Теория справедливости: право и экономика

М. Сандел, критикуя Дж. Ролза и Р. Нозика, указывал на то, что благополучие общества берет верх над индивидуальной свободой, и, критикуя К. Нильсена в том, что общество заботится о социально-экономическом благополучии своих членов. Автор выступал против отрицания того, что общественные ценности формируются на персональном уровне, иное сделало бы невозможным какие-либо межличностные отношения. Таким образом, для М. Сандела теории человеческой природы Дж. Ролза не дают никаких оснований для «предварительных» политических естественных прав. Его понятие о справедливости на основе нищеты, как нижнего критерия, не отражали «общего самовосприятия», что они такие же члены сообщества, которые составляют основу базовой структуры политического общества. Именно через межличностные отношения создаются «более или менее прочные привязанности и обязательства», которые помогают определить, кем мы являемся, а также ценности, которые помогут охарактеризовать наше чувство справедливости как блага, которые не могут быть правильно поняты лицами, оторванными от сообщества. При отправлении правосудия, подчеркивал М. Сандел, важно правильно определить социальный контекст – определяя индивидов «как членов семьи, общины, нации или народа, как носителей определенной истории, как сыновей и дочерей и граждан республики», а не как абстрактных лиц[65 - Sandei М. Liberalism and the Limits of Justice. Pp. 60–66, 87, 150, 172–174, 179, 183.];

4) глобалистская теория Томаса Погги (Thomas Pogge)

Т. Погге развил глобалистскую интерпретацию справедливости как честности и был в определенном смысле более последователен, чем Дж. Ролз. Т. Погге отмечал относительную эгалитарность теории справедливости Дж. Ролза, и в международном применении с этим можно согласиться. В то же время автор полагал, что это не вполне применимо к США в силу разрыва в концепции Дж. Ролза между отечественной и мировой справедливостью. Т. Погге не излагает полную теорию справедливости, а преимущественно модифицирует концепцию Дж. Ролза. Если Дж. Ролз был убежден, что зажиточные общества обязаны помочь обремененным и бедным обществам, то Т. Погге отвергает идею о глобальном применении, и в этом принципиальное отличие его позиции. Автор предложил глобальный эгалитарный принцип социальной справедливости, полагая, что это позволит решить проблему социально-экономического неравенства. Предложения Т. Погге сводятся к некоему «глобальному налоговому ресурсу». Это означает, что, хотя каждый из народов планеты «владеет и полностью управляет всеми ресурсами в пределах своей национальной территории», его необходимо обложить налогом на все ресурсы, которые он извлекает, подразумевая, что все ресурсы находятся в достоянии всего человечества.

Если народ сам использует добытые ресурсы, он должен уплатить налог. Если он продает их другим обществам, то, по крайней мере, часть налогового бремени должна лечь на плечи покупателей в виде более высоких цен продажи. Таким образом, автор предложил разновидность глобального «налога на потребление ресурсов» нашей планеты. Справедливость здесь состоит в том, что корпорации, добывающие ресурсы (нефтяные компании и угледобывающие предприятия), должны платить налоги, чтобы помочь бедным. Такие выплаты следует рассматривать как «вопросы права, а не благотворительность» или «обязательства международного правосудия». В любом случае они должны быть направлены обществу, в котором они могли бы улучшить участь бедных и обездоленных. Теория Т. Погге выглядит утопичной. Как можно мотивировать благополучные общества на выплату своей «справедливой доли» исходя исключительно из доброжелательности и чувства справедливости, а, возможно, и стыда? Для решения этого вопроса автор не исключает и международные санкции. Так, если специальное агентство содействия притоку платежей сообщит, что страна не выполняет своих обязательств по схеме, все остальные страны обязаны ввести пошлины на импорт товаров из этой страны, а также, возможно, ограничения на экспорт в эту страну, чтобы собрать средства, эквивалентные «обязательствам» этой страны, плюс стоимость этих принудительных мер. Развивая свое глобальное понимание справедливости, Т. Погге считает, что зажиточные общества должны признать, что его эгалитарная модель международных отношений более развита, чем теория права народов Дж. Ролза[66 - Pogge T. An Egalitarian Law of Peoples. Pp. 195, 196, 210, 199–202, 205, 219, 224.];

5) феминистская концепция Марты Нуссбаум (Martha Nussbaum)

М. Нуссбаум, как и Т. Погге, в отличие от Р. Нозика и К. Нильсена, не столько отвергает либеральную концепцию справедливости Дж. Ролза, сколько развивает ее непосредственное применение. В гендерных отношениях она утверждает феминистскую интерпретацию справедливости, используя то, что она называет «возможности подхода», в соединении с «традицией Кантовского либерализма»[67 - Immanuel Kant Metaphysical Elements of Justice / Transl. John Ladd, Second Edition. Indianapolis: Hackett, 1999.], опираясь на «понятия достоинства и свободы» в качестве основы для обсуждения требований справедливости в отношении «женского равенства и прав человека женщин».

Феминизм охватывает пять ключевых аспектов: 1) интернационализм, не ограниченный одной конкретной культурой; 2) гуманизм, утверждающий основные равные ценности всех людей и способствующий справедливости для всех; 3) приверженность к либерализму с точки зрения лучшей защиты и пропаганды «элементарного человеческого потенциала для выбора и рассуждений», которые делают люди, имеющие равную человеческую ценность; 4) чувствительность к культурным предпочтениям и желаниям; 5) забота и понимание между полами.

М. Нуссбаум, выражая признательность основам теории Дж. Ролза, утверждает, что его анализ не идет достаточно далеко. М. Нуссбаум предлагает десять «главных функциональных возможностей человека», которые должно соблюдать справедливое общество: 1) нормальная, естественная продолжительность жизни; 2) телесное здоровье и целостность, включающие достаточное питание и жилище; 3) телесная целостность относительно, например, свободы передвижения и безопасности от насилия; 4) свобода проявлять чувства, воображение и мысли, как угодно, которая включает свободу выражения мнений; 5) свобода формирования эмоциональной привязанности к людям и вещам, включая свободу ассоциации; 6) разработка и осуществление практического разума, способности формировать собственное представление о хорошем и пытаться планировать свою жизнь с учетом защиты свободы совести; 7) свобода объединения на равных условиях с другими, которая включает положения о недискриминации; 8) забота о животных, растениях и мире природы; 9) свобода игр и развлекательных мероприятий; 10) «контроль над собственной политической средой», включая право голоса, и «материальной средой», в том числе права на поиск работы и владение собственностью.

Все эти возможности, по мнению автора, незаменимы для функционирования и расцвета человеческого существа и должны быть гарантированы всем гражданам в справедливом обществе. В то же время женщины, исторически, не были обеспечены, и в отношении них должна быть гарантирована защита во имя справедливости[68 - Martha С. Nussbaum Sex and Social Justice. New York: Oxford University Press, 1999. Pp. 6-14, 24, 34, 40–42.];

6) правоустанавливающая теория Майкла Бойлана (Michael Boylan)

М. Бойлан разработал особый деонтологический подход, основанный на «необходимых условиях для человеческой деятельности». В справедливом обществе, отмечает автор, человеческие блага более или менее глубоко «встроены» в условия человеческого поведения, ведущие к иерархии. Существует два основных уровня потребностей. Первый: уровень – наиболее глубоко укоренившиеся в человеке потребности в пище, одежде, крове, защите от физического вреда, которые необходимы для любого осмысленного человеческого действия. Второй уровень – основные блага, включающие не столь глубоко укоренившиеся базовые знания и навыки, привитые образованием, социальные структуры, позволяющие нам доверять друг другу, уверенность в том, что нас не эксплуатируют, а также защита основных прав человека.

По мысли М. Бойлана, существует три уровня вторичных благ. Они «наиболее внедрены» и значительно улучшают качество жизни. Прежде всего, это уважение, равные возможности, и потенциал, чтобы сформировать и следовать собственному плану жизни, активно участвовать в общественной жизни. Во второй уровень вторичных благ входят полезные для человека действия, например, умение пользоваться имуществом, получать удовольствие от собственного труда, быть в состоянии достигать блага и т. п. Третий уровень вторичных благ – наименее внедренные в условиях значимых действий, но все равно желательные. Это предметы роскоши, возможность решения не обязательной, но приятной задачи. На этом уровне большинство граждан не могут рассчитывать на достижение и возможность побороться за них, более чем другие в этом обществе.

М. Бойлан, следуя теориям Иммануила Канта и Дж. Ролза, обозначает конечным моральным императивом соблюдение прав отдельных агентов. Это вопрос справедливости, справедливого распределения социальных благ и услуг, а также карательного правосудия для тех, кто нарушает правила. Справедливое общество обязано обеспечить одинаковую доступность основных благ для всех ее членов, которые способны их получить. Все это более сложно в отношении вторичных товаров. Справедливое общество будет стараться обеспечить первый уровень, т. е. улучшать качество жизни, одинаково для всех членов. Но это будет все более проблематично со второго и третьего уровней вторичных благ, тех, которые являются полезными и даже роскошными.

Необходимость того, что люди должны получать вознаграждение за свою работу, соизмеримую с их вкладом, казалось, мешает равенству, хотя за сопоставимые достижения должны быть соответствующие вознаграждения. В области карательного правосудия автор излагает три сценария. Во-первых, когда один человек отнимает ощутимое благо у другого человека, справедливость требует, чтобы виновный возвратил потерпевшей стороне ощутимые блага или сравнимую сумму плюс компенсацию, соразмерную ущербу, нанесенному жертве потерей. Во-вторых, когда один человек неправомерно завладевает нематериальным благом другого человека, справедливость требует, чтобы преступник дал пострадавшему несколько ощутимую и адекватную компенсацию за боль и страдания, вызванные потерей[69 - Boylan М. A Just Society Lanham, MD: Rowman & Littlefield, 2004. Pp. 53, 54, 56–58, 131, 138, 143, 144, 164–167, 174, 175, 181, 183.].

Перечисленные теории и научные подходы в основном интерпретируют справедливость как требование уважения достоинства всех людей в качестве свободных и равных рациональных моральных агентов. В данном контексте исторически прослеживается поступательное развитие идей Канта, которые все более заметно проявляются в западной теории справедливости.

В советских период теория справедливости Дж. Ролза была предметом внимания философов. В работе Л.Г. Гринберга и А.И. Новикова рассматривались философские представления о справедливости, тогда как анализ самой либеральной теории справедливости практически отсутствует[70 - Гринберг Л.Г., Новиков А.И. Критика современных буржуазных концепций справедливости. М.: Наука, 1977.]. В диссертационном исследовании Г.В. Миниотайте теория справедливости Дж. Ролза в основном критиковалась, что было характерно для трудов советского периода, имевших идеологическую ориентацию[71 - Миниотайте Г. Новейшие тенденции в американской моральной философии. На примере теории справедливости Дж. Ролза: автореф. дис… канд. филос. наук. М., 1977.].

Либеральные теории справедливости также рассматривались в советской теории права. В работе Г.В. Мальцева «Буржуазный эгалитаризм» дана марксистская критика теорий Ролза, Нозика, Дворкина и др. В то же время автор представил эти работы как возможное философско-методологическое основание современного буржуазного права. В данном случае теории справедливости рассматривались именно как разрозненные теории, не применимые к использованию в качестве нормативного основания права[72 - Мальцев Г. В. Буржуазный эгалитаризм: эволюция представлений о социальном равенстве в мире капитала. М.: Мысль. 1984, 288 с.].

Сегодня либеральные теории справедливости также являются предметом исследования политологии, теории права, философии, этики.

В политической философии тема рассмотрена Т.А. Алексеевой, давшей обстоятельный анализ доктрины Дж. Ролза, представленного уже как основателя междисциплинарной теории справедливости. Т.А. Алексеева рассмотрела и новейшие тенденции развития современной американской теории справедливости (утилитаризм, либертаризм Р. Нозика и коммунитаризм)[73 - Алексеева Т.А. Справедливость: морально-политическая философия Джона Ролза. М.: Наука, 1992. 112с.].

Специальный социально-философский анализ проблемы справедливости в концепции Дж. Ролза проводился О.А. Савсерис[74 - См.; Савсерис О.А. Проблема справедливости в концепции Дж.Роулза: социально-философский анализ: дис…..канд. филос. наук. М.,2007. 163 с.].

В статье А.В. Прокофьева «Социальная справедливость»[75 - Прокофьев А.В. Социальная справедливость // Этика: Энциклопедический словарь. М., 2001. С. 460–463.] дается анализ возможных представлений о социальной справедливости, приводится определение социальной справедливости как «…системы общественных институтов, которая не в единичных действиях, а по самой своей структуре, и, значит, постоянно, обеспечивает справедливое распределение социально-политических прав и материальных благ». Это видение имеет одновременно и более широкий и более узкий предмет. С одной стороны, здесь исследуются американские теории справедливости 70-х годов прошлого века, а с другой – социальная справедливость представляется несколько шире – в единстве распределительной, воздающей и меновой парадигм[76 - Кашников Б.Н. Этические содержание и смысл либеральных теорий справедливости: дис…д-ра филос. наук. Рязань, 2005.].

В числе работ иностранных авторов, которые рассматривают современные либеральные теории справедливости, Б.Н. Кашников выделяет переведенную на русский язык монографию О. Хеффе «Политика, право, справедливость» (1994)[77 - Хеффе О. Политика, право, справедливость. Основоположения критической философии права и государства; пер. Вл. С. Малахова при участии Е.В. Малаховой. М.: Гнозис, 1994. 319 с.], которая представляет собой труд в области юриспруденции. О. Хеффе дискутирует с правовым позитивизмом, равнодушным к моральному обоснованию правовых норм. По мнению О. Хеффе, привлекательность концепции Дж. Ролза, как и концепции других либеральных теорий справедливости, состоит в возможности их использования в качестве нормативного фундамента права. Общественная справедливость, по Хеффе, представляет собой правовую середину между двумя крайностями юридического бесправия: анархией (отрицает юридические права граждан) и Левиафаном, который тоже их отрицает, но несколько иначе – путем наделения абсолютными правами одного лишь суверена за счет остальных граждан. Справедливым представляется государство, избегающее крайностей, как Левиафана, так и анархии[78 - См.: Кашников Б.Н. Этические содержание и смысл либеральных теорий справедливости: дис…д-ра филос. наук. Рязань, 2005.].

Разноплановые научные исследования теории справедливости содержатся также в монографиях исследователей современной американской философии – Кэмпбелла (Campbell)[79 - См.: Campbell Т. Justice. Houdmills: Macmillan Education, 1988.], Стербы (Sterba)[80 - См.: Sterba J. How to Make People Just. A Practical Reconciliation of Alternative Conceptions of Justice. Totowa, N.J., 1988; Sterba J. Justice. Alternative Political Perspectives. Wadsworth Publishing Company, 1999.], Кимлики (Kymlicka)[81 - Cm.: Kymlicka W. Contemporary Political Philosophy. An Introduction. Oxford, 1990; Kymlicka W. Liberalism Community and Culture. Oxford, 1989.] и Берри (Barry)[82 - Barry B. Justice as Impartiality. Oxford, 1995; Barry B. Liberty and Justice. Oxford, 1991; Barry B. Theories of Justice. Berkley, Calif, 1989.].

Заслуга Т. Кэмпбелла – в попытке классификации современных американских теорий справедливости и выделения их разновидностей: справедливость как права (Дворкин), справедливость как договор (Ролз), справедливость как диалог (Аккерман), справедливость как эффективность (Познер), справедливость как заслуга (Садурски), критика справедливости (Маркс).

Дж. Стерба выделяет либеральные (сочетание равенства и свободы), либертарные (свобода), социалистические (равенство), феминистические (андрогинность) и коммунитарные (солидарность в рамках общины) теории справедливости, различающиеся фундаментальными ценностями, выражающими различный смысл справедливости.

В. Кимлика исходит из того, что все современные теории справедливости имеют единый ценностный смысл, который он обозначает как «эгалитарное плато». Оно означает глубокое единство всех современных теорий справедливости на основе нормативного консенсуса в рамках общего идеала равенства жизненных шансов.

Б. Берри различает справедливость как беспристрастность и как взаимную выгоду. По его мнению, большинство теорий справедливости основаны на первом понимании, поскольку рассматривают справедливость в плане морали (утилитаризм, теории Дж. Ролза, Р. Нозика и др.). Идея взаимной выгоды в понимании справедливости менее представительна и берет свое начало из диалога Платона «Государство». Продолжением этой парадигмы является рационалистическая теория справедливости как взаимной выгоды Д. Готиера.

Теория договорной справедливости Давида Готиера, изложенная в книге «Мораль по соглашению» (1985), исходит из понятия рациональности, индивидуалистичной «максимизаторской» концепции рациональности, основанной на предпочтении. Понимая недостатки рыночной экономики, Д. Готиер представляет кооперацию как царство справедливости, которая есть предрасположенность к кооперации, и предлагает участнику общественных отношений на этой основе заключить сделку. Теорию рационального выбора он именует «теорией рациональной сделки»[83 - Gauthier D. Moral by Agreement. Oxford: Clarendon Press, 1985.].

1.2.2 Справедливость в российском законодательстве и международном праве

Отсутствие четких научных критериев понятия справедливости (социальной справедливости) отразилось и в законодательстве. В федеральных законах эта категория используется в разных смыслах и контекстах. В УК РФ выделена отдельная статья 6 «Принцип справедливости», из которой следует, что наказание и иные меры уголовно-правового характера должны быть справедливыми, т. е. соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. В Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях (далее – КоАП РФ) справедливость во многом отождествляется с законностью. Поэтому при рассмотрении и разрешении судами административных дел она обеспечивается соблюдением законодательства, точным и соответствующим обстоятельствам административного дела правильным толкованием и применением законов и иных нормативных правовых актов. В ГК РФ эта категория также используется в разных смыслах. В статье 6 упоминается о требовании справедливости, а в статьях 308.3 и 393 – о принципе справедливости. При этом принцип справедливости разграничивается с принципом соразмерности, хотя в статье 451 упоминается «справедливое распределение», которое по смыслу нормы охватывает и соразмерность. В статье 65.2 используется понятие справедливой компенсации, определение которой отнесено к усмотрению суда. Подобным образом статья 1101 обязывает суд учитывать требование справедливости при определении размера компенсации морального вреда, а статья 1252 – при определении размера компенсации за нарушение исключительного права.

Статья 7 Жилищного кодекса Российской Федерации (далее – ЖК РФ) допускает при невозможности использования аналогии закона определять права и обязанности участников жилищных отношений исходя из требований справедливости. В аналогичных ситуациях статья 5 Семейного кодекса Российской Федерации (далее – СК РФ) предусматривает возможность определения права и обязанности членов семьи исходя из принципа справедливости.

В Кодексе внутреннего водного транспорта Российской Федерации (далее – КВ ВТ РФ) и Кодексе торгового мореплавания Российской Федерации (далее – КТМ РФ) понятие справедливости используется также в разных смыслах. Согласно статье 125 КВ ВТ РФ договор или любые его условия могут быть признаны недействительными или изменены, если его условия являются несправедливыми. При этом в законе не раскрывается ни понятие справедливости, ни критерии ее применения. Статья 129 КВ ВТ РФ наделяет суды правом, если они сочтут это справедливым, увеличивать специальную компенсацию. Согласно статье 132 спасатели людей, которые приняли участие в оказании услуг в связи с происшествием, вызвавшим необходимость спасания, имеют право на справедливую долю в сумме, присужденной спасателям за спасение судна или иного имущества либо предотвращение или уменьшение ущерба окружающей среде. При этом суд может посредством вынесения промежуточного решения постановить об уплате спасателю авансом такой суммы, которая представляется справедливой и разумной, и на таких условиях, которые являются справедливыми и разумными исходя из обстоятельств конкретного дела. Аналогичные нормы содержаться и в статьях 339, 343, 346, 352 КТМ РФ.

В литературе отмечается, что «справедливость представлена в законодательстве преимущественно как процессуальный принцип»[84 - Титов С. Н. О справедливости в уголовном праве //Законодательство. 2017. № 7. С. 66.]. Однако, следует заметить, что это характерно для уголовно-правовой сферы и не отражает многообразия трактовок справедливости в иных отраслях права.

Понятие справедливости используется в огромном количестве международных правовых актов и зачастую в различных смыслах: обеспечение справедливости или принципа справедливости; обеспечение или создание справедливых условий; справедливое использование объектов и ресурсов; справедливое обращения с кем-либо; справедливый судебный процесс; справедливое разрешение дела; справедливое применение законодательства; выплата справедливого вознаграждения или компенсации; и т. д. В международном праве иногда справедливость воплощается в идее пропорциональности[85 - Подробнее см. :ВайпанГ.В. «Средство последней надежды»: принцип пропорциональности и эволюция правопонимания в международном праве // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 2017. № 1. С. 120.].

1.2.3 Применение категории справедливости в судебной практике

В судебной практике категория справедливости используется в качестве: отдельного принципа, требования или критерия справедливости; оценки обстоятельств дела («справедливый баланс интересов», «справедливое распределение активов», «справедливая цена») или размера компенсации; отношения к судье («справедливость судьи»); оценки состояния судебного разбирательства («справедливое рассмотрение дела») или судебного решения; права на справедливое судебное разбирательство; и т. д. При этом в большей степени акцент в судебных актах делается на принцип справедливости или справедливое судебное разбирательство. Анализ судебных актов подтверждает бесконечное количество пониманий справедливости, используемых судьями при вынесении решений, а также значительный субъективизм при оценке тех или иных обстоятельств дел через призму справедливости. Представляется, что судьи иногда используют этот термин лишь для усиления значимости своего решения, а употребление этой категории не несет никакой смысловой нагрузки.

В силу неопределенности актуальность понимания и применения (потребности в применении) принципа справедливости свидетельствует о том, что это не виртуальное, абстрактно-научное понятие. Справедливость, действительно, активно «вторгается» в судебную практику. Особое значение в связи с этим приобретают правовые позиции Конституционного Суда РФ (далее – Конституционный Суд). С середины 1990-х годов и до конца 2015 года Конституционный Суд, так или иначе, применял (разъяснял, упоминал) принцип справедливости почти в 1900 из более чем 18 тыс. решений[86 - Подсчитано автором по материалам официального сайта Конституционного Суда Российской Федерации. См.: http://www.ksrf.ru/.].

В то же время широкое применение Конституционным Судом понятия «справедливость» порождает еще большую правовую неопределенность. В актах Суда встречаются такие понятия, как «конституционный принцип справедливости», «требование справедливости», «принцип справедливости», «общий принцип справедливости» и «социальная справедливость»[87 - Обратим внимание, например, на Постановление КС РФ от 14 мая 2012 г. № 11-П. Здесь понятие «справедливость» употреблено судом в следующем контексте: «на основе юридического равенства и справедливости» (абз. 2 п. 2.1 мотивировочной части); «исходя из общеправового принципа справедливости», «отвечать требованиям справедливости» (абз. 3 п. 2.1); «справедливый баланс между ценностями» (абз. 2 п. 3) // Собрание законодательства РФ. 2012. № 21. Ст. 2697. В данном Постановлении КС РФ обосновывает решение ссылкой на справедливость и социальное государство (речь идет о ст. 446 ГПК РФ, исполнительский иммунитет в отношении единственного жилого помещения), тогда как в своем особом мнении судья КС РФ Н.С. Бондарь, ссылаясь на социальную справедливость, делает прямо противоположный вывод.]. Ни одно из указанных понятий не раскрывается, равно как и их соотношение. Таким образом, происходит смешение понятий, среди которых сложно дифференцировать конституционную декларацию, конституционный принцип или общеправовой принцип. Такое положение не просто допускает «произвол», «волюнтаризм» и «субъективизм» в применении анализируемого понятия, а может обосновывать любые, даже прямо противоположные подходы.

В данном случае частота употребления, при сохраняющейся неопределенности понятия «справедливость» в конституционном судопроизводстве, не может не наводить на мысль о декоративности понятия, выполняющего функции лишь выразительного средства языка, усиления мотивировки, без четко определенного правового содержания. Таким образом, понятие «справедливость» нередко используется в большей степени как политико-правовой лозунг, а не правовое понятие.

Полагаем, что Конституционный Суд несет ответственность за порожденную правовую неопределенность в анализируемом вопросе, так как отсутствие единого, именно конституционно-правового, подхода влечет неразбериху в отраслевом правопонимании понятия «справедливость».

Представление о справедливости, в том числе и как о правовой категории, конечно, не может быть статичным. Разработка и достижение единого, прежде всего конституционно-правового, понимания справедливости как правовой категории требуют применения общего подхода юридического мировоззрения. Именно право должно быть верховным и всеобщим мерилом социальных отношений. Только на базе конституционно-правового понимания может быть сконструировано правовое понятие «справедливость», которое затем может быть перенесено (спроецировано) на все сферы отношений в обществе. Современное правопонимание, развитие отечественной правовой мысли необходимо направить на разработку, с учетом мирового опыта, отечественного учения о справедливости, которое будет базироваться на этимологии, аксиологии и аксиософии справедливости[88 - Аксиология справедливости нацелена на изучение формальной структуры справедливости, т. е. ее внешних форм и требований, которые обнаруживаются при любой системе ценностей, в различных социально-политических условиях. Аксиософия справедливости изучает содержание справедливости, которое присуще конкретной системе ценностей. См.: Булгаков В.В. Концепция справедливости в праве: дис…канд. юрид. наук. Тамбов, 2001. 170 с. В данной работе имеется ссылка на идеи аргентинского философа права В. Гольдшмидта, который делит свое учение о справедливости на две части: аксиологию справедливости и аксиософию справедливости: Gjldschmidt W. Der Aufbau der juristischen Welt. Theorie der Austeilung, ihrer Gerechtigkeit und ihrer Nor-meierung. Wiesbaden, 1963.]. В первой части учения целесообразно изложить происхождение этого понятия и его связь с иными понятиями, во второй – исследовать и изложить формальную структуру справедливости (внешние формы, критерии, параметры системы ценностей и т. п.), в третьей части – закрепить российское самобытное понимание и содержание справедливости с учетом отечественной системы ценностей, российского менталитета.

В основу изложенного подхода целесообразно положить базовое требование справедливости – принцип равенства, одинакового подхода, равенства правовых возможностей, равенства прав и обязанностей, исключение дискриминации и не основанных на законе привилегий, т. е. закрепление соразмерности и эквивалентности. Их разница будет в том, что равенство само по себе выражает отношения совпадения, взаимозаменяемости объектов, соизмеримости по определенным критериям, тогда как справедливость выражает оценку таких отношений (на уровне справедливые/несправедливые), их соответствие преобладающим в обществе ценностям и моральным представлениям.

Несмотря на многочисленные разнообразия в понимании справедливости, автором монографии предпринята попытка разработать единый общетеоретический подход к соотношению справедливости и права. При этом данное исследование, так или иначе, опирается на многообразные научные позиции. Представим их теперь в систематизированном виде.

1.3 Философское содержание справедливости

1.3.1 Справедливость и основной вопрос философии

Практически в каждой научной работе, связанной со справедливостью, выделяется решение общих вопросов проблемы справедливости. Главным при этом выступает подход к справедливости с точки зрения основного вопроса философии. Здесь обозначились три основных направления.

Первое направление считает справедливость исключительно субъективной категорией, элементом сознания. Справедливость – «нравственный идеал»[89 - См.: Явич Л.С. Общая теория права. Л., 1976. С. 151.], «находится в сфере морали»[90 - См.: Кельзен Г. Чистое учение о праве. 2-е изд.; пер. с нем. М.В. Антонова и С.В. Лёзова. – СПб.: ООО Издательский Дом «Алеф-Пресс», 2015. С. 431.], «центральная категория морали, которая выражается в праве»[91 - См.: Экимов А.И. Справедливость и социалистическое право. Л., 1980. С. 4.], одно из нравственных начал, присущих социалистическому праву[92 - См.: Теория государства и права: учебник; под ред. А.И. Королева, Л.С. Явича. М., 1982. С. 217.]. Справедливость «выступает фундаментальным критерием оценки деятельности»[93 - См.: Роговин В.З. Справедливость как социально-философская и социально-экономическая категория // Социальная справедливость и пути ее реализации в социальной политике. М., 1982. С. 8.], это «оценка», которая распространяется на любое общественное явление[94 - См.: Пазенок В.С. Социализм и справедливость. М., 1967. С. 23.]. «Более продуктивно рассматривать справедливость как моральную оценку эквивалентности обмена»[95 - См.: Рыженков А.Я. Основные начала (принципы) российского гражданского законодательства и смежных отраслей права: монография. М.: Юрлитинформ, 2015. С. 40.]. По мнению Ю.В. Романца, понятие справедливости «имеет триединую сущность: социальную, духовно-нравственную и юридическую», в то же время отнесено к нравственной сфере, по сути к субъективной категории[96 - См.: Романец Ю.В. Указ. соч. С. 93, 126.]. Справедливость не существует в природе, а характерна лишь для «фантазий образованных людей», мечтающих «получить хоть какую-то награду за свои не оцененные ближними, истинные и мнимые достоинства[97 - См.: Фрай М. Лабиринт. СПб.: Азбука-Терра, 1996. С. 34.]. В этом смысле справедливость всегда субъективна и всегда зависит от временного и политико-правового контекста.

В качестве квинтэссенции этого направления можно привести слова Е.А. Суханова: «…юристам необходимо помнить, что…в основе права (jus) лежит нравственная категория справедливости, не имеющая экономического содержания и потому необъяснимая с экономических позиций. К сожалению, в последнее время даже некоторые отечественные юристы стали упрекать своих коллег в том, что "для них юридический инструментарий часто оказывается превыше экономических реалий", забывая древнюю мудрость: "Fiat justitia, pereat mundi!” ("Пусть торжествует справедливость, хотя бы погиб мир!")»[98 - Суханов ЕЛ. Сравнительное корпоративное право. М.: Статут, 2014 (СПС Консультант Плюс. С. 10).]. Поддерживая эту позицию, Л.Ю. Василевская добавляет, что частноправовое регулирование, как и правовое регулирование в целом, всегда должно основываться на понятии справедливости как нравственной категории. Именно поэтому «в имущественном споре стороны конфликта ждут от судьи справедливого решения, а не только сокращения издержек»[99 - Василевская Л.Ю. Не могу сказать, что наш ГК страдает от недостатка диспозитивности [Интервью с Л.Ю. Василевской] // Вестник Арбитражного суда Московского округа. 2016. № 1 (СПС Консультант Плюс. С. 7).].

Второе направление (близкое к первому) рассматривает справедливость как субъективную категорию, «одну из форм отражения действительности»[100 - Бербешкина З.А. Справедливость как социально-философская категория. М., 1983. С. 119.]. Справедливость выражается «в требованиях, представлениях, понятиях, идеях», в которых переплетаются «факторы экономического, политического, правового, морального и другого характера»[101 - См.: Орач Е.М. Социалистическая справедливость советского права: автореф. дис…канд. юрид. наук. Харьков, 1972. С. 6.]. Это «ориентир общественного развития», основания которого «заложены в экономической жизни общества»[102 - См.: Еремин А.М. Общенародная собственность и социальная справедливость // Направления и формы реализации общенародной собственности; подред. О.В. Катихина. М., 1986. С. 24.]. Под справедливостью понимаются «…исторически сложившиеся в обществе и признанные законом, обычаем, судебной практикой представления о соответствии социальным идеалам (параметрам) распределения между участниками правоотношения убытков, потерь, иных неблагоприятных последствий…»[103 - Богданов Д.Е. Указ. соч. С. 297.].

Наконец, третье направление – это группа авторов, которая, на наш взгляд, занимает наиболее обоснованную позицию и утверждает, что справедливость – и субъективная и объективная категория: «историческая классовая, социально-экономическая, морально-правовая, политическая, базисная и надстроечная»[104 - Касимовский Е. Социальная справедливость и совершенствование распределительных отношений в СССР // Окон, науки. 1986. № 12. С. 3.]. Социальная справедливость – целостная система, состоящая из двух компонентов: «совокупность общественных отношений обменного и распределительного типа» («материальный (социологический)») и «идеологические ценности, критерии, стимулирующие данные отношения» («идеологический (нормативноценностный)»)[105 - См.: Мальцев Г.В. Социальная справедливость и право. М., 1977. С. 67. См. также: Герлах А. Справедливость как принцип социалистического права: автореф. дис…канд. юрид. наук. М., 1983. С. 7; Сулин Ю.И. Справедливость как явление общественной жизни и как понятие марксистско-ленинской этики: автореф. дис…канд. филос. наук. Томск, 1968. С. 10.]. «Справедливость (несправедливость) – объективные качества реальных отношений», а представления о справедливости «имеют объективные основы, обусловленные природой реальных отношений»[106 - См.: Социализм: социальная справедливость и равенство; отв. ред. А.П. Бутенко. М., 1988. С. 49.].