Эпоха 1812 года и казачество. Страницы русской военной истории. Источники. Исследования. Историография

Публикуемая записка П. А. Чуйкевича «Патриотическия мысли или политическия и военныя разсуждения…» хранится в Российском военно-историческом архиве (Ф. 494. Д. 14. Л. 1–14). Она была написана им после приезда вместе с военным министром в г. Вильно. По сути дела, этот документ можно рассматривать как обобщающий итог анализа разведданных о наполеоновской армии, накопленных русской военной разведкой в течение длительного времени. Не случайно и то, что автором записки стал Чуйкевич. Незадолго до этого произошла смена руководства главного разведывательного ведомства России ? Особенной канцелярии. Директор этого органа в 1810–1812 гг. полковник А. В. Воейков 19 марта 1812 г. был переведен по инициативе Александра I на должность командира 3-й бригады 27-й пехотной дивизии, поскольку оказался замешанным в деле М. М. Сперанского.

Назначенный на вакантный пост 21 марта 1812 г. полковник А. А. Закревский, до этого находившийся в составе Молдавской армии, вряд ли за короткий срок мог вникнуть во все детали полученной с 1810 г. развединформации. Именно поэтому Чуйкевичу, как единственному офицеру, прослужившему в Особенной канцелярии Военного министерства с начала ее возникновения, было поручено написать аналитическую записку о предстоящей войне с конкретными рекомендациями командованию.

По жанру эта записка относится как разновидность официально-делопроизводственной документации к комплексу проектов военных действий. С 1810 г. до начала войны в адрес высшего русского руководства было подано большое количество планов предстоящей войны с непобедимым доселе Наполеоном. Письменные предложения поступали не только из среды русского генералитета, в этом процессе активно участвовали и иностранцы.

Правда, комплекс предвоенных планов, ставший предметом исследования военными историками, ограничивается несколькими фамилиями: М. Б. Барклая де Толли (план 1810 г.[61 - См.: Отечественная война 1812 года. Т. I. Ч. 2. СПб., 1900. С. 1–6.]), П. И. Багратиона[62 - Генерал Багратион. Сборник документов и материалов. Л., 1945. С. 130–138.], А. д’Алонвиля[63 - РГВИА. Ф. ВУА. Д. 3482.], К. Толя, П. М. Волконского[64 - Отечественная война 1812 года. Т. XI. СПб., 1909. С. 61–63, 324–333.]. С известными оговорками к ним можно причислить предложения Л. И. Вольцогена[65 - Там же. Т. V. СПб., 1904. С. 108–111; РГВИА. Ф. 103. Оп. 4/210. Св. 20. Д. 123.], К. Фуля[66 - РГВИА. Ф. ВУА. Д. 3574, 3584, 3730; Ф. 29. Оп. 9. Д. 207. Л. 2 об.], Л. Л. Беннигсена[67 - Там же. Ф. ВУА. Д. 427, 3464, 3523; Отечественная война 1812 года. Т. III. СПб., 1902. С. 83–93.]. Исследователями упоминались проекты Е. Ф. Канкрина[68 - Божерянов Н. Н. Граф Егор Францевич Канкрин. СПб., 1897. С. 16–17.], А. Вюртембергского[69 - Отечественная война 1812 года. Т. X. СПб., 1908. С. 253–275; РГВИА. Ф. ВУА. Д. 3365.], Я. П. Гавердовского[70 - Там же. Д. 3683 Л. 5–12; Ф. 103. Оп. 4/ 210. Св. 20. Д. 129. Л. 22–31.], Ш.-Ф. Дюмурье[71 - Лыжин Н. П. Дюмурье в Англии и его планы во время войны 1812 и 1813 годов // Русский вестник. 1861. № 12. С. 427–428.], М. Л. Магницкого, фон Лилиенштерна[72 - Борисов В. К. К вопросу о плане Пфуля // Военный сборник. 1898. № 4. С. 255; РГВИА. Ф. ВУА. Д. 432. Л. 40; Д. 439. Л. 39–40; Д. 3574. Ч. 1. Л. 1–18 об.; Ф. 29. Оп. 9. Д 206. Л. 4.], Фонтона де Верайона[73 - Богданович М. История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам: в 3 т. Т. 1. СПб., 1859. С. 466.], К. Ф. Кнезебека и Г.-Ф.-К. Штейна[74 - Харкевич В. 1812 год: От Немана до Смоленска. Вильно, 1902. С. 80; Попов А. Н. Эпизоды из истории двенадцатого года // Русский архив. 1892. № 3. С. 344.]. До настоящего времени практически неизвестными остаются планы генералов И. Б. Барклая де Толли[75 - Отечественная война 1812 года. Т. IV. СПб., 1903. С. 1–73; Т. VII. СПб., 1907. С. 217–242.], Г. М. Армфельдта, Ф. Ф. Довре[76 - РГВИА. Ф. 103. Оп. 4/210. Св. 20. Д. 123. Л. 2 об. – 10 об.; Ф. ВУА. Д. 432. Л. 59 об.; Д. 3483. Л. 1–4.], Ф. П. Уварова[77 - Отечественная война 1812 года. Т. V. СПб., 1904. С. 238–241.], Ф. В. Дризена[78 - РГВИА. Ф. 29. Оп. 153а, Св. 12. Д. 1287. Л. 1–2; Ф. ВУА. Д. 432. Л. 65 об.], подполковника барона И. Б. А. Кроссара[79 - Там же. Ф. 103. Оп. 4/210. Св. 20. Д. 123. Л. 12–26; Mеmoires militaires et historiques pour sеrvir а l?histoire de la guerre depuis 1792 jusqu?en 1815 inclusivement par m. le baron Crossard. T. 4. Paris, 1829. P. 302–327.], графа Фолькленда[80 - РГВИА. Ф. 29. Оп. 9. Д. 207. Л. 3; Ф. ВУА. Д. 17918. Л. 6–37.], русских офицеров А. И. Полева[81 - Там же. Ф. 37. Оп. 191. Св. 3. Д. 18. Л. 26 об.; Ф. ВУА. Д. 431.], Жанбара[82 - Отечественная война 1812 года. Т. VII. СПб., 1907. С. 209–217.], В. И. Крона[83 - Там же. Т. II. СПб., 1902. С. 213–233.], И. И. Дибича[84 - Там же. Т. XIII. СПб., 1910. С. 379–402.] и ряда неизвестных авторов[85 - Там же. Т. IX. СПб., 1908. С. 190–192; Т. Х. СПб., 1908. С. 68–69; Т. XII. СПб. 1909. С. 286–291.]. Можно предположить, что список составителей планов не ограничивается указанными лицами. Их, вероятно, было больше. Анализ же содержания этих проектов, как свидетельство борьбы среди русского генералитета по вопросу о выборе пути и средств к достижению победы, может стать предметом самостоятельного исследования. В то же время большинство предложений служило лишь фоном и не оказало прямого влияния на выработку планов, так как по многим причинам они не могли отвечать требованиям реальной обстановки накануне войны. Подавляющая часть указанных авторов не знала многих важнейших деталей, необходимых для процесса серьезного планирования, так как не была ознакомлена с информацией о состоянии русских сил на границах и не имела доступа к разведывательной документации об армии Наполеона.

Чуйкевич же по занимаемой должности, как никто другой, великолепно знал все разведданные о военно-экономическом потенциале наполеоновской империи, занимался перед войной передислокацией русских воинских частей, был знаком и с большинством указанных нами проектов, которые, как правило, попадали в Особенную канцелярию и хранились в ее архиве. А самое главное, он был близок к военному министру, в чьи обязанности входила окончательная разработка военных планов. Вероятнее всего, молодой офицер неоднократно докладывал свои доводы М. Б. Барклаю де Толли. Но чтобы мнение разведки было учтено на завершающем этапе планирования, глава военного ведомства потребовал представить официальное письменное заключение, каковым и явилась рукопись Чуйкевича.

По своему характеру его записка была интересным эссе по прогнозированию войны, но вряд ли воспринималась современниками как план военных действий, хотя бы потому, что автор не являлся признанным авторитетом и не мог претендовать на это в силу своей молодости и небольшого чина. Ценность записки, на наш взгляд, состояла в убедительной аргументации необходимости отступления до момента равенства сил и ведения активной партизанской войны. Вероятно, любой грамотный штабной офицер, имея несколько лет доступ к секретной информации, пришел бы к аналогичным выводам, сделанными Чуйкевичем, так как сведения разведки не оставляли сомнений, что противнику удалось создать численное превосходство на всей протяженности границ с Россией. Да и сами его рассуждения во многом базировались на рекомендациях, высказанных в донесениях из-за границы наиболее компетентными русскими разведчиками: полковниками Ф. В. Тейлем фон Сераскеркеном и А. И. Чернышевым[86 - Отечественная война 1812 года. Т. V. СПб., 1904. С. 139; Т. IХ. СПб., 1908. С. 66–70; Записка флигель-адъютанта Чернышева о средствах к предупреждению вторжения неприятеля в 1812 году // Военный сборник. 1902. № 1. С. 183–192.].

Сопоставляя текст 1-й части сочинения Чуйкевича и события войны, которую он прогнозировал, можно сделать вывод, что мысли автора фактически полностью совпали с основной концепцией ведения боевых действий, которой придерживалась русская армия в 1812 г. Но трудно определить или автору удалось выразить господствующие взгляды русского генералитета, или высшее руководство приняло его идеи к реализации. Например, М. И. Кутузов вряд ли был знаком с рукописью Чуйкевича. Но его речь, зафиксированная на Военном совете в Филях по существу повторяет, если не дословно, то смысл текста публикуемой записки: «…с потерянием Москвы не потеряна еще Россия и что первою обязанностью поставляет он сберечь армию, сблизиться к тем войскам, которые идут к ней на подкрепление, и самим уступлением Москвы приготовить неизбежную гибель неприятелю…»[87 - М. И. Кутузов: сборник документов… Т. IV. Ч. 1. М., 1954. С. 221.]

Если мысли, высказанные Чуйкевичем в 1-й части рукописи, были апробированы последующими событиями, то идеи 2-й части необходимо отнести к неосуществленным проектам и рассматривать как смелые и дерзкие предложения, на которые не решилось русское командование в экстремальной ситуации начала войны.

Политическая аргументация о возможности рейда вглубь территории противника и поднятия антинаполеоновского восстания в Германии была почерпнута Чуйкевичем из сочинения 1811 г. своего коллеги по Особенной канцелярии А. Л. Майера «Политические разсуждения относительно России и Франции, мер принимаемых для освобождения Европы от французского ига и восстановления общей безопасности и спокойствия»[88 - РГВИА. Ф. 37. Оп. 191. Св. 3. Д. 18. Л. 24 об.]. Автором, безусловно, учитывались и пожелания М. Б. Барклая де Толли и самого императора, в начале 1812 г. стоявших за осуществление диверсии в Германию и высадку союзного десанта на северогерманском побережье[89 - Внешняя политика России ХIХ и начала ХХ века. Серия I. Т. 6. М., 1962. С. 267–271.].

Но вся военно-теоретическая часть разработана автором в оригинальной манере и заслуживает внимания как памятник русской военной мысли. Предложения, заложенные во 2-й части сочинения, не были в полной мере выполнены в 1812 г. в виду изменения политической ситуации и из-за нехватки людских резервов. Все же его теоретические обоснования необходимости проведения партизанских походов получили подтверждения в боевой практике уже в 1812 г., когда русские летучие отряды, составленные в основном из казачьих полков, в конце лета и начале осени наводнили герцогство Варшавское, а в 1813 г. конные отряды союзников прорывались вглубь Германии, захватывали города и разрушали коммуникации наполеоновской армии.

* * *

До сих пор П. А. Чуйкевич не был оценен по достоинству в историографии и как военный историк. Его труды, анализирующие по горячим следам события 1812 года, заложили концепцию, основанную на учете морального фактора и социальной природы войны. Он был одним из первых авторов, кто применил сравнительный метод и провел параллели между войнами Наполеона в Испании и в России. Информированный и активный участник составления русского предвоенного плана, Чуйкевич в своих трудах выступил как первый историк, доказывавший, что в основу действий русских войск в силу вынужденной необходимости лег хорошо взвешенный оборонительный проект. Его веские свидетельства и аргументы обходили стороной историки, отрицавшие наличие плана и считавшие отступление к Москве стихийным, под влиянием обстоятельств. В силу этого публикуемое письмо 1814 г. П. А. Чуйкевича неизвестному[90 - Из современников письмо могло быть адресовано или к графу А. А. Аракчееву, или графу (в 1814) М. Б. Барклаю де Толли, имевшим прямой выход на императора и бывшим в начале кампании 1812 г. в литовском местечке Видзы.] (хранится в Центральном Государственном историческом архиве. Ф. 1409. Оп. 1. Ед. хр. 845. Л. 1–2) будет также представлять большой интерес для историографии Отечественной войны 1812 года.

Патриотическия мысли или Политическия и военныя разсуждения о предстоящей войне между Россиею и Франциею и предложение средств воздвигнуть в Германии Инсурекцию[91 - Инсурекция ? вооруженное восстание.] посредством вооруженной Експедиции

Сonsultons les Annales de l'Histoire et vous verrons des peuples fermes et magnanimes braver et vainere les pе?rils[92 - Перевод с фр.: Подумаем над историческими летописями, и мы увидим твердые духом народы, не боящиеся великодушия и преодолевающие опасности.].

Експедитором[93 - Экспедитор ? чиновничья должность в государственных учреждениях Российской империи в XIX в. Чуйкевич в 1810–1812 гг. занимал должность экспедитора 1-го стола секретной экспедиции Военного министерства (РГВИА. Ф. ВУА. Д. 459. Л. 140; Д 496. Л. 22; Д. 485. Л. 1; Ф. 29. Оп. 153а. Св. 10. Д. 988. Л. 1).] секретной канцелярии[94 - Чуйкевич на титульном листе указал старое название органа, в котором он служил. В начале 1812 г. секретная экспедиция была преобразована на основе утверждения императором нового положения «Образования военного министерства» и стала именоваться Особенной канцелярией Военного министерства (РГВИА. Ф. 1. Оп. 1. Т. 2. Д. 2436. Л. 303; Ф. 30 Оп. 125б. Св. 11. Д. 2. Л. 2 об; Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое (далее ? ПСЗРИ). Т. ХХХII. 1812–1815. СПб., 1830. № 24971. § 133).] Военного Министерства квартирмейстерской части подполковником Чуйкевичем.

г. Вильно,

2 апреля 1812 г.

Содержание

Часть 1-я

Политическия и военныя разсуждения о предстоящей войне между Россиею и Франциею.

§ 1. Важность предстоящей войны между Россиею и Франциею.

§ 2. Причины сей войны.

§ 3. Способы употребляемые Наполеоном для понуждения народов к поднятию оружия.

§ 4. Имеет ли Россия надежных союзников и на кого должна она наиболее полагаться?

§ 5. Силы собранныя Наполеоном для предстоящей войны с Россиею.

§ 6[95 - В оглавлении перепутаны местами параграфы № 6 и № 7.]. Род и причины употребляемой Наполеоном войны.

§ 7. Силы который противуставляет Наполеону Россия.

§ 8. Род войны который должно вести России против Наполеона.

Часть II-я

О произведении Инсурекции в Германии.

§ 9. Предложение средств воздвигнуть в Германии инсурекцию посредством вооруженной експедиции.

§ 10. Состав и снабжение предполагаемой експедиции.

§ 11. Ход и цель експедиции.

§ 12. Правила которыми должна руководствоваться експедиция в своих действиях.

§ 13. На чем основывается успех сей експедиции?

§ 14. Разсуждения относительно Австрии и Порты Отоманской[96 - Порта Оттоманская ? Турция.] и мер который должно против их принять.

Часть I

Политическия и военныя разсуждения о предстоящей войне между Россиею и Франциею

§ 1. Важность предстоящей войны между Россиею и Франциею

Предстоящая война между Россиею и Франциею должна быть весьма важна в своих последствиях. Она не может равняться с тремя предшествующими войнами[97 - Имеется в виду участие России в войнах против Франции в 1799–1800, 1805–1807 гг.], ибо в прочия войны даже и последнюю[98 - Компания 1807 г., когда военные действия вплотную приблизились к русской территории.], Россия действовала как вспомогательная другим держава; теперь должна она вести войну за целость своих владений и собственную свою независимость. Наполеон готовит России пределы, бывшие до Петра Великаго; но и России предстоит слава: уничтожить его властолюбие, возстановить свободу европейских народов и внести в летописи свою другую Полтавскую битву.

§ 2. Причины сей войны

С самого заключения Тильзитского мира[99 - Тильзитский мирный договор между Россией и Францией был заключен в 1807 г.], Наполеон непрестанно стеснял сношения России с другими народами, коих порабощал своему владычеству один за другим.

Владения близкаго по родству Императору Российскому Государя[100 - Речь идет о присоединении 13 декабря 1810 г. к Французской империи территории герцогства Ольденбургского вместе с ганзейскими городами (Duverier T. B. Collection compl?te des lois, dеcrets, ordonnances, rеglements et avis du Conceil d?Etat. T. XVII. Paris, 1826. P. 264). Присоединение герцогства было явным нарушением Тильзитского договора, являлось прямым вызовом России, и более того ? оскорблением лично Александра I, так как герцогством владела династия Гольштейн-Готторпов, к которой принадлежали и русские императоры. Кроме того, герцог Георг Петр Фридрих Ольденбургский был мужем сестры императора великой княгини Екатерины Павловны.], учинились добычею алчнаго Наполеонова властолюбия.

Продолжающаяся война с турками и персианами[101 - Русско-турецкая война 1806–1812 гг. и Русско-иранская война 18041813 гг.] есть плод коварной его политики дабы обезсилить Россию и отклонять ея внимание на собственныя его дела.

Россия в состоянии в котором она находится, не может благоденствовать без внешней торговли. Непредвидимыя обстоятельства последней с французами воины, вовлекли Россию приступить к нынешней системе твердой земли[102 - По смыслу Тильзитского мирного договора, подписанного после неудачной кампании 1807 г., Россия вынуждена была присоединиться к Континентальной блокаде.], совершенно противной ея пользам и уничтожившей ея торговлю[103 - Русская внешняя торговля традиционно до 1807 г. ориентировалась на английский рынок. Разрыв русско-английских отношений и полное свертывание торговли губительно сказалось на русской экономике, привело к падению курса русского рубля и к полному бездействию российских портов. Русско-французский товарооборот не мог ни в коей мере заменить русско-английскую торговлю (См.: Тарле Е. В. Сочинения: в 12 т. Т. 3. М., 1958. С. 340–367).].

Император Российской чувствуя свое собственное и народа ему преданного достоинство, истощил все меры терпения к сохранению дружбы с Франциею.

Предстоящая война есть общее желание народа терпеливаго, храбраго, твердаго и преданнаго Вере, Государю и Отечеству, коему мир с Франциею соделался тягостнее самой войны.

§ 3. Способы употребляемые Наполеоном для понуждения народов к поднятию оружия

Единому ослеплению свойственно предполагать, что намерения Наполеона клонятся к благоденствию европейских народов и общей свободе морей для их промышленности. Так гласят Тюллерийские[104 - То есть подписанные во дворце Тюильри в Париже.] манифесты, но дела и намерения Наполеона обнаруживают противное. Здесь алчное его честолюбие снимает завесу с хитрой его политики и выказывает наблюдателю виды, клонящиеся единственно к порабощению твердой земли[105 - То есть территории континентальной Европы.] Европы под одни законы и одну волю.

Не столько страшен Наполеон в самой войне сколько посреди мира. Народам, вступающим с ним в союзы, перо его опаснее самого меча[106 - Утверждается, что наполеоновская пропаганда опаснее французского оружия.]. Едва заключит с народом мир, то уже и готовит ему в кабинете своем оковы, и до объявления войны, потрясает его основание мерами в коих он превосходен, разстраивает пружины государственнаго управления, поспевает в оном раздор, а в областях дух мятежа и неудовольствия. Приведя в подобное положение Державу, старается потом другими тайными мерами дать чувствовать народу тягость его положения, понуждает вооружаться, и сею адскою политикою, Наполеон имеет при самом начале войны важную выгоду; то есть: не быть в глазах ослепленных французов начинщиком войны, а для счастливаго в оной успеха самый важный ожидания (Политика и войны его с Австриею и Пруссиею убедительно сие доказывают).