Неволя и Сибирь

Такие подробности и детали оживляют исторические факты.

Вот отрывок из книги В. С. Трухиной: «Николай Бестужев делал карандашный рисунок бивуака, рассчитывая впоследствии выполнить его красками. Михаил Александрович, стоя за спиной брата, наблюдал за работой.

В левой части листа появились контуры девяти юрт, справа – крупным планом юрта плац-майора. Несколько особняком – два бурята с трубками. Офицер, беседующий с кем-то. На дальнем плане – лесистая сопка, у подножия которой приютились домики селян».

И снова заметим, что образование и культура оставляют в истории такие знаки, которые раскрывают потомкам время. Вот что записал Михаил Бестужев, пока его брат делал карандашные наброски бивуака: «11-го числа. Дневка, дождь – скука и досада, что нельзя любоваться видами. Юрты наши промокают. Но мы – все люди мастеровые – кое-как смогли избавиться от беспокойства на ночь. В других юрта были смешные сцены. Редкий проспал без омовения… Добрый Смольянинов приходил прощаться с нами. Три предмета заставляют меня жалеть о Чите: живописные окрестности, прекрасный климат и добрый Смольянинов».

Дальше мы узнаем, что дождь сопровождал колонну вплоть до Яблонового хребта, спустившись с которой они остановились у озера Шакша. Мне знакомы и дороги эти места редкой красоты. Но пусть об этом скажут сами декабристы:

– О чём ты сейчас думаешь? – спросил Михаил Александрович брата, прервав молчание.

– О том, какой удивительный этот край, какие редкие красоты встречаются здесь. А ещё о том, как мало мы знаем свою страну. Не закинь нас судьба в эти места, и мы, просвещённые люди России, даже не подозревали бы об этих изумительнейших явлениях природы. Сколько здесь сокровищ вокруг! Леса, наверняка, изобилуют пушниной, озёра – рыбой, а земля – в своих недрах хранит несметные богатства. Но когда до всего этого доберется рука человека.

А вот свидетельства других декабристов:

«В Восточной Сибири, и особенно за Байкалом, природа так великолепна, так изумительно красива, так богата флорою и приятными для глаза ландшафтами, что, бывало, невольно с восторженным удивлением простоишь несколько времени, глядя на окружающие предметы и окрестности. Воздух же так благотворен и так напитан ароматами душистых трав и цветов, что, дыша им, чувствуешь какое-то особое наслаждение». (Н. В. Басаргин).

«Ничего нельзя себе вообразить великолепнее и роскошнее сибирской природы». (П. Е. Анненкова).

«Прекрасные картины природы, беспрестанно сменяющие одни других, новые лица, новая природа, новые звуки языка, – тень свободы, хотя для одних взоров. Близкие деревья освещены, подобно театральным декорациям; бальзамический воздух – всё, всё очаровательно! Очаровательно даже и не для узника, которому после тюрьмы и затворов, без сомнения, прелестен божий мир». (М. А. Бестужев).

Последний привал перед Петровским заводом был 22 сентября. Деревня Харауз. Чем запомнилось это место? «На последнем ночлеге мы прочли в газетах об июльской революции в Париже. Это сильно взволновало юные умы наши, и мы с восторгом перечитывали всё, что писалось о баррикадах и о народном восстании. Вечером мы все собрались вместе, достали где-то бутылки две-три шипучего, выпили по бокалу за июльскую революцию и пропели хором марсельезу. Весёлые, с надеждою на лучшую будущность Европы, мы входили в Петровское». (Н. В. Басаргин).

634 версты они шли 48 дней. Может быть, это было временем их самых жгучих воспоминаний, раздумий, планов на будущее? Великолепие, которое окружало их в эти дни, могло способствовать полёту мысли.

В Петровский завод они прибыли 23 сентября 1830 года.

Вот запись из дневника Михаила Бестужева: «Последний переход до Петровского завода (28 верст, всего от Читы 634?). Дорога вела в междугорье и теснины. Всё как бы предвещало приближение к нашему кладбищу, где уже выкопаны для нас могилы, но все шли весело. Версты за полторы открылся мрачный Петровский завод, отличающийся огромностью и своею крытою крышею от прочих зданий. Остановились, чтоб дать солдатам надеть ранцы. Мы с пригорка смотрели на нашу будущую обитель – и шутили!.. При вступлении в завод высыпало множество народу. У дома Александры Григорьевны все наши дамы стояли у ворот. С весёлым духом вошли мы в стены нашей Бастилии, бросились в объятия товарищей, с коими 48 дней были в разлуке, и побежали смотреть наши тюрьмы. Я вошёл в свой номер. Темно… душно… сыро… Совершенный гроб!»

Артели декабристов. Как они жили-были?

Чем живём и занимаемся мы, как поддерживаем друг друга, к чему стремимся? В XXI веке, на свободе… И как жили-были декабристы?

Без сравнения нельзя ничего познать, а без познания невозможно жить.

Забайкалье – край зеков. Семейками чифирят. Поделки разные делают. Ножи выкидные, бижутерию разную, вырезают из металла, камня, дерева, некоторые настоящие сады в миниатюре разводят. Есть непревзойденные мастера – живописцы, краснодеревщики, графики… Многим занимаются зеки в лагерях. Кому-то произведения нравятся, кому-то нет.

Простите, но лично мне ни одно произведение не пришлось и, думаю, никогда не придётся по душе. Наши лагеря – только зримый и отчётливый слепок общества. Не более. Наши зеки выйдут из неволи и будут жить с нами. Зона и разруха, в первую очередь, в голове человека. Эта часть истории мне неинтересна, зачастую отвратительна.

Декабристы, конечно, – невольники, но другие. О них нельзя говорить: выше или ниже по культуре или образованию. Они – другие. Вот почему во мгле истории невольничества нам светят их образы. Все остальные образы были темнотой, слились и сольются с темнотой. Останутся – другие.

Чем же жили-были они?

После нашей непонятной, наверное, многим преамбулы пора рассказать об артелях декабристов. Я рассказывал своим землякам об этих артелях во времена, когда казалось, что сосед душит соседа. В России такие «эпохи» могут случиться в любое время…

Одни люди в неволе организовываются и подавляют остальных. Другие поддерживают друг друга и вдохновляют буквально всех. Декабристы, например, с первых дней неволи организовали артели.

Большую артель декабристов можно назвать первым в истории России потребительским кооперативом. Создана она была в Читинском остроге в 1827 году. Устав Большой артели был принят уже в Петровском заводе, 2 марта 1831 года. Разработкой устава занимались А. И. Одоевский, И. И. Пущин, Е. П. Оболенский, А. П. Муханов, М. Ф. Митьков, Д. И. Завалишин, А. В. Поджио.

Казённое питание в неволе никогда не было сытным. Поначалу организовали «Общий котел», далее организация переросла в артель, давшей начало большому делу. В Уставе было 106 параграфов, в которых отразились жизненные принципы всех членов артели. Обязательный принцип добровольности, паевого взноса, равноправия, демократического управления, тайного голосования. Неукоснительной была отчётность правления и ревизионной комиссии артели перед всеми пайщиками.

Информация о деятельности артели была максимально прозрачной.

Люди совести и высокой культуры они не могли противоречить своим убеждениям, а потому каждое их дело служило и может служить примером для всего общества независимо от исторического периода.

Известно также, что главный охранник декабристов в неволе Станислав Романович Лепарский вносил в артель тайные пожертвования, о которых несомненного узнавали узники.

Первоначальной целью Большой артели стали потребительские интересы декабристов: питание, одежда, быт. Руководителями были выбраны Н. В. Басаргин, А. Н. Сутгоф, И. С. Повало-Швейковский, И. И. Горбачевский.

Большая артель была создана с началом каторжных сроков декабристов и распалась с окончанием этих сроков. С началом периода поселения, который начался с 1834, была создана Малая артель.

Организация декабристов не оставляла своих товарищей ни при каких обстоятельствах. Малая артель – своеобразная касса взаимопомощи, созданная для декабристов, выходящих на поселения. Вместе с тем, артель была и ссудосберегательным банком.

И третьей артелью декабристов была – Газетно-журнальная артель, которая занималась подпиской и сбором книг и периодических изданий.

Интересно, что потребительская кооперация России считает датой своего основания 2 марта 1831 года, то есть день, когда был принят Устав Большой артели декабристов.

На станции Петровский Завод некоторые пассажирские поезда стоят 15 и даже 30 минут. Много раз я выбегал из вагона, чтобы посмотреть на памятник декабристам. За памятником стоит немного грустный Владимир Ильич Ленин. Куда же мы от него денемся…

Дальше будет – моё Забайкалье, в разных местах которого жили на поселении члены созданных ими артелей, давших России понятия бескорыстия, коллективизма и сплочённости.

«Немудрено жить, когда хорошо; умей жить, когда худо»

Слова заголовка принадлежат Ивану Ивановичу Пущину. Надо осмысливать? Об артелях декабристов я рассказал, подробнее можно найти в интернете. Теперь – быт, культура, занятия, просвещение, связь с населением.

Многие исследователи справедливо приходят к мысли, что узники создали настоящую Академию. В связи с этим меня так и подмывает задать встречный вопрос: что создали мы?

Как нам известно, места, куда прибывали декабристы, по устоявшейся российской расхлябанности, никогда не были готовы к приёму узников. В Чите даже тюрьма не была готова. В Петровском Заводе здание тюрьмы было ещё сырым, но самое интересное – совершенно без окон. Это было похоже на подземную темницу, откуда вообще не видно выхода. Темница разделена на камеры. Двор – болотистый.

Что ж, надо обустраиваться, бороться за то, чтобы остаться людьми и в таких условиях, амнистий и поблажек ждать не приходится. Спасибо прибывшим жёнам, они обеспечивают связь с внешним миром.

Именно женщины первыми изучили существующие строгие инструкции по частям и сумели изменить их в лучшую сторону. Непросто изменить тюремные законы! В первую очередь жёны поселились вместе с мужьями в камерах, а во-вторых написали об условиях содержания просвещённых узников куда только было возможно в те времена. Естественно, у жён и мужей было столько влиятельных родственников, которые тоже стали изучать тюремные инструкции. В конце концов Станислав Романович Лепарский написал императору подробный рапорт с просьбой прорубить в каземате окна.

Само слово каземат означает ослеплённость, непроницаемость. Но окна, пусть и не такие большие, были прорублены. Это случилось в первый же год жизни декабристов в Петровском Заводе.

Вероятно, декабристы были первыми невольниками, которые дали пример изучения законов и обращения к общественности всем остальным узникам страны. Нельзя молчать и терпеть произвол.

Обустроив жильё, декабристы взялись ухаживать за землей, на которой им довелось жить: во дворах тюрьмы возникло настоящее хозяйство, появился огород и выбранный узниками огородник.

Предмет и матчасть надо знать. В трудные 1990-е годы я покинул город и удивлял деревню: сажал 4 мешка картофеля, а вытаскивал от 100 до 125 мешков. Учился по книгам голландцев и на примере китайцев. С абсолютной уверенностью могу предполагать, что огород декабристы содержали по всем правилам агрономической науки, а урожаи у них были намного выше, чем в огородах центральной части России, не говоря уже о Сибири и Забайкалье.

Опыт подсказывает, всякий материал любит свою погоду и соответствующее к нему отношение. Во дворе тюрьмы декабристы устроили настоящие мастерские. Конечно, у них не было навыков и опыта рабочего люда, но ремёслами они овладели очень быстро.

Очень скоро мастерские заработали, декабристы стали шить одежду, обувь, чинить их, а также изготавливать предметы первой необходимости. Мастерами-ремесленниками стали Д. П. Мозган, А. П. Арбузов, А. Ф. Фролов, Е. П. Оболенский, Н. А. Загорецкий, профессиональным закройщиком стал П, С. Бобрищев-Пушкин, ремонтировал сапоги В. К. Кюхельбекер, головные уборы шил Н. А. Бестужев. Они становились искусными земледельцами, мастеровыми, слесарями, токарями, переплётчиками. Самое главное – преуспевали во всём. Доныне в Сибири помнят бестужевки (телега) и прочие предметы, которые облегчали жизнь крестьянина.

Жизнь в Сибири предстояла долгая, а для некоторых Сибирь становилась Родиной. Навыки и умение, приобретённые в Петровском Заводе, помогли декабристам жить и после тюрьмы на поселении.

Декабристы, не имевшие детей, жили с жёнами в камерах, а жёны тех, у которых были дети, навещали мужей в камерах. Всего в Петровском Заводе находилось 11 жён и 71 отправленных сюда декабристов.