То Да Сё

– Вижу.

Соломон пошёл в дом.

24. ИНТ. ДЕНЬ. ТАРКОВИЧИ. ДОМ СОЛОМОНА КАЦА

СОЛОМОН:

– Есть хочешь?

ЯКОВ:

– Спасибо, я сыт.

Соломон свалил дрова у печи.

СОЛОМОН:

– Спасибо, еврей не говорит. Он говорит: «Тода раба, адони ханибат».

Яков опустился на ту же лавку у двери, всё как в тот раз.

ЯКОВ:

– Ой, не цепляйся, отец!..

Соломон подошёл к незаконченному шитью и уселся, основательный и серьёзный. Взял иголку и, не смотря на криво торчащий сломанный палец, ловко стал вправлять в неё нитку.

СОЛОМОН:

– Я к тебе семь годов не цеплялся, сын. А твоя мама Мирра Самуиловна Брауде больше никогда к тебе цепляться не сможет… Зачем пришёл?

ЯКОВ:

– За деньгами… Я оставлял у тебя десять мешков…

СОЛОМОН:

– Да, помню, как же. А для чего они тебе?

ЯКОВ:

– Это не мои деньги, отец, это деньги моей партии…

Соломон воткнул в подушечку иглу. Сдерживать себя он больше не мог.

СОЛОМОН:

– Это не партии твоей грязной и смрадной, деньги, это деньги других людей. Весь Витебск гудит за налёт, и ты их не получишь, запомни! Ты убил за них простых человек, и Бог тебе не простит такое, гнев Его падёт и на меня, отца изверга и душегуба.

ЯКОВ:

– Ой, не надо мне, Соломон Израилевич!

Досадуя, что сказал это грубее чем хотел, Яков произнёс примирительно.

ЯКОВ:

– Бога нет и никогда не было!

Вот тут, Соломон поднялся во весь свой медвежий рост и со сжатыми кулаками пошёл на сына.

СОЛОМОН:

– Я проклинаю тебя, Убийца! Вон из моего дома! Иди к своей партии, скажи, что ты проклят своим отцом. Скажи, что он отказался дать денег негодяям для новых у?зверств! Никогда! Ты слышишь: Никогда – Вы – Не – Получите – Их! Я сижу, я шью, я порчу свои немолодые глаза, – Я работаю!!! Конечно, куда проще украсть, убив ближнего, – конечно! Вы – мошенники, не желающие трудиться, как делаю это я. Как делал это мой отец, как делал отец моего отца!!! У вас нет ни совести, ни веры!

Яков тоже вскочил и тоже закричал неожиданно тонким от напряжения голосом.

ЯКОВ:

– Отец, великий Бакунин сказал: «Покуда народные массы будут погружены в религиозные суеверия, они будут послушным орудием в руках всех земных деспотов»!

СОЛОМОН:

– Мудак твой Бакунин, так ему и передай! Небось, такой же прощелыга, как и ты, Яков. И кто он такой?! Пророк Моисей твой Бакунин?! Пророк Исайя твой Бакунин?! Жопа он с ушами. И – вон отсюда! Деньги про?клятые, я сжечь буду, чтоб даже пепла вам не вышло!

Яков со сжатыми губами опустил руку в карман шинели. Она оттопырилась вперёд.

ЯКОВ:

– Соломон Кац, я вынужден прибегнуть к крайним мерам…

СОЛОМОН:

– Что? Убить меня хочешь? Отца?! Ну, стреляй… Моя Мирра уже заждалась меня, Яша.

Лицо Якова стало кривиться, словно он вот-вот расплачется. Уголки губ его дрожали, но сейчас от гнева, обиды и бессилия.

Яков опустил глаза и тихо произнёс.

ЯКОВ:

– Отец, ты не знаешь их… Если я не привезу мешки, они убьют меня…

СОЛОМОН:

– Пустое! Настоящий мужик должен уметь стоять за себя. К тому же, ты имеешь оружие. Ступай от меня, Яков. И повтори своим бандитам мудрые слова твоего прадеда: «Слепой теряет посох только один раз». Выбирай, Яша, жить: или твою жизнь… или свою.

Соломон опять уселся и, не обращая внимание на стоящего перед ним сына, опять принялся за своё шитьё.