожу, чтоб не пострадал художник» (История знакомства, 128).

45

Очевидно, речь о тех самых четырех тысячах рублей, которые наследник в начале 1840 г. (см. выше), по просьбе Жуковского, дал ему взаймы для Гоголя. Своим согласием на предложение Жуковского наследник просто отказался получить с Жуковского долг, сделанный им для Гоголя. Так что предлагаемые четыре тысячи Жуковский собирался платить Гоголю из собственного кармана.

46

Гоголь, однако, эти деньги от Жуковского получил. В феврале 1846 года Жуковский писал Гоголю: «При сем прилагаю вексель на тысячу рублей. Теперь две тысячи вам заплачены. Еще остается на мне две тысячи, которые в свое время вы получите». (Сборник Об-ва Любит. Рос. Словесности на 1891 г. М., 1891, стр. 9.)

47

Распоряжение Гоголя вызвало также протест и недоумение у его московских друзей. Шевырев на распоряжение Гоголя отозвался только через девять месяцев таким письмом: «На твое большое письмо я не отвечал. Ты требовал решительного да на твое предложение. Я не мог тебе уступить насильно это да и вот почему не отвечал. Предложение твое о сумме, собираемой с твоих сочинений, не могло быть исполнено по двум причинам. Первая – ты должен еще Аксакову. Я знаю, что Аксаковы нуждаются. Они даже на зиму переселились в деревню по этой причине. Мне казалось несправедливым потреблять твои деньги на бедных студентов, когда еще не уплачен тобою долг человеку нуждающемуся. Языков – другое дело, конечно, подождет. О другой причине я говорить теперь не стану, потому, что лишнее, а поговорю с тобой тогда, когда уничтожится первая… Я не могу принять на себя исполнение такого дела, которое мне кажется противным справедливости». (Отчет имп. Публ. библиотеки за 1893 г., прилож., стр. 20.)

48

Подлинное письмо Гоголя, см. Письма, III, 51.

49

Через полгода Щепкин писал Гоголю по поводу той же «Развязки Ревизора»: «Прочтя ваше окончание «Ревизора», я бесился на самого себя, на свой близорукий взгляд, потому что до сих пор я изучал всех героев «Ревизора», как живых людей; я так много видел знакомого, так родного, и так свыкся с Городничим, Добчинским и Бобчинским в течение десяти лет нашего сближения, что отнять их у меня и всех вообще, – это было бы действие бессовестное. Чем вы их мне замените? Оставьте мне их, как они есть. Я их люблю, люблю со всеми слабостями. Не давайте мне никаких намеков, что это-де не чиновники, а наши страсти; нет, я не хочу этой переделки; это люди настоящие, живые люди, между которых я возрос и почти состарился… Нет, я вам их не отдам! не дам, пока существую! После меня переделывайте хоть в козлов; а до тех пор я не уступлю вам Держиморды, потому что и он мне дорог». (Записки и письма М. С. Щепкина, 190.)

50

Такого разбора Шевырев не напечатал. Напротив, напечатал разбор хвалебный.

51

В четвертом письме «Выбранных мест», озаглавленном «О том, что такое слово», находится такой отзыв о Погодине: «Наш приятель П. торопился всю свою жизнь, спеша делиться всем со своими читателями, не разбирая, созрела ли мысль в его собственной голове, словом, – выказывал себя перед читателем, себя всего во всем своем неряшестве… Тридцать лет работал и хлопотал, как муравей, этот человек, – и ни один человек не сказал ему спасибо; ни одного признательного юноши я не встретил, который бы сказал, что он обязан ему каким-нибудь светом или прекрасным стремлением к добру» и т. д.

52

Вот как отвечал на это Гоголь в письме к Шевыреву: «Моей ненависти против Погодина никто не отыскал в этих словах о Погодине из людей, которым не знакомы наши отношения. Их увидели вы потому, что взглянули глазами уже предубежденными… Если же кто и отыщет в них следы ненависти и озлобления моего против Погодина, тогда бесчестье мне, а не Погодину. Кто ж тут выиграл, я или Погодин? Кому слава, мне или ему? Разве и теперь не называют меня, даже близкие мне люди, лицемером, двуличным человеком, играющим комедию даже в том, что есть святейшего человеку? Или ты думаешь, легко это вынести? Это еще бог весть, какая из оплеух посильнее для того, чтобы вынести, эта ли, или та, которую я дал, по вашему мнению, Погодину» (Письма, III, 392).

53

Оторванный от России и от непосредственных наблюдений над русской жизнью, Гоголь всеми способами старался чем-нибудь возместить это отсутствие собственных наблюдений. С тою же просьбою о присылке «портретиков» он обращается к жене своего друга Данилевского (Письма, III, 415), просит Аксакова, Погодина и Шевырева «поработать за него грудью» – записывать нужное ему для продолжения «Мертвых душ». «Погодин, мне кажется, многое бы мог записать, что услышит от простых людей и купцов, с которыми ему весьма часто приходится говорить. Мне бы очень нужно было иметь всегда у себя в ящике один-другой портрет, набросанный ловкою рукою, хотя и бегло, с человека, которого бы можно было назвать типом и представителем своего сословия в его современном, нынешнем виде» (Письма, III, 403). С тою же просьбою прислать ему всевозможные свои жизненные наблюдения, как материал для его романа. Гоголь обратился к ряду петербургских друзей, обратился к своим читателям в предисловии ко второму изданию первого тома «Мертвых душ». В «Авторской исповеди» Гоголь с огорчением писал: «Я думал, что, может, хоть пять-шесть человек захотят исполнить мою просьбу так, как я желал… Но на мои приглашения я не получил записок; в журналах мне отвечали насмешками».

54

Этим письмом начинаются сношения Гоголя, – сначала заочные, потом и личные, – со священником о. Матвеем, ржевским протоиереем, фанатико-изувером, имевшим самое гибельное влияние на Гоголя. О. Матвея рекомендовал Гоголю граф А. П. Толстой. Письма о. Матвея к Гоголю до нас не дошли, и о характере их мы можем заключить только по ответным письмам Гоголя.

55

В XIV письме «Переписки» Гоголь восстает против «одностороннего взгляда», что всякий театр есть соблазн и препятствие к спасению души. «Высший театр, – писал Гоголь, – это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра». Изувер о. Матвей напал за это на Гоголя, укоряя его, что он «посылает людей в театр, а не в церковь».

56

Сначала Гоголь написал Белинскому длинный, раздраженный ответ, в котором перешел в наступление, находил его обвинения «нападеньями невпопад», писал, что Белинский далеко сбился с прямого пути, и обращал к самому Белинскому слова, с которыми тот обратился к Гоголю: «Опомнитесь, вы стоите на краю бездны!» Но потом Гоголь уничтожил это письмо и послал Белинскому вышеприводимый мягкий ответ. Первое письмо, восстановленное по разорванному черновику, см. в Письмах, IV, 32.

57

В настоящее время – Никитский бульвар, д. 7а. К дому прибита мемориальная доска.

58

Это доказывает только проницательность Гоголя. Сочинение, известное под именем «России» Булгарина, имеет такое заглавие: «Россия в историческом, статистическом, географическом и литературном отношении» (в четырех частях и две части статистики) и принадлежит перу известного профессора Н. А. Иванова, а Булгарин был только издателем его. О сочинении этом с полным уважением отозвался в свое время знаменитый Шафарик. Н. П. Барсуков, X, 319.