Фанаты

(нар. пословица)

Ножки дивана были целы. Одна из них провалилась в гнилой пол. Прогнившее место накрыл куском фанеры, проверил диван на устойчивость и… Вошла Роза. Она была хорошо накрашена и выглядела празднично. Вместо серого платья на ней были цветная юбка на манер цыганской и белая расшитая блузка с глубоким вырезом. Роза заботливо закрыла дверь на еле заметную задвижку и вопросительно посмотрела на меня.

– Ножка хромала из-за гнилого пола. Вот это место, – указал я в угол, но Роза молчала.

– Диваны сталинских времён весьма живучи; ещё послужит лет, лет… Но Роза не реагировала.

Её лицо что-то выражало, но что – не понятно. Она сделала шаг к дивану, я взял её за руки и плавно усадил. Праздничный вид Розы требовал дифирамбов, а диван, как и положено бывалому дивану, призывал сорвать у Розы, как говорят ловеласы, некий лепесток.

Поправив юбку, она заговорила. Сорокалетняя женщина была внешней. В глазах не светилось то внутреннее, что ведёт перекличку между «он» и «она» и строит невидимый мостик, по которому из одной души в другую бежит манящее чувство – симпатия. В движениях рук не было плеска эмоций. Она говорила о чём-то заоблачном, а я искал слова, чтобы, уложив их в комплимент, сделать ей приятное, ибо творческий люд, как известно, склонен к вожделению и трактует библейское («всяк смотрящий на женщину с вожделением уже прелюбодействовал с нею в сердце своём») по-своему. Он не вырывает око, не отсекает руку, а запалённый вожделением мечтает к прелюбодейству «в сердце своём» присовокупить другие органы и члены и ввергнуть в грех всё целиком. «Пусть я здесь пожарюсь на огне страсти, – рассуждает раб божий, – а после неизвестно, попаду ли я на жаровню или нет».

…Ох эти двое! Он и она… С этой мыслью я откланялся и ушёл к себе в ангар.

***

Одно нынче лучше двух завтра.

(нар. пословица)

Солнце припекало. В ангаре стало душно. Вышел, сел на бревно в тени ясеня и заглянул в план выполнения работ. Пункты гласили: маркировать, упаковать, доставить…

Дорога, снова дорога… Она манила меня с юных лет и ох как манит сейчас. Жажда путешествий с детства не давала мне покоя и будоражила воображение. Закрыл глаза и в памяти поплыли красочные картины Кольского полуострова, Дальнего Востока, средней России, Урала, Сибири и, конечно же, Кавказа, с его убийственной красотой. И вот я уже лечу на параплане (дельтапланерный клуб «Юца»), сижу у костра с бесстрашными «икарами»; звучит гитара, песни. Наперебой сыплются рассказы и в них любовь, тайна, мистика и т.п., всё то, что всегда было пищей и бальзамом для моей души. В таком настроении стало ясно – мне нужно прочесть творение Мулдашева и быть в субботу у Розы на обсуждении, иначе я буду не я.

Книги Мулдашева с трудом выпросил у знакомой гадалки, убедив её, что верну в пятницу (был вторник). «Обязательно верни в пятницу, – строго предупредила гадалка; -мы и ещё одна группа после изучения его творения собираемся ехать в Тибет. У нас есть очередь на эти книги».

Читал обстоятельно. В пятницу ещё раз перечитал труднопонимаемые места и сделал краткий набросок мнения о прочитанном. Была мысль блеснуть перед Розой талантом критика, неоднократно подмеченного коллегами. К субботнему собранию краткий набросок был готов. На листке написал: «Рецензия», которая оканчивалась довольно критическим суждением. «…всё написанное загадочно и интересно. Если бы эти логические построения изложил какой-нибудь простак, человек необразованный, невежественный, можно сказать – тупой проповедник тайн, то ничего увлекательного и развлекательного не вышло бы. Некоторым читателям в реальность верится тяжело и неохотно, охотнее верится в то, чего нет и быть не может, но хочется, чтобы оно было. Поэтому такие мудрёные выкладки о том, чего нет, под силу образованным, остроумным обманщикам. Обманщики описанием истины, высосанной из пальца, умело перекладывают средства из карманов обывателей в собственные».

***

Не прав медведь, что козла задрал;

Не прав и козёл, что в лес зашёл.

(нар. пословица)

В субботу, предвкушая познавательную встречу с творческими людьми, подошел к покосившейся калитке и крикнул: «Роза!» Но, не дождавшись ответа, осторожно вошёл во двор зелёного домика. Флора буйствовала повсеместно. Хмель вился по кривому древку к самодельной антенне, как бы говоря: «Ничего, доберусь и до вас, прутики-трубочки». Нетронутость наблюдалась кругом. В щелях между клёпок рассохшейся бочки проросли цветы. Непролазная стена ежевики строго смотрела на непроходимую стену малинника с другой. Прислушиваясь, шёл между «стенами» по узкой дорожке, вымощенной старинными кирпичами. Кирпичи на удивление были целыми, но довольно потёртыми. Невольно подумал, что эти кирпичи не нашего кирпичного завода. Наши кирпичи, времён построения коммунизма, строители окрестили «Маркой-1000», ибо они, брошенные в землю на произвол морозов, рассыпались на тысячи неравных осколков. Подошёл к покосившемуся крыльцу, напрочь заплетённому хмелем. Дверь была заколочена досками. Вернулся на кирпичную дорожку и стал соображать, в какую сторону идти от бочки с цветами: влево, прямо или направо. Должны же быть какие-то следы или здесь никого нет? Может, это розыгрыш Розы, – рассуждал я. Стал присматриваться, но между кирпичами и по обе стороны дорожки росла нигде не помятая трава, которую в сказках называют «муравой». Вправо от бочки дорожка ныряла в узкий лабиринт зарослей малинника, влево – в заросли ежевики. Стал пробовать оба направления и убедился, что никто здесь давно ничего не трогал: ни обрезал, ни копал, ни убирал. С каждым шагом выяснялось – «конь здесь не валялся нигде». Один из лабиринтов малинника вывел к покосившемуся навесу, подпёртому сучковатой жердью.

Вдруг послышался смех наподобие гусиного гогота. Гогот повторился, и я крикнул: «Хозяйка!». Из-за зарослей выглянула черноволосая голова с глазами, похожими на кошачьи. В первое мгновение подумал, что спугнул кошку, но быстро сориентировался, услышав: «Любезный! Пожалуйста, обойдите дом кругом и будьте осторожны под навесом, он может упасть. Идите, мы ждём вас».