Записки подводников. Альманах №3

Келье настойчиво требовал от нас везде и во всем раскрывать физический смыл явлений – брать первую производную. Он любил Алексея Толстого: «Помните Козьму Пруткова: «Зри в корень» – поистине всенародная мудрость».

Шушик

В старших классах русский язык и русскую литературу у нас преподавала капитан Вартанова. Запомнилось: она всегда была в военной форме, очень с нами строгая и деловая. Всем своим видом она показывала, что шутки с нею плохи, она пунктуально выполняла ритуал встречи- команды и рапорт дежурного по классу, приветствие – все точно, как установлено внутренним порядком! Урок сразу становился уроком…. Но! Когда этот урок начинался, перед нами была никакой не капитан, а добрейшая и внимательная, по-домашнему даже ласковая учительница. Она всегда выслушивала до конца самые вздорные объяснения причин недоученного урока или недоделанного домашнего задания, не перебивала говорившего. Никогда ни по какой причине не возвысившая голос, она была нами и любимая, и уважаемая.

Мы ласкова называли ее Шушик. Правда, никак не удается вспомнить происхождение этого прозвища. Она очень терпеливо относилась к тому, что и как мы говорили. Очень переживала, если кто-то не очень справлялся с сочинением или в устной речи применял заведомо ошибочный речевой оборот, и поскольку мы уже были старшеклассники, неплохо обучены, достаточно начитаны, мы дорожили ее оценкой нашей грамотности и в письме и в разговорной речи. Надо сказать, что авторитет хорошей успеваемости в учебе – если можно так сказать – в училище стояли на очень высоком уровне. Не помню ни единого случая использования «зубрила» или чего-то подобного в применении какому-нибудь воспитаннику вообще. Просто надо было всегда учиться хорошо, и не иначе. К тому же, все всегда было наглядно видно: во всех классах на стенах висели большие экраны, на которых цветными флажками отмечалась каждая текущая оценка каждого нахимовца. Издалека было видно, какого цвета полоска напротив твоей фамилии. Где-то преобладал красный – пятерки! – цвет, где-то – синий – четвертки; хуже, если полоска «зеленела»(тройка), ну, а при черном цвете жизнь конкретного питона конкретно «серела»!

Вундеркинд

В нашем классе собрались талантливые ребята. Нахимовец Юра Синицин не исключение – уникальная личность, он везде и во всем выделялся: и в хорошем и, к сожалению, в плохом.

Юра родом из Москвы, сирота – рос без родителей, его воспитала тетка – дальняя родственница, мальчик был физически развит хорошо, увлекался разными видами спорта, но больше всего времени (иногда, пропуская учебные занятия) уделял боксу. Морду мог набить любому. И ни одна драка в училище и за его пределами не проходила без его участия.

Учеба давалась Юре легко.

Большой слабостью у него, ввиду больших спортивных нагрузок, было желание поспать и даже на уроках.

Но вот на уроках физики никак это у него не получалось. Как и по всем остальным предметам, физику он знал на отлично и Келье любовался своим воспитанником, когда тот достаточно грамотно отвечал домашнее задание и без запинки парировал все дополнительные вопросы. Келье был влюблен в этого талантливого, сообразительного мальчика. В классном журнале по физике у Юры стояли од н и пятерки.

Оба они, учитель и его ученик, кроме учебы увлекались спортом. Их дружба предстояла быть долгой и прочной.

Но увы, оказывается опытный педагог не доучил уникальные способности его воспитанников – «дети войны». И вот однажды Юра, пользуясь доверием Кельса, решил этим воспользоваться.

И вскоре начал действовать.

Вначале он под каким-то предлогом пересел за первую парту, перед которой обычно курсировал Келье, с увлечением читая очередную лекцию. Затем несколько дней Юра ждал, когда любимый педагог потеряет окончательно бдительность. А затем нахальным образом поудобней усаживался и дремал-спал весь урок с открытыми глазами, глядя в упор на физика.

То, что любые попытки на уроке физики дремать (а в нашем возрасте все время хотелось есть и спать – видно, здорово нас гоняли), Кельсом пресекались самым строгим образом и мы об этом знали. Перехитрить, провести Кельса было просто не возможно, все наши детские проделки он знал наперед и принимал соответствующие меры, воспитательного характера.

Но то, что придумал «отличник» Юра – было необычным. Спать за первой партой, под носом у строгого педагога?

Нам было жутко интересно, чем кончится это представление. И как долго Юра будет водить за нос такого опытного воспитателя?

В один прекрасный день Юра на уроке физики, сидя перед «носом» Кельса, настолько крепко уснул, что непроизвольно тихо засопел. Именно в тот самый момент, когда Келье остановился у своего стола, рядом с партой Юры. Келье молча перелистывал учебник физики и что-то искал.

Спокойный, ровный храп ребенка услышал весь класс. Келье тоже учуял что-то неладное и вздрогнул, посмотрел на Юру и не поверил своим глазам.

Келье весь побледнел. Бросил учебник и крепко, сжимая в руках указку, подошел к Юре. Все затаили дыханье.

– Что будет дальше? – думали мы – Юрины друзья. Победила закалка спортсмена, поборов все эмоции. Решение альпиниста, как над глубокой пропастью, созрело мгновенно и окончательно.

– Всем сидеть – тихо, как бы продолжая лекцию, с трудом сдерживая себя, сказал Келье.

– Моя команда будет касаться только Синицина – добавил Келье и очень строго посмотрел на весь класс, как будто мы были причастны к этому злодеянию.

И вдруг: «Встать, смирно!» – срывающим голосом заорал Келье и умолк. В классе наступила тишина. Юра вскочил с места, проснулся и уставился на Кельса своими невинными, уже не спящими глазами.

– Прошу покинуть класс! – несмотря на любимого ученика, грустно произнес Келье.

Прошли нахимовские годы, детские шалости. Мы с Юрой продолжили учебу в училище подводного плавания в Ленинграде. Юра легко осваивал высшие материи и, как вы догадываетесь, продолжал трепать нервы начальству…

После окончания училища, нам вручили лейтенантские погоны, кортики, командировочные предписания на подводные лодки. Мы с грустью простились с училищем, преподавателями и разъехались по всем Флотам Советского Союза.

Юра выбрал другой путь, видно ему здорово надоели все строгости флотской службы. С его согласия, Юру Синицина ушли на «гражданку».

Враги народа

Все преподаватели Нахимовского училища были в морской форме, каждый имел воинское звание. И мы, обращаясь к ним, обязаны были называть звание.

Запомнился педагог капитан медицинской службы Хоровенко Геннадий Львович – всегда чисто выбрит, аккуратно причесан, опрятно одет, высокого роста, худой как жердь, с большими очками на близоруких глазах. Однако он не выделялся среди других преподавателей, кроме своей назойливой педантичности.

Однажды, на его уроке (по расписанию), в наш класс стремительно вошел ротный офицер-воспитатель майор Стеб-лов – очень строгий и пунктуальный товарищ. Кого и как он воспитывал, мы не знали, но видели, что всегда он был при деле – бегал по коридорам, суетился, что-то искал и, наверное, выполнял «особые» поручения начальства. Самого начальника училища контр-адмирала Новикова мы видели очень редко, в основном на больших торжествах.

В наших понятиях – это был большой начальник с неограниченной властью над нами и всем, что окружало нас в училище и за его пределами. Однако к нахимовцам он относился хорошо – по отцовски проявляя о нас всяческую заботу. Между собой мы адмирала называли «батей», что на флоте считалось высшим проявлением уважения к командиру.

Стеблов вошел в класс без приветствия, очень строго посмотрел на нас и нервно выпалил:

– Урока……….. сегодня у вас…не будет!

– Займитесь самоподготовкой, с класса не выходить – он хлопнул дверью, и мы остались одни.

В классе стояла гробовая тишина, вопросов никто не задавал, да и некому было на них отвечать. Было такое впечатление, что мы тоже в чем-то виноваты. Детская любовь цельна и последовательна, и, естественно, мы ждали более вразумительного ответа. Для всех нас было очень странно, такое внезапное, «исчезновение» примерного, организованного и в общем высококультурного, интеллигентного офицера.

Больше в училище этого человека мы не видели.

Когда мы стали старше, то узнали, что в советское, уже в мирное время в нашем обществе остались «враги народа» с которыми надо было беспощадно бороться.

Запомнился случай из моей жизни.

Когда я поступал в училище, то думал об одном, как бы лучше сдать вступительные экзамены и набрать больше баллов. Я не мог даже представить, что меня могут отчислить и отправить домой – в родную деревню.

И вот экзамены позади. Все ребята с волнением ожидали окончательных результатов.

– Кто же будет нахимовцем? – думали все…

Всех кандидатов, которые набрали проходной балл, построили на плацу. Перед строем выступил майор с красными погонами на новеньком кителе. Он объявил, что с сегодняшнего дня абитуриенты будут проходить мандатную комиссию. Все ребята зашумели, – никто не знал, что это еще за новый «экзамен»?

Когда, на следующий день, я предстал перед комиссией, где сидели очень серьезные дяди – у меня было хорошее настроение. Я уверен был о моем зачислении в училище.

Четко отвечал на все вопросы, которые по свой простоте, меня немного смущали. И ждал, когда же это непонятное для меня представление окончится. И вдруг, тот майор, который был на построении, задает вопрос:

– Соколов, а чем ваш дедушка занимался до революции?

Я опешил….. молчал, не зная, что ответить.

– Вы свободны, идите и пригласите следующего – строго приказал офицер. Я вышел и горько заплакал…

Но, почему, почему? – мама никогда не рассказывала мне про нашего дедушку.