Вечное пламя

– Дальше, дальше… Куда они все делись, черти?!

Везде что-то было не так. Где-то разорванная кровать, залитая кровью. Где-то целые яйца, раскиданные по полу, где-то в печку засунута вся утварь, кастрюли, чугунки и даже кружки. На фоне порядка это выглядело жутко, пугающе. Будто резвился какой-то псих…

– Нашел!

От этого крика вздрогнул не только Лопухин. Даже капитан остановился посреди дороги, нервно поправив фуражку.

– Где?

– Там… – Солдатик, прибежавший с дальнего конца деревни, был бледен как мел. По лицу катились крупные капли пота. – Там… все. Всех… Сарай… У реки.

Капитан вздохнул.

В сарай Иван не зашел. Сил не хватило. Он слышал только, как гудят мухи. И как блюет за дверью Парховщиков, залетевший внутрь первым.

И запах. Жуткий, ни с чем не сравнимый запах крови. Большой крови, разлитой по полу, впитавшейся в бревна стен, вытекающей наружу тягучей, густой рекой…

Когда в дверях сарая показался капитан, его лицо больше всего напоминало восковую маску. Неживое. Тусклое. Белое.

– Возвращаемся… Продуктов наберите… – Голос его прозвучал хрипло.

Но почему-то сразу запели птицы. Ветер зашумел в кронах деревьев.

– И запалите сарай к чертовой матери.

Когда они уходили в лес, в небо медленно поднимался густой, черный, будто бы жирный дым.

21

Разведка, вернувшись в лагерь, обнаружила пополнение.

Еще человек пятнадцать красноармейцев вышли к лагерю утром. Из разговора выяснилось, что это часть гарнизона многострадального Слонима, которая удерживала мосты через Щару. По их словам, на переправу был сброшен десант. При этих словах Болдин брезгливо сморщился, но сержант, который вел группу, клятвенно уверял, что сам видел парашюты.

– Так чего ждали-то? Стрелять надо было, пока немец в воздухе.

– Мы стреляли… – уныло пожал плечами сержант.

– И чего? Плохо стреляли?

– Плохо… Нас с воздуха так придавили… Пулеметами…

– А укрытия на что?

– Врасплох застали…

– На войне?! – Болдин выпрямился, портупейные ремни противно заскрипели. – В другой ситуации, товарищ сержант, вы были бы уже арестованы. Вместе с вашим командиром. Где он, кстати?

– В плену…

– Где?! – По лицу генерала пробежала судорога.

– Контузило его. – Сержант вытянулся в струнку, но командира не сдавал. – Контузило!

Болдин помолчал, а потом буркнул под нос:

– На себе надо было выносить, если контузило… Ладно! Обустраивайтесь покамест. Кострище, место для ночлега. Шалаши. Все как положено. Раненые есть?

– Никак нет!

– И то ладно. Выделишь пару человек, за ранеными смотреть. Медикаменты?

– Нет.

– Патроны хоть имеются?

– То, что в обоймах и по сумкам… – Сержант опустил голову.

Болдин кашлянул и как рыкнул:

– Можете идти!

Сержант развернулся на каблуках и поспешил к своим, сбившимся в кучу, грязным и перепуганным… бойцам.

– Хорошо немец работает. – Генерал посмотрел на пограничников остановившимся взглядом. – Мосты берет в первую очередь. Колонны бомбит. По отдельным группам не разменивается. Конечно, чего они ему без припасов, горючки и патронов сделают? – Он постоянно крутил в пальцах пуговицу кителя, словно это незамысловатое действие помогало ему думать. – А ведь нас тут много таких… По лесам да по болотам. Просто так нас не оставят. Тоже понятно. Но пока примутся эти дебри вычесывать, время пройдет. Как вы полагаете, товарищ политрук?

Лопухин вздрогнул. Все это время у него в ушах гудели сытые зеленые мухи и запах… Этот тошнотворный запах…

Иван потряс головой.

– Простите, товарищ генерал, в голове каша.

– Каша – это плохо. – Болдин покачал головой. – Каша – это плохо. Ну, давайте, докладывайте, капитан.

Пограничник вышел вперед.

– Население ближайшей к нам деревни полностью уничтожено. Женщины, старики, дети. Даже собаки и кошки. Скотина и птица исчезли. Следов тяжелой техники на дорогах нет. Работала относительно небольшая, мобильная группа пехоты.

– Почему небольшая? – Лицо Болдина напряглось.

– Не натоптано. Это раз. А еще… нет значительных разрушений. Вообще разрушений нет. Все прибрано. Чистенько. Ни окон выбитых, ни дверей… Будто в гости пришли. Но везде какая-нибудь дурость.

– Не понял.

– Ну, странность какая-то. Вроде как все белье в доме сложено в подпол. Или вся утварь в печке. Или все чисто, а простыни в крови. И больше следов крови нет нигде, хотя кровать выглядит так… будто на ней свинью прирезали.

– Что с жителями?

– Все согнаны в один сарай… – Капитан запнулся. – И уничтожены. Разорваны.