Дом пустых сновидений

– Жаль. – Миссис Нэтвик понимающе кивнула и первой покинула салон автомобиля. Я с облегчением последовала за ней. Неприятный осадок оттого, что Харрингтоны все это время обманывали меня, вновь обжег желудок, но я проигнорировала это чувство. Миссис Нэтвик между тем продолжала расписывать все достоинства Дориана, несмотря на то что я дважды попросила ее прекратить.

– И главное, – подвела она итог заговорщицким тоном, оборачиваясь ко мне в прихожей и стягивая куртку, – что он красавчик.

Оспорить внешнюю привлекательность Дориана Харрингтона было сложно, да я и не стала. Чем меньше мы будем говорить о нем, тем быстрее миссис Нэтвик забудет эту неприятную ситуацию. Чтобы утихомирить ее разыгравшуюся фантазию, мне пришлось признаться, что Дориан – мой профессор по медицинской биологии и патанатомии, однако миссис Нэтвик ничуть не смутилась, воскликнув: «Это так романтично!»

В эту секунду мне страстно захотелось сказать ей, что я живу с ним в одном доме, и взглянуть на реакцию, но я этого не сделала. А ведь и вправду: я живу в незнакомом городе в особняке с двумя незнакомыми мужчинами и даже не представляю, как там оказалась. С какой стати в моей голове появился адрес особняка Харрингтонов? Как я оказалась на вокзале в Эттон-Крик, если мама не отправляла меня туда и не просила перевестись в «УЭК»?

Между тем миссис Нэтвик продолжала расспрашивать о моей новой жизни, о Первом медицинском павильоне, о студентах университета. Она охала, рассеянно слушая мой рассказ, и то и дело перебивала, чтобы вставить что-нибудь типа «ты так похудела, и эта модная куртка совсем не спасает от холода! А в Эттон-Крик, между прочим, как я слышала, всегда холоднее, чем здесь, у нас!».

Миссис Нэтвик налила мне огромную тарелку грибного супа, куда помещались, по ощущениям моего бедного желудка, аж три порции, и стояла над душой до тех пор, пока я все не съела. Я была благодарна, правда благодарна за заботу, но чувствовала себя обремененной. Ее взгляд тяжелыми гирями лежал на моих запястьях, и ее нежная ладонь на моем плече весила не меньше тонны. С каждой секундой во мне нарастало раздражение. Терпение миссис Нэтвик лишь напоминало о том, что отныне я одна и моей мамы, которая должна быть на месте миссис Нэтвик, нет.

И вдруг она сказала:

– Я надеялась, что со временем ты изменишься, Кая. – И от ее слов у меня на затылке волосы встали дыбом. Я с трудом сделала глоток чая и опустила кружку на стол, напрягшись так, что моя спина, должно быть, сигнализировала миссис Нэтвик обо всех моих чувствах.

– Что вы имеете в виду?

Она подошла к столу с двумя тарелками, на каждой из которых лежало по большому куску пирога, и встретила мой твердый взгляд. Миссис Нэтвик совсем не смутилась, и от этого я почему-то рассердилась еще сильнее.

– После твоего поступления в Хейденский университет мы с твоей мамой решили, что ты немного придешь в себя.

Ясно, – подумала я мрачно. Вот куда она клонит, вот о чем они все поголовно твердят. После чая я надеялась начать с миссис Нэтвик тот самый сложный разговор, и теперь она сама подводит беседу к нужной теме.

– Понимаешь, мы с твоей мамой…

Не вмешивайте мою мать! – мысленно кричала я, но лишь плотнее сжала зубы, ощущая, как тяжело опадает моя грудь. Чай обжог язык, но я даже не поморщилась, потому что стыд был больнее. Она говорит и за маму тоже. Заставляет почувствовать вину за то, какой я стала. Разочаровала ее, не изменилась, осталась прежней – собой.

Больно.

Но я позволила миссис Нэтвик продолжить.

– Ты все еще относишься к людям с опаской…

Почему она говорит обо мне как о животном из зоопарка?

– Спасибо за еду, – прервала я. – Не хочу говорить ни о чем из того, что вы только что перечислили.

Я поднялась, взяла тарелку и поставила в раковину, чтобы вымыть. Миссис Нэтвик встала вслед за мной. Знаю, сейчас она извинится и скажет, что не хотела расстраивать меня, ведь она желает мне лучшего и все такое прочее, но не нужно. Не нужно просить у меня прощения за то, какая я.

– Прости меня, Кая, я не хотела тебя расстраивать… но я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

– Я знаю, – ответила я, принимаясь осторожно мыть посуду, лишь бы не поворачиваться к миссис Нэтвик лицом. – И будет. Обещаю. Но не сейчас. Еще не время.

– Кая. – Стальной тон ее голоса, материнский тон, заставил меня остановиться. Я откинула голову назад, вздохнула и обернулась:

– Что?

Я заметила, что ее глаза покраснели. Глядя на меня снизу вверх, она дрожащими руками коснулась моих плеч, сказав:

– Что заставляет тебя думать, что сейчас неподходящее время? Ты достойна счастья, не нужно ждать.

Я бросила губку в раковину и отошла от миссис Нэтвик на безопасное расстояние, чтобы ей не пришлось меня обнимать.

– Да, я достойна счастья и все такое, но сейчас есть дела важнее, миссис Нэтвик. Понимаете, что творится? Вы знаете, что было в той квартире? В маминой Тайной квартире в Эттон-Крик?

Я увидела, как плечи миссис Нэтвик обмякли, она сдалась мне.

– Да. Да, конечно же я знаю о том, что там, Кая… – пробормотала она ломким голосом, а затем шагнула к обеденному столу. Теперь она пыталась избегать моего взгляда.

– Хорошо. И что вы обо всем этом думаете?

На кухне повисло молчание, даже часы не тикали. Я все ждала и ждала, когда она заговорит, и она наконец произнесла:

– Думаю, Мэгги была увлечена убийствами.

Увлечена убийствами, повторила я про себя новую формулировку. Словно это было ее очередное безумное хобби!

Мне нужно остыть, пока я не вышла из себя, пока не распалилась. Я не знала, почему так сердита – миссис Нэтвик ничего плохого не сделала, она лишь бедная женщина, которая, как и мама, вынуждена была скрывать тайну ото всех. Мне нужно взять себя в руки.

Медленно выдохнув скопившийся в легких воздух, я произнесла:

– Я думаю, что маму убили из-за этой Тайной квартиры.

– Кая, твоя мама… – миссис Нэтвик порывисто обернулась, тесно сжимая на груди шаль, будто желая отгородиться, но я звонким голосом перебила ее очередную ложь:

– Бросьте, скажите наконец правду! Вы знали ее лучше всех, так что не можете считать, как и все остальные, что она просто взяла и умерла! Что бросила меня! Что просто сгорела в собственном доме! Это невозможно! Просто невозможно! Я думаю, где-то в глубине души вы знаете, вы подозреваете, что она ввязалась во что-то нехорошее, и просто боитесь признаться!

Миссис Нэтвик заплакала, и, о ужас, я вдруг поняла, что ее фигура в домашнем платье расплывается у меня перед глазами. Миссис Нэтвик спрятала лицо в ладони, и я яростно вытерла слезы свитером, пока она не заметила их.

– Да… я знала, знала, что ее убили… – Я стояла не шелохнувшись, борясь с проклятым комком слез в горле. – Я знала, что она хочет отослать тебя в Румынию, вот и удивилась, когда ты… и я потом… – Миссис Нэтвик зарыдала сильнее, отчего ее слова стали едва различимыми, но последнюю фразу я все же сумела разобрать: – Я показала тебе квартиру, чтобы ты рассказала о ней полиции.

Я больше не могла стоять на месте, поэтому медленно приблизилась и обняла ее. Бедная миссис Нэтвик, ее тело содрогалось от яростного плача, может быть, первого за недели нашей разлуки. Она ведь ни с кем не могла поговорить начистоту.

– Я так боялась… так боялась…

Сжав переносицу пальцами, я вскинула голову к потолку, глубоко и размеренно дыша. Затем повращала глазами в разные стороны и сжала веки, чтобы убедиться, что слезы высохли. Только после этого я отстранилась от миссис Нэтвик, набрала стакан ледяной воды и протянула ей. Она залпом осушила его, неуклюже поставила на стол, едва не опрокинув, и плюхнулась на стул. Пока я споласкивала стакан, а затем убирала в шкаф, на кухне стояла мертвая тишина. Нетерпеливая тишина.

Затем я обернулась к миссис Нэтвик и прямо спросила:

– Вы слышали о Дэйзи Келли?

По ее лицу прошла тень, а я как ни в чем не бывало продолжила:

– Войдя в ту квартиру, я, конечно же, стала просматривать мамины бумаги. И заметила кое-какую странность. Мама очень интересовалась определенным периодом убийств в Эттон-Крик. Она собрала всю информацию о жертвах, которую только могла. И знаете, что странно? – Миссис Нэтвик упорно смотрела на собственные ладони на коленях. – Там была девушка, которая не считалась жертвой. Дэйзи Келли. Очевидно, она тоже была целью Криттонского Потрошителя, но никто ей не поверил. Знаете отчего? Потому что ей удалось сбежать. Потому что ее сердце не было тронуто. И потому что Дэйзи Келли была беременна.

Миссис Нэтвик заметно побледнела при упоминании имени Дэйзи Келли, но, когда я закончила свой длинный и пронзительный монолог, она уже выглядела не просто бледной, а мертвенно-белой. И я вдруг поняла, что она меня боится. Эта мысль была поразительной, ужасной, но я отмела ее. Важно закончить разговор сейчас же, а не переносить на потом. Позже я стану самой собой, тихой и милой, и миссис Нэтвик поспешит стереть из памяти эту ужасную ситуацию. Мы обе постараемся.

Но сейчас я продолжала задавать вопросы: