Путь голема

– Ты часом не свихнулся Димыч от впечатлений, – поинтересовался Прыщ.

– Ты говоришь так мрачно и загадочно, что у меня мурашки по коже, – поежилась Лиля. – Ну, какой может быть вымысел? Ты наш зам там и герой здесь. Ты так много хорошего сделал. Сколько раз ты спасал нас? Не считал? Если бы не ты нас бы давно не стало. – Она неожиданно сердито топнула ножкой. – И зовут тебя Димыч. Понятно?

Я улыбнулся краешками губ. У меня все же кто-то есть. Кто-то кому я нужен. Жаль Дайла в последнее время так холодна. Чем ближе к этому месту, тем дальше мы друг от друга. Ее словно подменили. Ни капли тепла в глазах. Губы крепко сжаты, мышцы напряжены, словно перед броском, в глаза не смотрит.

– Димыч, поясни насчет богов в нас, – в сомнении почесал затылок Прыщ. – От одной этой мысли мне не хорошо становится. Как это во мне кто-то живет?

– Ты флешка, они файлы. Тебя доставили к усб разъему. Осталось воткнуться и слить информацию. Носитель в процессе не страдает, а по словам Ильича, даже кое что приобретает и отчаливает домой. Доступно?

– Так бы и сказал, – расслабился Прыщ. – Крови много нада?

– Я не совсем понял насчет флешки, – задумчиво произнес Тимоха.

– Мы едем домой, – нежно прикрыла ему ладошкой рот Лиля. – Это главное. Тимошенька, пусть Ильич заберет из нас своих богов, и мы поедем домой.

Прыщ подмигнул мне, кивая на Лилю:

– Вот так приходит конец свободе, вольнодумству…

– И алкоголизму, – добавил я. – Сам попробовать не хочешь?

Прыщ побелел и перекрестился.

– Закончили? – спросил Ильич. – Можем приступать? Кто первый?

Тимоха протянул руку. Он даже не поморщился, когда кровь из ладони брызнула в половину тыковки. Плюнув на ладонь, он тут же замотал ее краем широкого рукава плаща.

Прыщ стонал и морщился, глядя на капающую с ладони кровь.

– Садист вы Ильич. До кости разрезали. Я не умру от потери крови?

Лиля зажмурилась и только тихонько ойкнула, когда сталь чиркнула по ладони.

– И где след вожделенный? – поинтересовался я.

– Перед тобой, – непривычно возвышенным голосом произнес Ильич. – Дайла, ты волнуешься, так же как и я? Мы столько лет к этому шли. Сколько соратников не дожило до этого дня… сколько отдали жизнь за то, чтобы этот день наступил. Наступает конец эпохи императора. Мир и просвещение наполнят наш мир.

– Быстрее, – белыми губами прошептала Дайла. Руки на рукояти меча. Шерсть дыбом. Прищуренные глаза ощупывают степь и опушку леса.

– Нельзя быстрее, – вытер рукавом пот со лба Ильич. – Мы не можем позволить себе ошибку. Никто и никогда этого не делал. Обычным смертным это вообще не дозволенно. Боги поведали нам это в последние минуты жизни. Дайла, твоя задача защитить их после перерождения. Первое время они очень уязвимы.

– Сколько времени?

– Не знаю. Может минуты, а может и часы. Димыч, – умоляюще взглянули на меня бесцветные глаза. – Помоги ей. Защити их. Я всегда тебя недооценивал… Но сейчас я верю в тебя. Собери все силы и защити! В твоих руках судьба мира.

– Как же без бренди по старому семейному рецепту? – ухмыльнулся я.

– Сам знаешь, что никакой бренди тебе не нужен. Ты и без него такого натворил… Я бы левую руку отдал, чтобы узнать, кто ты есть на самом деле.

– Считайте себя одноруким. Хорошо, я помогу. Не ради вас или вашего мира.

– Тогда почему? – пронзила меня взглядом Дайла.

– Ребятам домой хочется, – подмигнул я. – Соскучились.

Ильич поклонился бескрайнему полю и, выпрямившись, прижал сжатую в кулак ладонь к груди.

– Картина маслом – посевная в доиндустриальную эпоху, – баюкая руку, мрачно изрек Прыщ. – Моей кровью еще никто поле не засевал.

И взаправду Ильич выглядел типичным сеятелем. Он окунал руку в тыковку, и словно зачерпнув зерна, веером разбрасывал их перед собой. И так шаг за шагом срывались с пальцев красные капли. Некоторые оседали на пышных травах, некоторые сразу впитывала вечно жадная к влаге земля.

– Все, – опустился он на траву. – Рукой приближенного кровь носителя с душой бога в месте шага первого с мыслью нужной и несведущему неясной.

– Боги как морковка из земли вырастут? – расхохотался Прыщ. – И ради этого я кровь проливал? Ильич вы меня разочаровали.

Земля завибрировала под ногами, и он тут же заткнулся. Десятки, нет, сотни извивающихся стеблей устремились вверх. Набухающие на глазах почки лопнули, выпуская на свободу разрастающиеся листья, в тени любого из них замечательно мог спрятаться грузовик.

– Вот это да, – заворожено прошептала Лиля, не отрывая глаз от ускоренного процесса. – Как красиво.

– Быстро, – обнял ее Тимоха, не то из беспокойства не то от чувства прекрасного.

Яркими кострами вспыхнули гигантские цветки, отдаленно напоминающие по форме тюльпаны. Бутоны раскрылись, наполняя воздух запахом корицы и чего-то сладко-незнакомого, странно будоражащего душу. Лепестки, сверкнув на солнце золотом, быстро потемнели и беспомощно обвисли. На месте цветков остались полупрозрачные плоды метров трех высотой, наполненные молочным бурлящим туманом.

Листья пожелтели и с шорохом опустились на траву.

– Хорошо посеял, – с восторгом заявил Прыщ, оглядывая плантацию. – Никогда не думал, что я такой плодовитый.

– Осталось лишь немного подождать, – сказал, подходя к нам Ильич. – Смотрите, их уже видно!

Сквозь посветлевший туман стали просматриваться человеческие силуэты.

– Каратели! – закричала Дайла. – На краю леса! Вон они!

– Где? – испуганно дернулся Ильич и тут же осел пронзенный мечом.

– Зачем? – спросил я, глядя на расплывающуюся лужу.

– Не будет урожая! – Окровавленный меч готов ужалить снова. Зеленые глаза буравят насквозь.

– Ты сдурела?! – завопил побледневший Прыщ, но тут же со скулежом скорчился от удара в пах.

– Даже не пробуй! – посоветовала Дайла Тимохе. – Ты мне не ровня. И дуреха твоя рядом ляжет.

Тимоха задышал как паровоз, взглянул на Лилю и убрал руки от фламберга.

– Сука! – пожалуй, впервые я услышал ругательство из его губ. И столько ненависти в нем было. Не было бы рядом Лили, он бы разорвал Дайлу пополам. Точнее умер бы, пытаясь это сделать. Дайле он точно не ровня.

– Дальше что? – поинтересовался я.