Старлей из УГРО, или Честь имею. Книга первая

– Не выдержу я неволи. Этот срок кое-как домотал.

– В принципе я могу тебя освободить, но мне-то какая с этого польза? Смотри сам, я тебя оформляю, мне звание досрочно и премия. Капитанские погоны – это уже солидно. Да и ты, находясь в местах отдалённых, в изоляции от общества, не будешь мешать жить нормальным людям, последние копейки у них экспроприировать. Видишь сколько плюсов от твоей посадки. Даже и не знаю, что делать…

– Отпусти, начальник, тебе больше пользы будет. Перехвачу у братвы денег, с тобой рассчитаюсь. Сколько скажешь, столько и отдам. Не губи, а…

– Пять лет срока. Средний заработок пятнашка в месяц. Берём минимум: десять. Пол ляма набегает, не даст тебе братва таких денег. Так что поехали оформляться.

– Дадут, начальник, не переживай. Всё путём будет.

– Может, и дадут, не спорю. Но ты же такую сумму у голытьбы по карманам не натыришь. Сейчас все деньги на карточках держат. Так что тебе придётся отработать должок на серьёзном деле. А крутое – срок большой. Это тебе не пятёрка за карман. Я уже не говорю о будущих пострадавших людях, но вариант есть.

– Что за вариант?

Урка смотрит с подозрением и вроде как уже и на зону пойти не против. Боятся они этих самых вариантов. Но это его личное дело, как решит, так и будет. Я не заставлял его резать чужие сумки и попадаться.

– Заключаем договор о взаимном сотрудничестве. Подписываешь бумагу и свободен.

– В стукачи вербуешь?

– Ну, почему сразу в стукачи? Это просто взаимовыгодное сотрудничество. Кстати, для справки, когда опера уходят со службы, они своих не сдают. Вернее никому не передают своих сотрудников.

– Ты хотел сказать – стукачей?

– Пусть будет стукачей, мне эти слова без разницы. А вот и патрульная машина как раз к нам направляется. – Парень затравленно глянул на приближающийся УАЗик. – Решай, пока едем.

Полицейские ничем не интересуются. И через десять минут мы уже у дверей моей конторы. Прошли пост на входе, поднимаемся ко мне в кабинет, которого я скоро лишусь однозначно. Вижу, как напряжён задержанный. Скажи он нет, и не увидит свободы долгие и долгие годы. Но в этом он виноват только сам, каждый единолично выбирает свой путь в жизни. Он вправе как отказаться, так и согласиться, я уже его ни к чему не принуждаю, я уже все сказал, но в душе, а это дело принципа, «дожму» однозначно. Усаживаюсь в кресло, показывая всем своим видом, что я хозяин, и от меня очень многое зависит. Но и здесь не стоит перегибать палку, лепить из себя крутизну конкретную. Главное сейчас: доказать задержанному, что я ему друг, которому не безразлична его судьба. Так что усаживаю его на стул и завариваю кофе, а под него угощаю американской сигаретой. Подготовительная работа завершена.

– Ну что, оформляем протокол или договор о сотрудничестве? Кстати, как тебя звать-то?

– Олег Кантовщиков. Для своих – Кант.

– Не пойму я тебя Олег, что ты так сильно «паришься» по пустякам. Я же не буду тебя заставлять трудиться по-ударному. Что сделаешь, то и сделаешь. На вот ручку, бумагу и пиши: я, Олег Кантовщиков, по кличке Кант, обязуюсь сотрудничать со старшим лейтенантом Угловым.

Парень неохотно взял ручку. Всё отлично. Теперь не дать ему время на раздумья. Вот потому и говорю тихим голосом, не останавливаясь – заговариваю. Убеждаю, что всё будет лады, тип-топ. Мы с этой минуты друзья-товарищи на всю оставшуюся жизнь. Через пять минут убойная для уголовника бумага составлена и им подписана, а так же пальчики откатаны на этой самой зловещей бумаге. Всё, дорогуша, назад тебе пути заказаны. Это у меня уже третий стукачок на районе. Бумагу хотел спрятать в сейф, но раздумал, не стоит рисковать, заберу домой, так будет надёжней. Я уже в этом кабинете почти никто.

– Ещё один момент, Олег. Во всём этом есть небольшая тонкость. Бумагу ты написал – это хорошо, но надо ещё делом подтвердить наше сотрудничество. Я не думаю, что ты начнёшь двойную игру, но всё же… И не я это придумал. Наши, которые в войну с немцами сотрудничали, кровью были повязаны. Своих расстреливали, чтобы назад отскочит соблазна не было. Да и ваши такой же методой пользуются, покупая наших. Так что извини, но в три дня дай мне любую информацию, пока твоё дело за сроком давности актуальности не потеряло. Одну любую информацию и гуляй себе без претензий.

Своего нового сотрудника я лично вывел на улицу, на свободу. Он отвлёк меня от главного дела почти на два часа.

«Секрет» в деле инкассаторов

В восемь вечера собрался весь наш детективный коллектив. Первым рассказал о своих не очень плодотворных розыскных мероприятиях Сысоев. Никаких улик не обнаружено, разве что маршрут определил, на котором нет ни одной камеры слежения. У второй группы такой же результат, что, в общем-то, логично. На первый раз все предсказуемо, но опять же, мои коллеги копытами землю не роют, и рыть не собираются. Это у них явно в глазах проскальзывает. К большому сожалению, но это не та команда, с которой можно добиться нужного результата. По крайней мере, сегодня. Они инициативы не проявляют, и никаких версий не выдвигают. Получается, что результат моих коллег по большому счёту не волнует.

Я же одну особенность подметил, и совсем недалеко от места преступления. Но пока не могу этот штрих никак привязать к убийству инкассаторов. Не могу его четко представить, как одну из составляющих преступления. Может быть ещё что-то выплыло бы, но пешком много не находишь, да и время потерял с карманником.

– Как я понял, никаких зацепок нет…

– Почему никаких? Выяснили, что на выезд из города есть две дороги без камер видео наблюдения.

Сысоев изображает настоящего следака.

– Эти дороги в никуда. Одна – на заброшенный завод, другая – в дачный кооператив. Развалины завода, как и дачников, уже «прошерстили» наши оперативники. Вы нашли хоть одного свидетеля? Нам нужен хотя бы один человек, видевший мотоциклистов.

– А ты сам что-нибудь «нарыл»?

Зама явно напрягает мой командирский тон. Не хочет понять простую истину: я – действующий сотрудник полиции и опытный оперативник, на счету которого семь раскрытых преступлений. Это не много, если разбросать по годам службы. Получается, чуть больше одного в год. Но и таким результатом не могут похвастаться ни в нашем отделе, ни, тем более, вот эти мои любители. А если сказать честно, то у меня к розыскной деятельности способности. Может, звучит нескромно, но это факт. И судьба ко мне благоволит, вот и сегодня подкинула очередного сексота. Так презрительно называют осведомителей в бытовой среде, не понимая, что от их деятельности спокойно и безопасно живётся большинству.

– У меня результат тоже нулевой, хотя кое-что есть. И это что, пока в стадии версии, вернее, интуиции, которую я ещё не могу даже сформулировать и, тем более, объяснить.

– Ты этим с нами поделишься?

Эх, Олежка, никак ты не можешь понять простую истину: личное превосходство всегда должно подтверждаться делами. Раскрой ты это дело или хотя бы версию убойную подкинь, и моё уважение поднимется к тебе на три порядка. А пока я убеждаюсь в одном, частной розыскной деятельностью должны заниматься не просто профессионалы, а спецы выше среднего уровня. И когда я вплотную займусь своим детективным агентством, то наберу сотрудников из уголовного розыска. А любителей, типа тебя, господин Сысоев, работающих по настроению, буду обходить десятой дорогой. Конечно, я это вслух не высказал, а только подумал. Не время сейчас ссориться по-крупному.

– Пока нет. Это ещё у меня крутиться где-то в подсознании. Говорю же, что я это ещё и приблизительно не могу сформулировать. Вот что-то мелькнуло в голове, а что?.. Пока не понятно. А вы ничего неординарного не заметили по интересующему нас району? Что-нибудь такое, что наведёт нас на ключик, который раскроет преступление. Ну, не могли преступники долго «светиться» с двумя большими мешками. Это факт неоспоримый. Конечно, ночь и темнота на их стороне, но и малочисленные прохожие в это время суток очень боязливы и внимательны.

Дело пенсионеров

– Ладно, хорош по этому делу. Что у нас со стариками-пенсионерами, которых грабят две солидные дамы, прикидывающиеся социальными работниками?

– Да тоже пока ничего стоящего нет. Преступления совершаются в разных районах города, логики никакой. У всех пострадавших мы показания сняли, фотороботы составили. Я думаю, что это бывшие работницы органов опеки. Уж больно хорошо они знают своё дело. Я попытался выяснить в пенсионном фонде и в других подобных учреждениях сведения об уволенных работницах, но они с частными детективами даже не хотят разговаривать.

Олег снова посмотрел на меня вызывающе.

– Что дальше думаете предпринять? Ведь бабушки – дедушки обещали скинуться нам на молочишко. А это живые деньги.

– Что ты нас всё время пытаешь? Ты начальник, ты и руководи…

Наконец-то Сысоев признал моё главенство публично, что и требовалось доказать.

– Ну, если я начальник, то тогда слушайте и запоминайте. Во-первых, надо известить как можно большое число пенсионеров. Объяснить им суть происходящего и дать номера наших телефонов. И обязательно проконтролировать, чтобы они их забили в свои мобильники. По квартирам пока не ходите, нужно найти какие-нибудь сообщества пенсионеров. Может там хор какой-то в районном ДК или театр художественной самодеятельности. Я уверен, есть такие места, где пенсионеры массово собираются. Ну и дворы большие не обходите стороной, а я по своим каналам попробую раздобыть списки одиноких дедушек и бабушек. Преступницы точно знают к кому идти, к кому соваться нежданными гостями. В общем, чем большее число пенсионеров вы предупредите, тем у нас больше шансов добиться результата, а соответственно и денег. Задача на первый взгляд кажется невыполнимой, но это не так. Из всей массы пенсионеров нам нужны только одинокие люди, только они интересуют преступниц. Думаю, что таких не очень-то и много.

Аня смотрит на меня взглядом примерной ученицы на любимого учителя. В нём явно читается любовь, гордость и полное понимание. И вроде всё это, как бы слегка наигранно.

Следующим утром еду на окраины города, на стационарные посты ГИББД. Мне нужны видеозаписи всего транспорта, который выехал из города в ночь преступления. И главное время здесь с семи утра и до восьми, когда сотрудники этих самых постов готовятся смениться и службу правят в полглаза. Из наблюдений автолюбителей, в это время самое малое число остановок и проверок транспорта.

Первый пост, и мне сразу везёт. Нос к носу сталкиваюсь со старшим лейтенантом Аношкиным. Мы с ним хоть и не друзья, но относимся друг к другу с пониманием. Уважение вызывает его серьёзное отношение к розыскной работе. Мне импонируют люди, которые больше слушают, чем говорят. За последнее время у нас сложились почти дружеские отношения. По крайней мере, пару раз выпивали после службы. И сейчас он нисколько не удивился моему негласному вмешательству в дело.

Всё отлично. Всё просто идеально. Время всего двенадцать дня, а у меня скопированы записи со всех пяти постов на периметре города. Вот что значит понимание и взаимовыручка. Мысленно благодарю старлея, в долгу не останусь. А сейчас остаётся самое главное и очень нудное, смотреть и ещё раз смотреть до одури, кто покинул наш город той тёмной ночью.

«Золотая» информация

Вечером неожиданно позвонил Кант и назначил встречу на вокзале, на перроне электрички. Это очень хорошо. Парень проникся важностью работы и, думаю, по пустякам меня дергать не будет. Почему на вокзале? А где ему ещё по карманам лазить? Как раз у касс вокзальных.

Информация агента ценная, но довольно расплывчатая. Матёрый уголовник по кличке Стайер позвал его на дело. Хочет хату крутую взять, а без подельника никак. Кант вежливо отказался, не вникая в дело. Ему не нужен срок от семи до двенадцати. Да и вообще он не хочет со Стайером связываться, тот бывает неадекватен. На его счету не один покалеченный.

– Примерно когда он пойдёт на дело?

– Как найдёт подельника.