Мир между мирами

Глава 1. Обычный день, который пошёл не так

В канцелярию Совета миров не приносят цветы.

Цветы – это про свадьбы, похороны и прочие человеческие мелочи. А тут, за мраморными колоннами, где потолок держался на позолоченных грифонах и канцлеры ходили с видом людей, которые лично удерживают Вселенную от распада, – сюда приносили только три вещи: бумаги, проклятия и кофе.

Элианна как раз несла все три.

Папки дрожали у неё в руках так, будто чувствовали, что внутри – проект нового договора о перемирии. Тонкий конверт с синим воском подозрительно щемил в кармане жилета: его ей сунули утром, шёпотом попросив «передать лично канцлеру, только канцлеру, никому больше, вы же у нас незаметная, мисс Арден». А кофе… ну, кофе был для неё. И, если совсем честно, больше напоминал жидкое заклинание против сна.

– Мисс Арден! – раздалось за спиной. – Вы опять взяли всё на себя?

Элианна сделала вид, что не слышит. Если не оборачиваться, возможно, мир сам собой перестанет требовать отчёта.

– Мисс Арден, – настиг её голос уже сбоку. – Вы хотя бы заклинание устойчивости на папки наложили?

Она нехотя повернула голову. Рядом шагал младший маг‑делопроизводитель Лейр, её коллега, известный тем, что однажды перепутал формулу для невидимости с формулой для частичной разборки материи. От стены тогда осталась только вежливая записка из пепла: «Извините, я пошутил».

– Лейр, – вздохнула она. – Это просто бумага. Бу‑ма‑га. На неё не нападают.

– На неё – нет, – оживился он. – Но на тех, кто её несёт…

Он выразительно посмотрел вперёд, на тяжёлые двери зала заседаний. Там сегодня в первый раз за десять лет должны были встретиться послы Солларии и Ноктарума – двух миров, которые могли договориться только о том, что ненавидят друг друга.

Элианна сглотнула.

– Я всего лишь отнесу бумаги, положу на стол и уйду, – отчётливо произнесла она, как заклинание. – Никаких нападений, интриг, заговоров…

Дверь в зал в этот момент с грохотом распахнулась ей навстречу.

Изнутри вылетел молодой мужчина в мантии посла Ноктарума – чёрная ткань, серебряная вышивка, на шее амулет с каким‑то мрачным символом. Лететь он, судя по перекошенному лицу, совсем не собирался: его вышвырнули.

Точнее, вышвырнуло.

За ним из зала рвануло что‑то невидимое, но очень упрямое. Воздух завибрировал, свет в коридоре померк, по мозаичному полу пробежали тени, как от огромных крыльев. Папки в руках Элианны дёрнулись, кофе жалобно булькнул.

– Ложись! – крикнул кто‑то.

Она, разумеется, не легла. Она застыла, как приличный клерк, который не верит в то, что политика может вылезти к нему в коридор живьём.

Молодой посол споткнулся о её ноги, поймал её за локоть, и в следующий миг весь этот вихрь – холодный, колючий, с запахом грозы и чего‑то инородного – рухнул им на головы.

Мир вспыхнул белым.

Глава 2. Между мирами

Очнулась она от того, что кто‑то настойчиво тряс её за плечо.

– Живая? – спросил всё тот же голос, который кричал «ложись». Теперь он звучал ближе и гораздо более виновато.

Элианна моргнула. Потолок Совета миров исчез. Вместо него над ней тянулось низкое небо, прорезанное чужими, незнакомыми созвездиями. Воздух был сухой и пах пылью. Где‑то вдали грохотало, будто сами горы ругались друг с другом.

Рядом сидел тот самый выброшенный посол – молодой, лохматый, с содранной манжетой и упрямым подбородком. Серебряная вышивка на мантии потускнела, а амулет на груди светился тусклым, но злым светом.

– Хорошие новости, – сказал он, заметив, что она смотрит. – Вы, кажется, взяли меня за руку в самый удачный момент.

– Это… – Элианна села, почувствовав, как расползается под ней странная, шуршащая трава. – Это был не я.

– Тем лучше, – бодро произнёс он. – Значит, случайное соучастие. Меня, кстати, зовут Каэль. Посол Ноктарума. А вы кто такая и почему у вас в волосах обрывок межмирового договора?

Она на автомате попыталась пригладить причёску и действительно вытащила из неё помятую страницу с гербовой печатью Совета.

На листе крупным, аккуратным почерком было выведено:

«Статья первая. Ни одна из сторон ни при каких обстоятельствах не предпринимает односторонних попыток пересечения границ миров без согласования с Советом…»

Элианна и Каэль одновременно посмотрели друг на друга, потом – на странное небо, затем – на сине‑чёрную пропасть, начинавшуюся всего в нескольких шагах от них.

Между мирами, как оказалось, был весьма неплохой вид.

– Я… – она сглотнула. – Я просто носила бумаги.

– А теперь вы, возможно, нарушили основную статью договора, который и носили, – вздохнул Каэль и встал, протягивая ей руку. – Поздравляю, мисс… Кто вы там. Вас официально втянули в войну миров.

Он улыбнулся так, будто это было приглашение на бал.

– О, это многое объясняет, – серьёзно кивнул Каэль. – Бумаги – самый страшный вид магии, который придумало человечество.

Он обвёл рукой пространство вокруг.

– А это, судя по всему, побочный эффект.

Элианна наконец огляделась по‑настоящему.

Они стояли – если это можно было назвать «стояли» – на узкой полосе земли, похожей на осколок утёса, подвешенный в пустоте. Каменная площадка уходила метрах в двадцати вперёд и обрывалась, за спиной – тоже обрыв. Ни перил, ни ограждений, ни вежливых табличек «Осторожно, вселенная заканчивается». Только ветер, запах пыли и далёкий гул, от которого вибрировали рёбра.

Внизу не было ни моря, ни облаков. Внизу было… движение. Слоистое, тускло‑светящееся, как если бы кто‑то разлил чернила и вмешал в них звёздную пыль. Иногда глубоко внизу вспыхивало что‑то яркое, и тогда из пропасти тянуло холодом и чем‑то очень древним, очень недовольным.

– Это… – Она сглотнула второй раз за последние пять минут. – Это точно коридор Совета? Мне говорили, что межмировой переход – это безопасно, цивилизованно и что там всегда дежурит минимум три мага и один чиновник с опросными листами.

– Это, к нашему общему несчастью, не официальный коридор Совета, – мрачно сказал Каэль. – Это щель.

– Щель, – повторила Элианна, потому что мозг пока что был не готов к более сложным словам.

– Трещина между мирами, – уточнил он. – Нестабильный разлом. С побочными эффектами в виде… всего, что вам не понравится.

Где‑то над ними коротко сверкнуло, как молния, но звук пришёл не сразу, а спустя несколько ударов сердца, и был похож не на раскат грома, а на треск раздираемой ткани.

– Прекрасно, – сказала Элианна. – А можно мне обратно в канцелярию? Я там вполне устраивалась на роль незаметной.

– Боюсь, назад дороги нет, – мягко произнёс Каэль.

Она посмотрела на него.

– В смысле, дороги нет в радиусе пары шагов, – поправился он. – Коридор, по идее, где‑то должен быть. Если он ещё существует. Если его не… съели.

– Кто? – машинально спросила она.

Каэль посмотрел в пропасть. Долго. С задумчивым интересом человека, который мысленно составлял список вещей, которые могут тебя съесть, и прикидывал, с какой стороны удобнее убегать.

– Поверьте, – сказал он наконец, – если мы встретимся, вы поймёте без слов.

Элианна сглотнула, но на этот раз не от страха – от злости.

– Вы, посол, говорите так, будто это игра. Будто мы на пикнике у пропасти, а не… не здесь.

Каэль криво усмехнулся:

– А вы хотели бы, чтобы я рыдал и рвал на себе мантию? Это не поможет. Зато паника точно привлечёт тех, кто живёт в разломах.

Он присел на корточки, провёл пальцами по шершавой поверхности утёса. Камень под его рукой засветился тусклым зелёным светом, будто отозвался на прикосновение.

– Щели не возникают просто так, – пробормотал он. – Их создают. Или вскрывают. Кто‑то очень хотел, чтобы мы оказались здесь.

– Мы? – Элианна огляделась. – Вы думаете, это было целенаправленно?

– О, безусловно. – Каэль поднялся, отряхивая ладони. – Кто‑то знал, что вы пойдёте через коридор Совета с бумагами. Кто‑то знал, что я буду там в тот же момент. И кто‑то очень постарался, чтобы наши пути пересеклись именно так.

Над головой снова сверкнуло, на этот раз ярче. Звук раздался почти мгновенно – не треск, а низкий, вибрирующий гул, от которого задрожали камни под ногами.

– Нам нужно двигаться, – резко сказал Каэль. – Щели нестабильны. Они могут схлопнуться в любой момент. Или расшириться. В обоих случаях нам не поздоровится.

– Куда? – Элианна кивнула на обрыв. – В пропасть?

– Нет. – Он указал в противоположную сторону, туда, где утёс тянулся вперёд. – Там что‑то есть. Видите?

Она пригляделась. Вдалеке, на самом краю видимости, мерцал слабый свет – не естественный, а явно рукотворный: ровный, бледно‑голубой, как свечение магического фонаря.

– Это может быть ловушка, – предупредил Каэль. – Но это что‑то. А «что‑то» лучше, чем «ничего».

Они двинулись вперёд, ступая осторожно. Поверхность утёса была неровной, местами покрытой трещинами, из которых сочилась странная субстанция – не вода, не туман, а что‑то среднее, переливающееся всеми оттенками серого.

– Что это? – Элианна указала на струйки.

– Конденсат разлома, – пояснил Каэль. – Смесь энергий из разных миров. Не трогайте. Может вызвать… непредсказуемые эффекты.

Она отдёрнула руку.

– Например?

– Ну, – он на мгновение задумался, – вы можете начать говорить на языке, которого не знаете. Или увидеть то, чего нет. Или… превратиться в стаю бабочек. Я не проверял.

Элианна невольно усмехнулась:

– Вы шутите даже в такой момент?

– А что ещё остаётся? – Он пожал плечами. – Страх – это топливо для тех, кто нас сюда отправил. А смех – оружие против них.

Они шли молча ещё несколько минут, пока свет впереди не стал ярче, а под ногами не появилась первая настоящая тропа – узкая, вымощенная чем‑то похожим на обсидиан.

– Смотрите, – вдруг сказала Элианна.

На камне, прямо перед ними, лежал обрывок бумаги – такой же, как тот, что она вытащила из волос. Она наклонилась и подняла его.

«Статья вторая. Ни одна из сторон не имеет права использовать межмировые разломы в военных целях…»

– Опять договор, – прошептала она.

Каэль взял лист, внимательно изучил, затем перевернул. На обратной стороне, едва различимые, были начертаны символы – не буквы, а скорее руны, светящиеся тусклым фиолетовым светом.

– Это не часть договора, – сказал он. – Это метка. Кто‑то оставил её здесь. Специально для нас.

– Для нас?

– Или для того, кто найдёт. – Он свернул лист и спрятал в карман. – Но раз мы нашли – значит, это наше.

Свет впереди стал почти ослепительным. Теперь они могли разглядеть, что это не просто фонарь, а целая конструкция – арка из неизвестного металла, покрытая теми же рунами, что и на бумаге. У её основания сидел человек.

Нет – не человек.

Существо с кожей цвета лунного серебра и глазами, напоминающими два маленьких солнца. Оно не шевелилось, но от него исходило ощущение присутствия – такого сильного, что у Элианны зазвенело в ушах.

– Кто это? – прошептала она, хватая Каэля за рукав.

– Страж разлома, – тихо ответил он. – Или хранитель. Или ловушка. Пока не поймём, лучше не делать резких движений.

Существо медленно подняло голову. Его губы раздвинулись в улыбке – слишком широкой, слишком человеческой.

– Добро пожаловать, – произнесло оно голосом, в котором слились тысячи интонаций. – Вы пришли за ответом. Но готовы ли вы его принять?

– Кто вы? – спросила Элианна, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

Существо не ответило прямо. Его глаза‑солнца вспыхнули ярче, и в воздухе зазвучал не голос, а скорее многоголосый шёпот, будто сотни людей говорили одновременно:

«Тот, кто хранит порог. Тот, кто видит нити. Тот, кто знает, зачем вы здесь».

Каэль медленно поднял руку, словно проверяя невидимую преграду:

– Вы – страж разлома. Но не его хозяин. Вы… связаны.

Существо склонило голову, будто оценивая проницательность посла:

«Связан, как и всё в этом месте. Но я помню, что было до трещины. И знаю, что будет после».

Элианна сжала в кулаке обрывок договора. Бумага вдруг потеплела, а руны на обороте засияли в унисон с глазами стража.

– Это вы оставили метку? – догадалась она.

Существо медленно склонило голову, и в его солнечных глазах промелькнуло нечто, похожее на одобрение.

«Не я. Но я позволил ей остаться. Как позволил вам пройти сквозь щель, когда другие бы рассыпались в пыль».

– Зачем? – Элианна невольно сжала пальцами край плаща. – Что вам нужно от нас?

«Ничего. И всё», – прозвучал многоголосый шёпот. – «Я – страж порога. Моя задача – не мешать. Не помогать. Наблюдать. Направлять тех, кто готов видеть».

Каэль шагнул вперёд, осторожно, будто пробуя невидимую границу:

– Тогда почему именно мы? Почему сейчас?

«Потому что вы уже были на пороге. Она – хранительница бумаг, тех самых, что скрывают истину под слоями формальности. Он – изгнанник, потерявший дом, но не цель. Вы оба – между мирами. Как и я».

Элианна вспомнила обрывок договора в своих волосах. Бумага всё ещё хранила тепло, а руны на обороте едва заметно пульсировали.

– Эти символы… Они что‑то значат?

«Они – ключ. Не для меня. Для вас. Каждый видит в них своё. Кто‑то – угрозу. Кто‑то – надежду. Вы увидите путь».

Над головой вновь раздался грохот, на этот раз ближе. Арка за спиной стража дрогнула, по её поверхности побежали трещины, обнажая мерцающую изнутри субстанцию – ту же, что сочилась из разломов под ногами.

– Время истекает, – Каэль обернулся к Элианне. – Если он говорит правду, нам нужно решить. Сейчас.

Страж не шевелился, но его присутствие стало ощутимее – как давление воздуха перед бурей.

«Вы можете уйти. Вернуться туда, где всё началось. Забыть. Или пойти дальше. Увидеть, как миры связаны. И разорвать то, что их разрушает».

– А если мы выберем «дальше»? – Элианна посмотрела прямо в солнечные глаза существа. – Что тогда?

«Тогда вы перестанете быть теми, кто вы есть. Но станете теми, кем должны быть».

Каэль тихо произнёс, будто для себя:

– Жертва… Не тело. Не жизнь. А суть. То, что определяет нас.

«Да», – согласился страж. – «Но помните: потерянное не исчезает. Оно превращается. В силу. В знание. В путь».

Элианна опустила взгляд на свои руки. Простые руки канцеляриста. Сколько лет она провела, перекладывая бумаги, не задумываясь, что за строки скрываются под официальной печатью? Сколько истин было спрятано за формулировками?

– Я готова, – сказала она, и это прозвучало как освобождение. – Я хочу видеть.

Каэль кивнул, не удивляясь. Будто знал заранее.

– И я.

Страж поднял руку. Руны на обрывке договора вспыхнули, и бумага поднялась в воздух, вращаясь, как живое существо. Из неё потек свет, складываясь в карту – не географическую, а сеть связей: линии, соединяющие миры, точки разломов, пульсирующие, как раны.

«Вот истина. Щели – не раны. Они – вены. И кто‑то уже пускает по ним яд».

Изображение замерцало, и вдруг одна из точек вспыхнула алым. Там, где должен был быть Совет миров, теперь зияла тень – не пустота, а что‑то живое, тянущееся сквозь измерения.

– Это… – Элианна почувствовала холод в груди. – Это не разлом. Это… ловушка.

«Да. И тот, кто её поставил, знает, как её активировать. Вы должны найти его. Или он найдёт вас».

Каэль сжал кулаки:

– Кто он?

«Тот, кто когда‑то стоял на этом пороге. Как вы. Но выбрал иную жертву. И стал тем, кто рвёт ткань миров».

Арка за спиной стража рассыпалась искрами. Свет померк, и на мгновение всё погрузилось во тьму. А когда зрение вернулось, стража уже не было.

Только карта всё ещё висела в воздухе, медленно вращаясь. И в её центре – точка, отмеченная знаком, похожим на сломанную печать Совета.

– Это наш маршрут, – сказал Каэль, протягивая руку к свету. – К тому, кто начал.

Элианна коснулась карты. В тот же миг руны с обрывков договора вспыхнули на её коже – не больно, а как прикосновение чего‑то древнего, пробуждающегося.

– Мы больше не просто люди, – прошептала она. – Мы – те, кто видит.

– И те, кто идёт, – добавил Каэль. – Держись за меня. И за свет.

Они шагнули вперёд, в сияющий контур карты.

Мир между мирами вздохнул – и открыл им дорогу.

Глава 3. Голос камня

Свет окутал их, словно тёплая волна. Элианна почувствовала, как воздух вокруг становится плотнее, будто они погружаются в вязкий, но живой эфир. На мгновение всё померкло, а затем…

Они стояли на каменной платформе, вырубленной прямо в толще скалы. Над головой – свод из полупрозрачного кристалла, сквозь который пробивались лучи неведомого светила. Под ногами – узор из светящихся линий, напоминающий карту звёздного неба.

– Где мы? – прошептала Элианна, оглядываясь.

Вокруг возвышались колонны из чёрного камня, испещрённые руническими письменами. Они пульсировали слабым голубым светом, будто дышали. Между колоннами висели прозрачные сферы, внутри которых кружились образы: города, леса, океаны – миры, которых она никогда не видела.

Каэль осторожно коснулся одной из колонн. Камень под его пальцами засветился ярче, и в воздухе возник низкий, вибрирующий звук – словно гигантский гонг ударил где‑то в глубине земли.

– Это… – он замер, прислушиваясь. – Это голос камня. Он говорит.

– Говорит? – Элианна приложила ладонь к колонне. Под кожей запульсировало тепло, а в голове зазвучал шёпот – не слова, а скорее образы, эмоции, обрывки воспоминаний.

«Вы пришли. Вы увидели. Теперь слушайте».

Звук нарастал, заполняя пространство. Колонны засветились синхронно, создавая световое полотно, на котором проступали картины:

разломы, расползающиеся по мирам, как трещины на стекле;

тени, перебегающие из одного измерения в другое;

и наконец – силуэт человека в мантии, поднимающего руку над картой миров. Его лицо было скрыто тенью, но в глазах горел тот же свет, что и в арке стража.

– Кто это? – спросила Элианна, чувствуя, как сжимается сердце.

«Тот, кто начал. Тот, кто знает цену разломам».

Каэль шагнул к центру платформы. Под его ногами вспыхнул круг, и из камня поднялся прозрачный кристалл, внутри которого плавала капля света.

– Это ключ, – сказал он, не оборачиваясь. – Или ловушка. Но без него мы не узнаем правды.

– Откуда ты знаешь? – Элианна подошла ближе.

– Я не знаю. Я слышу. – Он положил руку на кристалл. – Камень говорит со мной.

Элианна хотела спросить, что именно он слышит, но тут сфера рядом с ней треснула. Из неё вырвался вихрь образов:

–её канцелярия, заваленная бумагами;

–дверь, которая всегда казалась запертой, но теперь приоткрыта;

–и голос – её собственный, но будто из другого времени: «Ты думала, это просто работа? Это был выбор».

– Что это значит? – она отшатнулась.

«Ты уже знала. Ты просто забыла».

В этот момент все колонны вспыхнули одновременно. Свет стал ослепительным, а звук – почти невыносимым. Элианна закрыла глаза, но образы продолжали проникать в сознание:

–договор, который она несла, – его страницы были пусты, пока она не коснулась их;

–рука, тянущаяся из разлома, – не враждебная, а будто зовущая;

–и последнее – печать Совета миров, но не та, что она видела в канцелярии, а другая – с трещиной посередине.

Когда свет погас, платформа была пуста. Ни колонн, ни сфер – только каменный круг под ногами и кристалл, всё ещё светящийся в центре.

Каэль стоял, сжимая в руке маленький осколок руны – тот самый, что светился на обрывке договора.

– Он дал мне это, – сказал он тихо. – Сказал, что это – след. След того, кто всё начал.

– И куда он ведёт? – Элианна посмотрела на кристалл. Внутри него пульсировал свет, образуя узор – карту разломов, но теперь она была полнее, чем раньше.

– В сердце Совета, – ответил Каэль. – Или в его тень. Но чтобы пройти, нам нужно понять, как работает ключ.

Он протянул руку к кристаллу. В тот же миг из камня раздался голос – не шёпот, а ясный, холодный тон:

«Ключ открывается не силой. Ключ открывается жертвой».

Элианна и Каэль переглянулись.

– Какой жертвой? – спросила она.

«Того, что вы больше всего цените. Того, что связывает вас с прошлым».

Каэль опустил взгляд на свою мантию посла – потрёпанную, но всё ещё с вышитыми символами Ноктарума. Элианна коснулась кармана, где лежал обрывок договора.

– Значит, – медленно произнёс Каэль, – мы уже начали платить.

Кристалл вспыхнул ярче, и в его свете проявился проход – арка, сложенная из тех же рун, что на осколке в руке Каэля. За ней виднелся коридор, уходящий в глубину камня.

– Время идти, – сказала Элианна, делая шаг вперёд.

– Да, – согласился Каэль. – Но теперь мы знаем: мы не просто беглецы. Мы – те, кто ищет правду.

Они вошли в арку. За их спинами камень сомкнулся, стирая следы. А где‑то глубоко в недрах мира голос камня продолжил звучать – тихо, настойчиво, как биение сердца:

«Идите. И помните: разломы – это не конец. Это начало».

Арка за их спинами исчезла без следа – лишь едва заметные рунические блики скользили по стенам коридора, будто убегающие светлячки. Воздух здесь был густым, насыщенным запахом древнего камня и озона, словно перед грозой.

– Жертва… – повторила Элианна, сжимая в ладони обрывок договора. Бумага вдруг стала тёплой, почти горячей. – Что, если это не метафора?

Каэль остановился. В свете кристалла его лицо казалось высеченным из того же чёрного камня, что и колонны: резкие тени, напряжённый взгляд.

– Ты о чём?

– Договор. – Она развернула лист. Пустые страницы теперь проступали буквами – не чернилами, а светом, словно кто‑то писал внутри бумаги. – Он был пустым, пока я не коснулась его. А теперь…

Она протянула лист Каэлю. Тот вгляделся и резко выдохнул:

«Статья третья. Любая попытка пересечения разлома влечёт за собой утрату идентичности. Личность растворяется в потоке миров. Исключение: добровольная жертва памяти».

– Память? – Элианна почувствовала, как холодок пробежал по спине. – Ты думаешь, это…

– Не знаю. – Каэль аккуратно сложил лист. – Но если камень говорит правду, нам придётся решить: что ценнее – знать, кто мы, или узнать, что происходит.

Коридор начал расширяться. Стены расступились, открывая зал, где в центре возвышался каменный алтарь. На его поверхности лежал второй кристалл – тёмный, почти чёрный, с пульсирующей алой жилкой внутри.

Вокруг алтаря кружили тени – не человеческие, не звериные, а словно обрывки чьих‑то воспоминаний. Они шептали, но слов было не разобрать – только эмоции: страх, гнев, тоска.

– Это место… – Каэль шагнул вперёд, и тени отступили. – Оно питается чужими историями.

– Или хранит их, – добавила Элианна, заметив, что некоторые тени повторяют её жесты, будто зеркальные отражения.

Одна из теней – высокая, в мантии, похожей на посольский наряд Каэля – приблизилась. Её рот раскрылся, и из него вырвался голос, идентичный голосу стража разлома:

«Вы пришли за ключом. Но ключ – это вы сами. Кто готов отдать больше?»

Кристалл на алтаре вспыхнул. Алая жилка разрослась, превращаясь в карту разломов, но теперь она была живой: пульсировала, менялась, показывала точки, где трещины расширялись особенно быстро.

– Смотри, – Каэль указал на одну из точек. – Это Ноктарум. Мой мир.

Там, где должен был быть столичный город, зияла чёрная дыра.

Элианна почувствовала, как сжимается сердце:

– Твой дом…

– Уже нет, – тихо сказал он. – Но ещё может быть. Если мы остановим это.

Тени вокруг алтаря закружились быстрее. Их шёпот стал громче, складываясь в единый вопрос:

«Что вы отдадите?»

Элианна посмотрела на Каэля. На его мантию, которая всё ещё хранила вышивку Ноктарума. На его руки, которые дрожали не от страха, а от напряжения – он боролся с чем‑то внутри себя.

– Я отдам память о том, кем я была, – сказала она вдруг. – Не всю. Но часть. Ту, что связывает меня с канцелярией. С бумагами. С тем, что я считала своей жизнью.

Каэль повернулся к ней:

– Ты уверена?

– Нет. Но я знаю, что это правильно. – Она положила обрывок договора на алтарь. – Пусть он станет платой.

Кристалл поглотил бумагу. Свет вспыхнул так ярко, что на мгновение всё исчезло.

Когда зрение вернулось, договор лежал на алтаре – но теперь он был цельным, с гербом Совета миров и всеми статьями, выписанными чётким почерком. А в его центре – печать, треснувшая пополам.