Дульсинея Орловская

Хотел уже приступить к ужину, как услышал, что кто-то топчется в сенях. Еще немного и в хату вошла его родная тетка Матрена. Подвывая и причитая, высказала Леньке слова соболезнования, передала ему в руки небольшой чугунок с горячей картошкой, да четвертинку мутнейшего, мерзко пахучего самогона.

Для него было странным увидеть ее в своем доме. Знал, что еще с давних времен, его мать и тетка враждовали между собой. Что разлучило их на всю жизнь, для всего окружения оставалось загадкой. Ленька пригласил ее отужинать, но она отказалась от угощения, только спросила все, что касалось похорон, и предложила свою помощь в организации поминок.

Следом стали приходить другие родственники и соседи. Сочувствовали, успокаивали, обещали помочь с похоронами. От этих слов на душе у Леньки стало спокойнее. Он понял, что его не бросят и помогут с похоронами и поминками.

Гости понимали, что день у хозяина сложился не из легких, ему надо отдохнуть. Поэтому долго не засиживались, быстро разошлись по домам, оставив хозяина в одиночестве.

Теперь он остался один и можно, наконец, приступить к ужину. Достал с полки граненый стакан наполнил его до краев теткиным самогоном, выпил и какое-то время восстанавливал дыхания. Было известно, что самый лучший самогон в деревне варила его мать, а вот самый худший, делала ее сестра, его тетка Матрена. Этот напиток не имел достаточной крепости, но зато имел убийственный, свой специфический вкус и запах. Можно было бы опять спуститься в погреб и там налить в кружку своего, домашнего самогона, но лень было идти туда, да и холодно.

Буханка хлеба, предварительно положенная им на печку, нагрелась и стала источать вкуснейший запах свежеиспеченного хлеба, запах беззаботного детства и юности, запах, когда все были живы. И вдруг его охватила такая необъяснимая тоска, только сейчас стал понимать, какие в его жизни произошли необратимые изменения.

Ужин шел ни шатко, ни валко, очевидно это теткино пойло полностью отбило у него вкус еды, поэтому сам не понимал, что ест. Решил, что лучше закончить с едой и завалиться на уже прогретую печку. Но перед тем как забраться туда, запустил старинные настенные ходики, как память прошлой жизни. Пусть стучат, извещая всех, что в хате есть живой человек.

Эти ходики, чистая самоделка, которую его отец сам, своими руками, смастерил еще задолго до его рождения. Раз в год, он аккуратно перебирал ходики, смазывал детали чистым машинным маслом, собирал обратно часовой механизм, вешал потом их на прежнее место, и они опять весело продолжали отщелкивать свое время.

Все это время мать находилась рядом с отцом и внимательно наблюдала, как работает ее муж. Сама, в это время, бережно протирала деревянную панель часов, и с любовью разглядывала сюжет, вырезанный на ее поверхности. Временами отец присоединялся к матери, и они вместе смотрели на панель и о чем-то, своем, тихо переговаривались.

Ленька смотрел на своих родителей с недопониманием: « Ну, что интересного можно было найти в этой картинке». Какой-то средневековый замок. Циферблат часов, в правом верхнем углу панно, изображал, как бы диск солнца. Вот и все, но у родителей все это вызывало особое восхищение, до слез.

Только установил текущее время и направился к двери, чтобы закрыть ее на ночь, как она отворилась и в ее проеме появилась еще одна фигура запоздалого гостя. Она тихо проскользнула в хату, уверенно закрыв входную дверь на щеколду, затем проскользнула вдоль стены и плотно зашторила все окна, только после этого повернулась к хозяину.

Ленька смотрел на позднюю гостью и не мог узнать кто это. Ему не хватало света керосиновой лампы, и лишь приблизившись к ней, узнал свою первую любовь, Зинку. Пока смотрел на нее, она, не мешкая, выставила на стол четвертинку чистой настоящей водки, бутерброды с салом и вареным мясом, половинку небольшого вилка квашеной капусты и только после этого распахнула свой тулуп, давая понять, что теперь разрешает ему припасть к ее жаркому телу.

Усталость как рукой сняло, он смотрел на Зинку жадными глазами. Конечно, она была далеко не той смазливой деревенской девчонкой. Но именно сейчас ее тело приобрело более пышные, аппетитные формы, которые не портили впечатление о ней. Он опять видел в ней ту доступную, похотливую женщину, которая когда-то была готова выполнить любое его сексуальное желание. Она никогда не обижалась на Леньку, когда тот, пресытившись ею, буквально отталкивал ее от себя прочь, а если не понимала, то награждал ее тумаками.

Именно сейчас, она была такой желанной, что хотелось, как можно скорее оказаться в ее объятиях и исполнить с ней какую-нибудь эротическую фантазию. Сразу пошел к ней, и сбросил с нее тяжелый тулуп. Зинка осталась в байковом халате, Распахнув его, увидел, что там больше ничего не было, кроме ее нежно-розового, соблазнительного, зовущего тела.

Чтобы женщина не застыла, сразу погнал ее на печку, да и сам, лихорадочно сбросив свои одежды, полез следом за ней. Буквально сцепившись в единый клубок, то охая, то стеная, катались по полатям из угла в угол, потом на какое-то время затихали, а через некоторое время все повторялось снова и снова.

Где-то среди ночи, Зинка вдруг засуетилась и заспешила домой. Боялась, что муж хватится ее, а потом будет, как сумасшедший, бегать за ней по всей деревне и размахивать вожжами. Ленька не возражал, он уже был пресыщен этой женщиной, еще мгновение и был готов выпихнуть ее в любом виде на улицу, надоела. Но, как бы сохраняя внешнее достоинство и подталкивая ее потихоньку к двери, говорил ей, что все было прекрасно, и он хотел бы встретиться с ней еще раз. А выпроводив ночную гостью за порог, тут же, со вздохом облегчения, закрыл дверь, залез обратно на печку, накрылся одеялом и сразу уснул.

Зинка тихо вернулась домой, но муж уже заметил ее ночное исчезновение, немного поучил ее верности, да так, что ближайшую неделю она не могла появиться не только на улице, но и у своего любовника.

На днях похороны родителей и надо их проводить достойно. Чтобы потом не было пересудов, Ленька позвал всех, кто мог придти к нему домой и помянуть его отца и мать. На поминки обещал приехать сам председатель колхоза. Надо с ним переговорить о продаже дома, узнать какие документы надо подготовить в этой связи. Похороны прошли быстро, и на поминках также долго никто не засиживался.

На следующий день Ленька был весь в заботах. Скотину и птицу пристраивал. Правда, предварительные переговоры с соседями показали, что они оказались настоящими жмотами. Ведь знали, что он не сможет забрать живность с собой в Москву, нагло сбивали цену, а если получалось сторговаться, то просили солидной отсрочки. Но это уже Леньку не устраивало, так как знал, что обманут, поэтому приходилось стоять на своем и требовать немедленной оплаты живыми деньгами.

Наконец соседи сжалились и забрали всю живность. Получив с них деньги, упаковал их в потайной карман, что был пришит к трусам настоящими суровыми нитками. Считал, что там самое надежное место от лихих людей. Себе оставил только самую малую сумму наличных денег, чтобы оплатить обратный проезд до самой Москвы.

Из всех вещей выбрал только то, что на его взгляд, было самым ценным. Остальное можно было бы раздать на память родственникам, но пожалел, как-никак мать это барахло всю свою жизнь собирала и берегла. А поскольку через несколько месяцев ему придется опять возвращаться в деревню, чтобы оформить продажу хаты, то решение по остальному имуществу отложил до следующего раза.

Затем спустился в погреб, посмотрел, что можно из продуктов забрать с собой. По всему было видно, родители хоть и кряхтели от старости, но крестьянская жилка заставляла их заниматься заготовкой, да и умирать-то, как было видно, до последних дней никто не собирался. Запаслись продуктами в таком количестве, что за год не съесть. Хорошо бы все забрать с собой, думал Ленька, иначе пропадет все, но как это сделать?

Ясно одно, что одному, на себе все это добро не вывезти. По-хорошему, надо где-то нанять грузовую машину и разом перевести все домой, в Москву. Вспомнил, что Зинкин муж, его бывший школьный друг, Володька, работает в колхозе шофером, часто ездит в областной центр и даже в столицу. Так, что надо идти к нему и просить, помощи. Чтобы начать успешные переговоры, взял с собой пару бутылок домашнего первача, кусок сала, небольшую банку квашеной капусты.

Как только начало темнеть, вышел из дома, спустился с горочки, дошел до нужного ему дома, постучался в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел в сени. Навстречу выбежала встревоженная Зинка, и шепотом проговорила ему, что ждет возвращение мужа. Она, молча, разглаживала на себе какие-то невидимые складки, поправляла косынку на голове и пыталась как-то скрыть свежий синяк под глазом, свидетельство того, что муж недавно учил ее жизни. Ленька успокоил ее, что этот визит не к ней, а к ее мужу, его другу детства. Есть дело, и он надеется, что друзья ему помогут.

В сенях раздался шум, дверь распахнулась, на пороге появился Володька. Он с подозрением оглядел всех присутствующих, как будто ждал от них очередного подвоха. Ленька понял состояние своего друга и сразу изложил ему суть своего прихода. А чтобы снять напряжение и какие-то недомолвки предложил для начала отметить их встречу.

Зинка сразу подхватила это предложение, пригласила мужиков к столу, сама засуетилась возле печи, разожгла примус, поставила на него сковородку, положила туда куски сала, накрошила репчатого лука, а затем расколола штук шесть яиц. Нарезала и подала на стол хлеб, выложила в тарелку квашеную капусту и, наконец, выставила граненые стаканы.

Володька, как только увидел стаканы, так сразу приободрился, глазки застлала маслянистая поволока. Он ждал того момента, когда в стаканах появится то, ради которого все здесь собрались. Ленька, сразу обратил внимание на странную реакцию друга и понял, что хоть и сам имеет слабость к огненной воде, но друг его оказался еще слабее.

Для начала поставил пока одну бутылку и стал тонкой струйкой разливать в стаканы содержимое бутылки. А пока наполнялись стаканы, наблюдал, как глаза друга жадно следили за Ленькиными манипуляциями. Наконец, все стаканы наполнены. Зинка сразу подошла к столу, вместе с мужиками подняла свой стакан, чокнулась с ними, отпила глоток и вернулась к своим делам. Яичница уже готова, пора подавать на стол, да картошку, туда же, пока еще горячая.

Первачок сделал свое дело, снял напряжение, и пошла беседа своим чередом. Говорили о многом, а в целом ни о чем. Гостя интересовал только один вопрос, как перевести свое имущество. А чтобы хозяин был сговорчивее достал вторую бутылку. Друг действительно стал еще сговорчивее, обещал, что поможет ему по старой памяти, как-никак друг детства.

Бутылки пусты, пора расходиться. Гость решил свой вопрос и может теперь со спокойной совестью возвращаться домой, ложиться спать, а завтра, с утра, займется упаковкой вещей. Но прежде чем отправиться домой помог Зинке вытащить ее благоверного из-за стола и уложить на кровать за печкой. Володька настолько опьянел, что не мог уже самостоятельно передвигаться, ноги стали ватными и совсем не слушались его.

После этого, Ленька надел пальто и пошел на выход. Провожая гостя, хозяйка сказала, чтобы тот, когда придет домой, не запирал входную дверь в свою хату, она через полчаса забежит к нему по делу.

Ленька возвращался домой, под его ногами звонко скрипел подмороженный ночной снег, а воздух, быстро выветривал из организма остатки алкоголя. Он забыл, когда вот так, беззаботно, один гулял по ночной, деревенской улице. Через несколько дней вернется с Москву, и не с пустыми руками. Его хата рано или поздно будет продана и он больше никогда сюда не вернется, и теперь, тема деревенской жизни останется в далеком прошлом.

Вспомнил, что Зинка обещала заскочить к нему, хотел было отказать ей, но остановил себя, мало ли что, обидится на него, что отверг ее и скажет мужу, чтобы тот, не дай Бог, расторг договор. Впрочем, она баба справная, скрасит напоследок еще разок его деревенское одиночество. В какой-то миг, ему даже стало стыдно, что опять наставит рога своему другу детства, но потом успокоил себя, посчитав, что с Володьки не убудет, да и ему не привыкать.

Ленька вспомнил, как в юности Зинка однажды так ему опостылела, что сам откровенно всучил ее в Володькины руки, а тот, зная обо всех ее похождениях, не побрезговал, принял в свои объятия, и сразу женился. Она не противилась, не раздумывая, сразу дала согласие и вышла за него замуж, однако от своих привычек так и не смогла отказаться.

Володька знал, что когда Ленька возвращался в деревню на каникулы, Зинка бегала к нему на свидание, и не только к нему. Она, со спокойной совестью, могла залезть в чужие штаны. Потом со смехом рассказывала своим товаркам, какими достоинствами и недостатками обладал очередной ее любовник. Муж знал о ее похождениях, учил ее регулярно, но все безрезультатно. Выгнал бы, да не мог представить свою жизнь без нее, уж больно сильно любил свою блудницу, поэтому все ей и прощал.

Только успел Ленька вернуться в свою хату, зажечь лампу, да занавесить окошки, как следом за ним влетела запыхавшаяся Зинка и бросилась к нему на шею, срывала с себя и с него одежды и тянула в постель. Спешила заняться с ним любовью, так как боялась, что вдруг проснется ее благоверный, заметит ее отсутствие и сразу сообразит, к кому она убежала и опять начнет ее учить. То, что отвесит несколько тумаков, это ее мало беспокоило, как-то привыкла, а вот то, что мог наставить ей синяков на видном месте, как-то было неудобно перед товарками.

Ленька был ее первым мужчиной, с ним она начала заигрывать еще в шестом классе. Сама затаскивала его в темный угол и разрешала тискать и лапать себя, а по настоящему, по-взрослому отдалась ему в начале седьмого класса. Когда он уезжал надолго в город, чтобы учиться там, в индустриальном техникуме, то Зинка на время его отсутствие находила замену, так как уже не могла долго оставаться без мужчины. Из всех мужиков Ленька оказался самым лучшим любовником, поэтому, когда тот возвращался в деревню, то всегда старалась найти время, чтобы заняться с ним любовью. Даже выйдя замуж за его лучшего друга, она все равно находила момент и сбегала от своего законного супруга, чтобы броситься в объятия своего первого любовника.

Время встречи закончилось. Зинка недовольная этим, вылезла из горячей постели, быстро оделась и шустро побежала домой, гадая, какой будет завтра день, с тумаками или без них. А когда она, наконец, ушла, Ленька встал следом с постели, облегченно вздохнул, и закрыл за ней дверь. После этого, потянулся и отметил для себя, что все было хорошо, но на этот раз ему любовных приключений было более чем достаточно.

На следующий день продолжил собирать вещи, упаковывал их узлами, и складывал в углу комнаты. Из погреба принес продукты, которые также думал забрать с собой. Правда не все получится вывезти, многие вещи останутся в хате до следующего его приезда. Да и не все продукты он сможет также увести с собой, понимал, что они наверняка здесь пропадут. Жалко, а что делать, там, в Москве, у него нет такого вместительного погреба. И в квартире тоже хранить не получится, все пропадет.

А пока, чтобы защитить хату от непрошеных гостей, принес ящик с инструментом, затем доски и принялся заколачивать крест-накрест все оконные проемы, двери, ворота, все, что может закрываться и открываться.

Вечером зашел Володька и сообщил, что ему разрешили выезд в Москву и оформили путевой лист, так что они могут послезавтра заняться перевозкой вещей. Ленька хотел было предложить выпить по стаканчику самогонки, но гость отказался, сославшись на то, что всегда перед дальней дорогой он несколько дней воздерживается от приема любого алкоголя. Затем попрощался и пошел к себе домой.

Оставшись в одиночестве, решил перекусить всем тем, что осталось с поминального стола. Плесканул в стакан немного первача, выпил, закусил. Вроде бы основное все сделал, но на душе как-то было пусто. Никому вдруг стал не нужен, и пожалеть его некому, и от этой пустоты даже выть захотелось.

Его взгляд блуждал по всей комнате, и вдруг остановился на маленьком сундучке. Он помнил его еще с детства, там лежали какие-то бумаги, которые тогда не вызывали у него никакого интереса. Хотел продолжить осмотр дальше, но что-то остановило его и заставило вернуться и заглянуть в этот таинственный сундучок.

Память не обманула его. Действительно там лежало большое количество различных бумаг, увидев которые желание прочесть их сейчас или просто просмотреть моментально пропало. Под ворохом бумаг, заметил, какую-то старую, потертую жестяную коробку с царскими вензелями, но не помнил, что там было.

Любопытство взяло верх. Освободив поверхность стола, высыпал все содержимое коробки. Перед глазами замелькали какие-то уже выцветшие старинные фотографии, письма, справки, почетные грамоты, удостоверения и несколько медалей, среди которых, Георгиевский крест, орден Красной звезды, медаль «За боевые заслуги», и прочие различные почетные значки и юбилейные награды.

На первый взгляд то, что он увидел дальше в коробке, не представляло, лично для него, никакого интереса. Уже хотел забросить весь этот мусор в печку, чтобы потом сжечь, но в последний момент передумал и отложил все это в сторону на потом.

Наконец весь груз был добротно упакован, можно, уже не боясь за его сохранность, загружать в машину и отправлять домой. Времени было более чем достаточно, поэтому решил вернуться к коробке и продолжить изучение ее содержимого.

В первую очередь обратил внимание на награды. Одна была еще с царских времен, остальные, с советских, там же лежали и удостоверения к ним, военный билет, еще какие-то справки, а на самом дне небольшая пачка писем, написанные, как он предположил, его матерью и его отцом.

Взял в руки первое письмо. Оно было написанное рукой отца, а когда начал читать его, то не поверил, что так может выражать свои мысли обычный, как он считал, безграмотный, деревенский мужик. Это письмо, как и другие, начиналось со слов: «Здравствуй моя дорогая, прекрасная Дульсинея Орловская!».

Глава 2